доме, — Изабел побелела, потом кивнула и, не сказав ни слова, опять склонилась над бумагами.
Предупреждения доктора не внесли никаких поправок в темперамент Джима. Как только рана была перевязана, он бросился в новую студию, чтобы обменяться обидами со знакомыми еще с начала работ малярами. Мертвенно-бледный Макиннон сидел на кухне, где Фредерик расправлялся с банкой бисквитов.
— Они вас ранили? — спросил Фредерик.
— Да пустяки… всего несколько царапин, благодарю вас.
— А вы ловко ухватили его за запястье. Не то Джиму бы несдобровать…
Задняя дверь отворилась, и вошел Джим, такой же раздраженный, каким уходил. Он взял несколько бисквитов и растянулся на софе.
— Это какие-то другие маляры, — проворчал он. — Им бы только поскорее покончить с работой. Все молчком, никаких разговоров. Помнишь ту последнюю группу, когда мы отделывали магазин? Однажды они послали Герберта занять отвертку для левши. А когда он вернулся ни с чем, сказали: ты, мол, прости, на самом-то деле нам нужно полкило маленьких дырочек. Дали ему два пенса, чтобы он сбегал на Мерфи и купил их. Бедняга. Ладно, что мы собираемся сейчас делать?
— Сейчас мы закроем магазин, — объявила вошедшая Салли. — Я сказала мистеру Блейну и всем остальным, чтобы шли по домам. Мы запрем магазин, выпьем чаю — вот что мы сегодня будем делать. Я подумала, что Джим вполне справится с бисквитами и поэтому купила горячих булочек. Надеюсь, вы любите горячие булочки, мистер Макиннон? А те маляры — ушли они, наконец?
Был уже поздний вечер (Изабел поднялась прямо к себе, не повидавшись с Макинноном; Джим, огорченный и усталый, отправился в постель; Вебстер и Макиннон просто улеглись спать), когда Фредерик и Салли остались на кухне одни.
Салли свернулась клубком в углу старой софы; Фредерик откинулся назад в кресле по другую сторону от камина, положив ноги на корзину для угля. Керосиновая лампа, стоявшая на столе, бросала мягкий свет на клетчатую скатерть, на карты, которыми развлекал их только что Макиннон, на золотистое виски в графине и на светлые волосы Салли. Фредерик наклонился и поставил свой стакан на пол возле кресла.
— Ты знаешь, что он, в сущности, тоже принял участие? — спросил он. — Я про Макиннона; он ухватил Харриса за руку, в которой был нож, — подлец уже готов был запустить нож в Джима. Ну а теперь, Локхарт, обсудим, что будем делать, идет? Во-первых, мне кажется, мы должны всю эту историю со свадьбой дать в газеты.
— Ты прав, — сказала она. — Утром пойдем в «Пэлл-Мэлл газетт». После этого… я думаю посоветоваться с мистером Темплом по поводу патентов. Кажется, мы почти поймали Беллмана, но я не уверена, что он уже наверняка попался на крючок. То, что русские патенты пропали, не является прямой уликой; мне кажется, это еще нельзя инкриминировать ему. Нам нужно знать…
— Нам нужно знать, как высоко распространяется его влияние. Те люди, что обчистили твой офис, — действительно ли они были из полиции? Если да, то у него везде имеются связи. А это означает, что мы должны действовать с чрезвычайной осторожностью. И правильно выбрать время.
— Дождаться подходящего момента… С кем виделся лорд Уитхем в министерстве иностранных дел? Если мы сумеем найти департамент, который за это ответствен, нам станет понятнее, что делать дальше.
— Ну, это не слишком сложно. Они там без конца заняты сплетнями. В понедельник я отправлюсь в Уайтхолл и покручусь там немного. Что-нибудь разведаю…
— Понимаешь, — сказала она, помолчав, — я все еще не знаю, каким образом смогу вернуть деньги моему клиенту. Разве только как вознаграждение… Думаю, это возможно. За информацию об исчезновении «Ингрид Линде». Это единственное, что мы еще не изучили…
Она наклонилась вперед и пошевелила угли в камине. Через решетку выпало немножко золы и вверх, потрескивая, взвился сноп искр.
— Фред?..
