Ладно, дорогуша, поговорим о чуть более серьезном. Ты даже представить себе не можешь, какой у меня невероятный прилив здоровья. Совсем другая жизнь. Словно и не я вовсе. А здоровье — бесценно. Так что предлагаю тебе следующее.
Ты не пугайся, но я твердо решила. Я хочу остаться здесь и здесь останусь. Делаю это ради тебя. Ведь если я вернусь и со мной что случится, ты будешь чувствовать себя виноватым.
Я уже написала Люси и прошу ее как об огромном одолжении — сдать мне квартиру. По сути, это я оказываю ей любезность. Помимо девочки, которая будет приходить ночевать, я уже наняла одного очень серьезного сеньора, он работает ночным охранником в соседнем доме и будет сопровождать меня каждый вечер на длительных прогулках, так я смогу выполнять предписание врача по части гуляний.
С завтрашнего дня этот сеньор также станет ходить со мной раз в неделю на ярмарку за покупками. Для меня походы туда — настоящий праздник, какие красочные фрукты и овощи! Не говоря уже о лотках с цветами, достойных яркой открытки. Ярмарка бывает раз в неделю, с раннего утра до полудня. Мы с Люси всегда ходили и встречали там, прямо на ярмарке, где полно народу, мальчика, готового поднести покупки старушкам, и не старушкам тоже, а то пакетов набирается столько, что рук не хватает.
Но мне лучше ходить с этим сеньором, так надежнее, да и ему надо подработать. В дальнейшем на ярмарку и в супермаркет буду брать с собой женщину, они терпеливее, у меня уже есть одна на примете. Но это потом, а пока меня выручает этот сеньор. Нянечка не могла бы пойти со мной в этот час на ярмарку, ей надо смотреть за ребенком. Помимо всего этого, конечно, по-прежнему приходит девушка с почасовой оплатой, два раза в неделю, и делает уборку, как при Люси. Сам видишь, я тут окружена заботой в лучшем виде, к тому же прислуга здесь очень хорошая и недорогая. :
Теперь о более серьезном: если Люси требуется продать эту квартиру, чтобы приобрести там, в Люцерне, другую или для чего бы то ни было, я готова ее купить. Ты подумай, как лучше провести подобную операцию, можно ли взять что-то из моих денег, вложенных в наше предприятие, или понадобится продать квартиру на улице Ирала. Выбирай сам, как это сделать. Но я хочу обеспечить себе эту квартиру, здесь не о чем спорить. Это маленькая прихоть, единственная, которую я позволяю себе в жизни, целиком отданной накоплению и домашнему хозяйству. Но мое здоровье, думаю, того стоит.
Как бы то ни было, это прекрасное вложение денег, собственность в Рио всегда будет в цене, место это очень востребованное.
Ладно, на сегодня, по-моему, новостей от меня хватит, привет твоим, и Игнасио, и детям Эмильсен. Как там Игнасио? Раньше мысль, что он заведет новую семью, казалась мне кощунством, непростительным оскорблением памяти Эмильсен, но теперь, думаю, это для него лучший выход, бедный парень. Только пусть повременит немного, правда? Пятьдесят лет — расцвет молодости, к чему торопиться, пусть смотрит повнимательнее, с кем связывается.
Подумать, я в этом возрасте уже овдовела — я тоже. Но у женщин все иначе, особенно в ту пору. И если честно, мне в голову никогда не приходило снова выйти замуж. Твой отец был для меня единственным мужчиной на свете, и никто не мог занять его место.
Я тебе заморочила голову, пойду потихоньку на почту с моим шикарным зонтиком на случай, если солнце будет печь немилосердно. Но вернемся к Игнасио, дети уже большие, только младшенький еще в коротких штанишках, но не успеет опомниться, как и он станет мужчиной, что бедный Игнасио будет тогда один делать? Ты это хорошо понимаешь, твоя дочь уже доктор, времени на вас и на бабушку она уже давно не находит. Такова жизнь, вот и я, когда вышла замуж, маму почти перестала видеть, бедняжку. Любит тебя твоя
Мама.
P.S.
