распространяется на весьма высокие круги, и любая попытка на этой стадии будет обречена. Поверьте, я знаю, что говорю. Нас втянут в разбирательства о диффамации и клевете, мы проиграем, и все это послужит только предупреждением для нарушителей закона. Нет, сейчас идти в полицию не время, оно наступит, когда организация окажется на грани краха.
— Почему это должно случиться? — спросил Фредерик.
— Она слишком разрослась, — сказал Уиндлсхэм. — Я могу представить вам подробно все: займы, выпуски акций, дивиденды и так далее; суть же состоит в том, что все деньги ухнули на саморегуляторы, а производство их идет недостаточно быстро. Непредусмотренная нехватка материалов, трудности с испытаниями — ведь это машина исключительно сложная, вы знаете. Повторяю, я могу предоставить вам все детали. У мистера Беллмана, по моим оценкам, до катастрофы остаются три недели. Могут произойти кое-какие вещи, которые оттянут это, — если ему удастся раздобыть еще графита, например, это могло бы ему помочь; однако конец все равно близок.
— Кто заказчик? — спросила Салли. — Кто покупает это паровое оружие или саморегуляторы?
— Россия. Царь все более озабочен ростом анархического движения среди его подданных. А в связи с его экспансией в Сибирь — вы, вероятно, слышали о проектируемой железнодорожной магистрали? — вы сами понимаете, такое оружие оказалось бы весьма ценным. Но «Полярная звезда» энергично ищет других заказчиков. Заинтересовались и пруссаки. Мексиканцы прислали наблюдателя, который проследит весь процесс вплоть до испытаний на полигоне. Как видите, мистер Гарланд, это критическая точка, весы могут качнуться в любую сторону. Если мы найдем правильный путь, чтобы воспрепятствовать этому…
— Расскажите нам об «Ингрид Линде», — сказала Салли.
— А! Тот пропавший пароход. Понимаете… э-э… история эта относится к тому периоду в карьере Беллмана, когда я еще не работал с ним. Но полагаю, что в списке пассажиров значилось имя человека, который был свидетелем ссоры мистера Беллмана с Арне Норденфельсом. Банкротство «Англо-Балта» означало, разумеется, что пароходство мистера Беллмана может быть расширено без помех.
— Я хотела бы иметь письменные свидетельства о его причастности к этому, — сказала Салли.
— Это будет затруднительно. Я займусь поисками, мне придется действовать крайне осторожно… но я сделаю все, что смогу.
— Вы упомянули о его влиятельности, — сказал Фредерик. — Как далеко простирается его влияние в правительственных кругах? Или в международных?
— О, способ один и тот же. Деньги мистера Беллмана уже помогли с лицензиями на разного рода экспорт, они же улаживали проблемы с экспортом оружия. Вы чрезвычайно проницательны, позволю себе заметить, в ваших расследованиях. Скоро все это может поставить в весьма неловкое положение кое-кого из очень высокопоставленных особ.
— Ну, хорошо. Кого же? — спросил Фредерик. — Вы не сказали нам ничего, чего мы уже не знали. Фамилии, мистер Уиндлсхэм, фамилии.
— Сэр Джеймс Нэш, генеральный инспектор артиллерии в военном ведомстве. Сэр Уильям Хэллоуэй- Кларк, непременный секретарь министра иностранных дел. Посол России. Есть еще несколько других фигур, менее высокопоставленных.
— Обсуждалось ли это в кабинете министров? — спросила Салли. — Такова политика правительства — разрешить производство и продажу подобного вооружения?
— О, нет. Совершенно определенно нет. Официальные лица, которых я назвал, действовали абсолютно незаконно. Если это станет известным, разразится грандиозный скандал.
— А лорд Уитхем? — спросил Фредерик. — Какова его в этом роль?
— А! — Уиндлсхэм подмигнул. — Отец невесты! Видите ли, был там маленький романтический эпизод, приключение в Шотландии, понимаете? Удалось ли вам добиться большего успеха в поисках этого необыкновенного молодого человека, чем нашим агентам?
— Коль скоро уж вы спрашиваете, да, удалось, — ответил Фредерик. — Он жив-здоров. Находится в Лондоне, за ним присматривает мой добрый друг. Он не сбежит, и вам его не найти. Что собирается делать лорд Уитхем?