— Ммм?
— Я хочу сказать… прости меня. За ту ночь. Я была ужасна и с тех пор мучаюсь этим. Потому что я так люблю работать с тобой вместе. Мы отличная команда. Если ты все еще хотел бы…
Она не закончила фразу, ей было трудно продолжать. Фредерик выпрямился в кресле, потянулся к ней и, взяв ее голову обеими руками, повернул лицом к себе.
И тут в дверь пустого магазина позвонили.
Он чертыхнулся и откинулся назад.
— Кто это может быть, черт его побери? — сказал он.
Они посмотрели друг на друга, потом на часы. Половина одиннадцатого.
— Пойду взгляну, — сказал он, вставая.
— Будь осторожен, Фред!
Он прошел через неосвещенный магазин и открыл входную дверь. Там, под моросящим дождем, стояла маленькая фигура в котелке и пальто.
— Мистер Гарланд, полагаю? — спросил неожиданный гость.
Это был человек из ложи в мюзик-холле — секретарь Беллмана. Пораженный наглостью коротышки, Фредерик засмеялся.
— Добрый вечер, — сказал он. — Мистер Уиндлсхэм, если не ошибаюсь? Пожалуй, вам лучше бы войти.
Он отстранился, пропуская визитера, и взял у него пальто и шляпу.
— Салли, — сказал он, когда они вошли в кухню, — думаю, ты знаешь этого джентльмена…
Удивленная, она села на софе.
— Простите мне этот поздний визит, — сказал коротышка. — Мы с вами встречались, мисс Локхарт, при весьма неблагоприятных обстоятельствах. Я надеялся, что вы… и мистер Гарланд окажете мне честь и согласитесь выслушать предложение, которое я хотел бы вам сделать.
Салли взглянула на Фредерика, потом опять перевела глаза на Уиндлсхэма. Широко открытые глаза ее выражали недоумение.
— Должен добавить, что говорю лично от себя, — продолжал он. — Мистер Беллман не знает, что я здесь.
Мужчины все еще стояли. Последняя ремарка была встречена молчанием; Фредерик подтолкнул к столу стул для Уиндлсхэма. Оба сели за стол, Салли, поднявшись с софы, присоединилась к ним. Она вывернула фитиль и убрала игральные карты.
— Я прекрасно понимаю ваши колебания, — сказал Уиндлсхэм. — Вы позволите мне рассказать, зачем я пришел?
— Извольте, — сказал Фредерик. — Но давайте внесем ясность. Вы не работаете на Беллмана?
— Формально я все еще служу у него. Но, полагаю, для большого числа людей теперь окажется весьма и весьма полезным, если я изменю своей, так сказать, приверженности. Я не могу одобрить авантюру мистера Беллмана с «Полярной звездой». Хотел бы, но не могу, мисс Локхарт. По моему мнению, «саморегулятор Хопкинсона» чудовищен и не должен распространиться по всему миру. Я пришел к вам, потому что наблюдал за вашей деятельностью с возрастающим восхищением — вашей и мистера Гарланда, — и я решил предоставить в ваше распоряжение все, что мне известно. — Он снял очки, запотевшие в теплом помещении. — Полагаю, вам известно о «саморегуляторе Хопкинсона»? У меня нет тому доказательств, но я был бы удивлен, если бы…
— Паровое оружие, — сказал Фредерик. — Да, мы об этом знаем. Как и о Хопкинсоне.
— Или о Норденфельсе… гмм? — Мистер Уиндлсхэм с мягкой улыбкой опять надел очки.
— Что вы хотите взамен? — спросила Салли. Она все еще не могла прийти в себя от его появления и ни в малейшей степени не была склонна верить ему.
— Просто… как бы выразиться… просто сотрудничество и взаимная защита, — ответил он. — Когда предприятие мистера Беллмана рухнет, что случится очень скоро, я хотел бы, чтобы кто-то засвидетельствовал тот факт, что я — как оно и было на самом деле — шпионил за ним, а не работал на него. Я надеялся, что вы подтвердите это.
— Почему бы вам не пойти в полицию прямо сейчас? — спросил Фредерик.
— Пока еще рано. Влияние мистера Беллмана в полиции — да и в судебных органах тоже —
