– Но ведь это только предположение... Мы не крали у вас ваши ключи, – попытался возразить Константин.
– Я хочу напомнить, – резко оборвал его Петр Павлович. – Меня не интересует, что именно вы хотели у меня украсть. Подставили вас, или же это был лично ваш коварный замысел. Факт остается фактом. Я потерял полотно стоимостью семь миллионов долларов. И возвращаться к этому вопросу не хочу. Я предоставляю вам шанс, ребята. Вы можете исправить свою ошибку. Взамен вы получаете относительную безопасность. Разумеется, у вас есть выбор. Можете заняться собственным расследованием кражи полотна. Но я вам этого не советую. Рынок частных собраний произведений искусства – очень жесткая сфера. В таком случае у вас максимум несколько недель на то, чтобы насладиться жизнью... Я не рекомендую вам туда соваться. Со своей стороны могу гарантировать, что пока долг не будет возвращен, мои люди будут неотступно следить за каждым вашим шагом. Если вы начнете делать ошибки, они не побрезгуют любыми, даже самыми крайними средствами.
Епифанова невольно покосилась на кавказца, который сидел на маленьком диванчике в дальнем углу гостиной.
– Разумеется, я заплачу вам десять тысяч долларов за эту работу и, возможно, предоставлю следующий шанс. Все зависит от вас, – заключил режиссер.
– Десять тысяч долларов за кражу ценнейшего алмаза со специализированной выставки! – взорвался Константин. – Но мы рискуем жизнью! Вы же это прекрасно понимаете!
– Теперь ваши жизни постоянно в опасности. Вы сами устроили себе это, – спокойно произнес Петр Павлович.
При этом он жестом пригласил телохранителя подойти ближе. Кавказец оставил на диванчике журнал «Автомотомир» и через пару секунд уже стоял рядом со своим шефом.
– Ваш ответ, – потребовал Мелихов. – Итак, вы намерены отработать свой долг?
– Мы согласны, – ответил Константин.
– Вот и хорошо!
Петр Павлович похлопал кавказца по плечу. Тот сунул руки в карманы джинсов. Борта жилетки разошлись в стороны. Под правым плечом была отчетливо видна кобура пистолета с торчащей из нее черной рукояткой.
– А вот здесь мы планируем сделать так называемую открытую портретную мастерскую, – председатель общества художников держал Максима Войтовича под руку. Владимир Викторович Улучаев провел олигарха в небольшое закрытое помещение, где в центре стоял деревянный мольберт, а рядом – высокая новенькая табуретка на металлических ножках, завернутая в целлофан. – Это наше скромное изобретение для зарабатывания дополнительных средств, так сказать. Тут мы предполагаем рисовать с натуры. Ну, кто как может, так сказать...
Художник сконфуженно улыбнулся.
– Хорошо-хорошо, – небрежно молвил Войтович. – На ваше усмотрение. Я здесь – пас. Не моя область. Я хочу, чтобы все было так, как вы считаете нужным, чтобы все... в лучшем виде.
– Мы стараемся, стараемся, Максим Константинович. Все будет в лучшем виде! Спасибо вам, спасибо!
– Дай-то бог, чтобы все получилось!
Председатель вновь смущенно заулыбался.
– Вы знаете, мне нравится, что галерея открывается в историческом центре Москвы, – продолжил Войтович. – В этом есть что-то знаковое. Вы не находите? Я обожаю старую Москву.
– Ох, Максим Константинович, – причитал Улучаев. – В наше время редко встретишь человека со средствами и с таким мироощущением. Я просто счастлив, что через вас наша ассоциация сможет обрести второе дыхание. Я вижу, что вы всей душой хотите нам помочь. И это здание... Это, конечно, фантастично! Сейчас только закрывают да отбирают. А здесь... такое... Спасибо вам.
Художник вывел Войтовича в коридор.