Сыночек, обещай, что больше никогда не позвонишь такой раздраженный. Замечу, ты говорил со мной довольно грубо. Не делай так больше, а то я потом в себя не могу прийти. За пятьдесят лет с лишком мы никогда не ссорились, представляешь, как было бы “славно” разругаться теперь, на предпоследней минуте матча.
И еще. Скажи честно, эта взрослая девица, она у вас постоянно на языке и к вам все время ходит, имеет она отношение к Игнасио? Ничего от меня не скрывай, так хуже. И потом, я сумею понять.
Глава десятая
Сильвия Бернабеу, Руа Игарапава, 126
Рио-де-Жанейро, 12 ноября 1987 г.
Сеньор
Альфредо Мадзарини
Францезишештрассе, 8, Люцерн
Уважаемый друг!
Очень ценю доверие, с которым Вы пишете о своей тете. Нечего и говорить о горе, которое я испытала в связи с кончиной дорогой Люси. Лучше об этом не упоминать, для меня она значила очень много, кусочек Аргентины рядом с моим домом, подлинное пристанище. Говорят, крайности сходятся, и ее романтичность восхищала меня, я полная ей противоположность, и мне не доставало этого совсем другого взгляда на вещи. Говоря “романтичность”, я хочу обозначить жизненную позицию, основанную на оси эмоция — воображение, противопоставленной рациональному началу.
И как непохожа на нее сеньора Нидия, такая практичная, твердо стоящая на земле. С ней я почти не беседую, ведь она говорит совершенно то же, что приходит в голову мне, мы слишком похожи, чтобы интересоваться друг другом.
Я бы на Вашем месте не очень за нее беспокоилась, пожалуй, нам следует поучиться у сеньоры Нидии. Не знаю, как Вы отнесетесь к моим словам, но я поддерживаю ее стремление к независимости. Наверняка ее сыну не понравится моя позиция, но обстоятельства дела не оставляют у меня сомнений в правомерности такого стремления. Прежде всего, убеждена, что отсутствие дорогой Люси не отменит планов сеньоры Нидии. Ее привязанности в настоящее время иные.
Хотела написать письмо еще несколько дней назад, но не была полностью уверена в том, что собираюсь сказать, и это меня останавливало. Но сегодня под вечер зашла Ваша уважаемая тетушка, просила перевести на португальский письмо для ее будущей компаньонки, и оставила несколько страниц на испанском. Думаю, лучше переписать этот текст, и тогда Вы поймете, какими чувствами живет в настоящее время сеньора Нидия. Не думаю, что поступаю в данном случае неправильно, раскрывая то сокровенное, что меня не уполномочили показывать третьим лицам. Просто цель этой своеобразной за очной профессиональной консультации, по-моему, оправдывает средства.
‘Дорогая Вильма! Пишу тебе напрямую, чтобы поблагодарить за привет, который ты передаешь мне в письме мужу. Прости, что обращаюсь на “ты”, но в моем возрасте я уже к этому привыкла, просто все кажутся малыми детьми в сравнении со мной. Через несколько месяцев мне исполнится восемьдесят четыре.
Я уже много знаю о тебе благодаря фото и всему, что рассказывает Роналду. Надеюсь, скоро я узнаю наверняка, смогу ли арендовать квартиру у сестры, тогда мы пошлем тебе билет, и ты сядешь в этот ужасный автобус, который тащится два дня с половиной. Будь у меня больше денег, послала бы билет на самолет — такая возможность полностью не исключается.
Меня очень беспокоит, что ты приуныла, плачешь каждый вечер, я-то прекрасно знаю, что это такое! Я тоже потеряла дочь, почти два года назад, и мужа тоже нет рядом, чтобы поддержать меня. Его я потеряла очень давно. Но ты, дорогая, своего не потеряла. Он здесь в полном здравии, ждет тебя, постоянно о тебе говорит, видно, что любит безмерно.
Поверь, все образуется, скоро вы будете вместе, и не как в прошлый раз, когда ты спала в каморке с подругой по работе. У вас очень красивая комната, это не комната для прислуги — из нее моя сестра оборудовала платяной шкаф, ты не представляешь, какая она кокетка! На два года младше меня, но все равно старая развалина и все равно без конца покупает одежду и прихорашивается перед зеркалом, и ведь,