— Да, — заметил Уиндлсхэм, — для него все это весьма печально. Ему было предоставлено место директора в обмен на его многочисленные связи в правительстве. Он мог бы оказаться там полезным, но… гм… эта шотландская история скоро выплывет наружу; мистер Беллман понимает, что надолго такое не останется тайной. Вот еще одна неприятность, которая нависла над ним. Разумеется, это еще более неприятно для лорда Уитхема. И даже фатально.
— Любопытно, что вы под этим подразумеваете, — сказал Фредерик. — Нет, нет, не затрудняйтесь, объяснений не нужно. Кстати, это вы отвечаете за найм Секвилла и Харриса? И того человека, который напал на мисс Локхарт минувшей ночью?
— Тут я должен признать себя виновным, — ответил Уиндлсхэм серьезно. — Я сделал это с отвращением, поверьте, со стыдом и сожалением, и с тех пор как это случилось, меня истерзали угрызения совести и тревога. Никогда я не испытывал такого облегчения, как в то утро, когда услышал, что вы живы. Что же до миссис Бад — я оплатил полностью все ее счета в больнице. Это мое частное дело, мои личные деньги — не мог же я отнести их на счет фирмы, не пробудив подозрений.
— Но почему вы вообще устроили на нее нападение? — спросил Фредерик.
— Это было предостережением для мисс Локхарт, — сказал Уиндлсхэм просто. — Если бы мы были лучше осведомлены о достоинствах мисс Локхарт, мы выбрали бы совсем другой путь. Я возражал с самого начала; насилие любого рода для меня истинное проклятие. Но мистер Беллман одолел меня.
Фредерик посмотрел на Салли. Ее лицо оставалось бесстрастным.
— Что ж, все это было весьма интересно, мистер Уиндлсхэм, — сказал он. — Спасибо, что зашли. Стоянка кебов в конце улицы.
— Э-э-э… а мое предложение?! Вы понимаете, я рисковал, придя сюда…
— Да, — сказала Салли. — Думаю, вы рисковали. Нам нужно все обдумать. Как мы можем с вами связаться?
Он вынул визитку из жилетного кармана.
— Это офис, где меня можно найти. Я не всегда бываю на месте, но письмо на этот адрес будет передано мне в течение двадцати четырех часов… Мисс Локхарт, мистер Гарланд, могу я получить хоть какой-то намек? Хоть самый слабый? Понимаете, меня это начинает… немного пугать…
Его щеки горели.
— Понятно, — сказал Фредерик. — Что ж, когда дойдет до дела, вы ускользнете, воспользовавшись этой лазейкой, и, по крайней мере, не попадете под наши пули. А пока оставались бы вы лучше там, где вы есть, вам не кажется?
— О, благодарю вас, мистер Гарланд. Спасибо, мисс Локхарт. Меня буквально приводит в ужас насилие, каково бы оно ни было. Мистер Беллман крайне несдержан… легко взвивается… неистовые страсти…
— Да-да. Вот ваши пальто и шляпа, — сказал Фредерик, провожая его через темный магазин. — Мы напишем вам, конечно, конечно. Спокойной ночи. Спокойной ночи.
Он запер дверь и вернулся на кухню.
— Ну, твои впечатления? — сказал он.
— Не верю ни единому слову, — сказала она.
— Отлично. Я тоже. Ужас перед насилием? Да он самый хладнокровный подлец, каких я когда-либо видел. Организовать убийство для него все равно что заказать рыбное блюдо.
— Ты прав, Фред! Теперь я вспомнила: когда он пришел ко мне и Чака зарычал на него, он даже не повернулся. Он лжет — это несомненно. Что ему нужно?
— Не знаю. Оттянуть время? Но это доказывает, что мы на верном пути, так?
Он сел напротив девушки и пододвинул лампу, чтобы лучше видеть ее. Темные глаза Салли серьезно смотрели на него.
— Да, — сказала она. — Фред, когда он пришел…
— … я как раз собирался сказать тебе что-то. Что бы я ни наговорил в тот день — что не люблю тебя, и пора покончить совсем, и с общей работой тоже, — все это просто вздор. Я не могу отказаться от тебя, Салли. Мы принадлежим друг другу, и так будет до самой смерти, и я не хотел бы ничего другого.
И тут она улыбнулась — такой чистой, беспомощной, счастливой улыбкой, что он почувствовал, как у