– А вот там, в следующем зале, мы планируем постоянную экспозицию признанных шедевров изобразительного искусства из частных коллекций, – с еще большим воодушевлением, чем прежде, продолжил Улучаев. – Это тоже новшество, если хотите. Действующая галерея с экспонатами коллекционеров – это также чрезвычайно интересная задумка нашего менеджера. Я гарантирую, что на такую экспозицию захотят полюбоваться многие ценители. Самое сложное – это заинтересовать истинных коллекционеров произведений искусства. Такие люди, как правило, эгоистичны... Ну а в следующем зале начинается непосредственно выставка современных живописцев, – председатель общества художников начал заметно волноваться. – Вы меня простите, Максим Константинович, но я... Это мечта всей моей жизни... Да и не только моя. Многих и многих моих соратников...
В этот момент в кармане Войтовича зазвонил телефон. Олигарх остановился и сунул руку под пиджак.
– Извините...
Улучаев, как китайский болванчик, согласно покачал головой и поспешно отошел в сторону.
– Уважаемые посетители! – Экскурсовод, бородатый нескладный молодой мужчина, изо всех сил пытался привлечь к себе внимание. – Леди, леди!.. Я к вам обращаюсь.
– Ко мне? – переспросила Лена.
– Да-да, к вам! Ко всем! Уважаемые! Прошу всех собраться в этой комнате. У вас будет еще возможность пройти по залам музея и ознакомиться со всеми экспонатами выставки. Пожалуйста! Давайте все соберемся вокруг одного из главных камней. Подходите, подходите сюда, пожалуйста.
Экскурсанты стали медленно подтягиваться в отдельно отгороженную комнату, где был выставлен на суд зрителей единственный экспонат. Оранжевый алмаз – главный драгоценный камень якутской ювелирной компании.
Весьма большое для единственного экспоната помещение было образовано пятью простенками. В самом центре пятиугольной комнаты располагалась тумба-стол. На столешнице возвышалась специальная подставка, обтянутая белой тканью. На ней лежал редкий драгоценный камень. Весь стол был накрыт огромным стеклянным колпаком, отлитым в форме куба.
– Итак, вся наша группа в сборе? – спросил экскурсовод.
Он дождался, когда в комнате наступит тишина. Посетители выставки обступили стеклянный куб.
– Разрешите небольшую предысторию. Итак, камень, который вы видите перед собой, открывает экспозицию так называемых фантазийных бриллиантов. То есть бриллиантов, ограненных из настоящих цветных алмазов. Под цветностью в данном случае, подразумевается природная окраска камня, а не оттенок, который ювелиры сумели придать камню в лабораторных условиях. Несмотря на то что многие бриллианты имеют цвет, камней по-настоящему окрашенных в какой-то один цвет, не так много. Большинство из них имеют различные оттеночные примеси. Допустим, в розовом бриллианте можно увидеть оттенки пурпурного. Один из таких экспонатов выставлен в последнем зале музея. Там вы сможете увидеть кольцо из белого золота с фантазийно-розовым бриллиантом. Это аналог кольца Виктории Бекхэм, обладающий, в отличие от оригинала, пурпурными вкраплениями. Итак, вернемся к нашему экспонату...
Лена не слушала экскурсовода. Она с волнением поглядывала на экран телефона, где высвечивался циферблат с двумя стрелками. Через две минуты, если все пойдет по плану, Константин должен был отключить световое сопровождение экспозиции.
Епифанова встала за спинами экскурсантов. Ей был хорошо виден внушительных размеров неограненный алмаз ярко-оранжевого цвета.
– А могу я задать вопрос? – осторожно спросила она, когда экскурсовод сделал паузу. Посетители к этому моменту уже принялись активно разглядывать ценный экспонат. – Почему столь благородный камень называется таким нелепым именем?
– Из-за его прототипа, – с энтузиазмом принялся рассказывать экскурсовод. – Известный камень – один из самых прославленных в мире бриллиантов аналогичной расцветки и даже похожей формы – носит название «Тыква».
– Спасибо.
Епифанова осмотрелась вокруг. В комнате, кроме экскурсовода, был еще один работник музея. Древняя, но чрезвычайно подвижная бабулька хозяйским взглядом изучала посетителей. Лена вновь бросила взгляд
