— Мистер Скорсби! Как я рад вас видеть! — сказал он. — Мисс Полякова, я могу представить вам мистера Скорсби, знаменитого аэронавта?
— Знаменитого, у моего хвоста, — пробормотала Эстер, но молодая мисс возле Сигурдссона сразу проявила к Ли интерес. Ей было приблизительно восемнадцать лет, и она была полной противоположностью накрахмаленной мисс Ланд: щеки её были розовыми, глаза большими и черными, губы мягкими и красными, а волосы были массой темных завитков. Ее демон был мышью. Ли с нескрываемым удовольствием поцеловал её руку.
— Рад познакомиться, — сказал он, и поклонился настолько, насколько это было возможно в бушующей толпе.
Сигурдссон сказал что-то.
— Прошу прощения, мистер Сигурдссон, — сказал Ли. — Я был неспособен сконцентрироваться на ваших словах из-за глаз мисс Поляковой. Держу пари, что десятки молодых людей со всех концов севера мечтали бы пристально взглянуть в ваши глаза, мисс Полякова.
Она позволила векам упасть на мгновение, как будто в скромности, а затем пристально посмотрела на Ли из-под ресниц. Сигурдссон ущипнул его за руку.
— Мисс Полякова — дочь выдающегося человека, кандидата в мэры, — сказал он.
— О, это правда? Мы сможем послушать его речь сегодня, мисс?
— Да, — сказала она, — я думаю, он подготовил речь.
— Кто его соперники на этих выборах?
— О, я не знаю, — сказала она. — Я думаю двое мужчин, или, возможно, один.
Ли пристально взглянул на неё, пытаясь приглушить Эстер, ворчащую у него под пальто. Была ли эта девушка действительно так глупа, или просто хорошо притворялась? Она улыбнулась снова, как бы дразня его. Хорошо! Если она хотела играть, Ли был в настроении для этого.
Пробка около двери была очищена, и толпа начала продвигаться вверх по лестнице, сопровождаемая сотрудниками службы безопасности Ларсен Мангэнез. Мисс Полякова споткнулась, и Ли подал ей руку, которую она с готовностью приняла. Тем временем Сигурдссон, переместившись на противоположную сторону лестницы, говорил что-то, но Ли не мог разобрать его слов в шуме толпы. Если говорить честно, то он и не слишком прислушивался, потому что, чем ближе он подбирался к мисс Поляковой, тем больше узнавал о тонком цветочном аромате, который она носила, или, возможно, это был аромат ее волос, или лишь сладкий запах молодого тела, прижатого к его груди. Так или иначе, Ли был опьянен.
— Что вы сказали? — неохотно спросил он у Сигурдссона.
Поэт нетерпеливо жестикулировал Ли, чтобы тот повернулся, как будто хотел запастись уверенностью.
— Я сказал, что вы могли бы быть полезны для отца Ольги, — пробормотал Сигурдссон, когда они вошли в главный зал. Это место было обставлено деревянными стульями, а платформа, расположенная в центре комнаты, была украшена флагами и баннерами с лозунгом: «ПОЛЯКОВ ДЛЯ ПРОГРЕССА И СПРАВЕДЛИВОСТИ».
— Я его даже не видел, — ответил Ли.
— Я представлю вас после собрания.
— Хорошо... спасибо.
Отношение Ли к отцам состояло в том, что он предпочитал держать их на расстоянии. Отцы не хотели бы, чтобы их дочери делали то, что сейчас было в голове у Ли. Но прежде, чем он успел подумать об оправдании, он оказался в первом ряду, где все места были заняты.
— О, я не могу сидеть здесь, — возразил он. — Эти места для важных гостей!
— Но вы - важный гость! — лукаво сказал поэт, и девушка добавила: — О, действительно, останьтесь, мистер Скорсби!
— Проклятый дурак, — пробормотала Эстер, но только Ли услышал ее, как она того и хотела.
Они едва сели, когда тучный чиновник вышел на сцену и объявил, что они закрывают двери, потому что слишком много людей хотят услышать речь кандидата, а зал уже абсолютно заполнен, и они не могут впустить никого больше. Ли осмотрелся и увидел, что люди стояли глубоко сзади и вдоль стен аудитории.
— Ваш отец, без сомнения, очень популярный человек, — сказал он мисс Поляковой. — Какова его главная политика? Что он собирается сделать, когда придет к власти?
— Медведи, — пролепетала она с тонкой дрожью, и лицо её скривилось в выражении огромного ужаса.
— О, медведи, да, — вспомнил Ли. — Ему не нравятся медведи?
— Я боюсь медведей, — ответила она.
— Ну, это понятно. Они… ну, они ведь довольно большие, в конце концов. Я никогда не имел дело с вашими особыми арктическими медведями, но однажды в Юконе меня преследовал гризли.
— О, как ужасно! Он поймал вас?
И еще раз Ли почувствовал, как будто пропустил нижнюю ступеньку в темноте: она действительно настолько глупа? Или она делает это нарочно?
— Ну, он догнал меня, — ответил он, — но оказалось, что это старый лесоруб, он всего лишь хотел одолжить сковородку, чтобы приготовить лосося. Я с радостью помог ему в этом, и мы сидели без дела, рассказывали небылицы за ужином. Он выпил мое виски и выкурил мои сигары, мы обещали поддерживать контакт. Но я потерял его адрес.
— О, как жаль, — сказала она. — Но, вы знаете...
Ли почесал в затылке, но был избавлен от того, чтобы придумывать ответ, потому что в этот момент на сцену вышла группа из трех мужчин, и весь зал встал, чтобы приветствовать и аплодировать. Ли не был исключением и встал, чтобы не показаться невеждой. Он начал искать в толпе своего знакомого из пансиона, но среди всех этих лиц, ярких, разгоряченных, среди глаз, пылающих от энтузиазма, не мог разыскать его.
Когда они снова сели, Сигурдссон сказал:
— Замечательный прием! Многообещающе, не правда ли?
— Никогда не видел ничего подобного, — ответил Ли.
Он откинулся назад и стал прислушиваться к речам.
Вскоре после этого, его, казалось, разбудил рев возбужденной толпы. Приветствия, рукоплескания, крики одобрения, отражались эхом от стен большого деревянного зала, когда Ли, непонимающе моргая, стал хлопать вместе с остальными.
На сцене стоял Поляков в черном пальто, с тяжелой бородой и красными щеками, один его кулак лежал на трибуне, а другой он держал на сердце. Его глаза ярко сверкали, а деймон, очень похожий на ястреба, но Ли никогда раньше не видел такой породы, сидел на трибуне и поднимал крылья, пока они не раскрылись до конца.
Ли прошептал Эстер, завернутой в пальто:
— Сколько времени я спал?
— Не считала.
— Ну, черт возьми, что этот дипломат говорил?
— Не слушала.
Он украдкой взглянул на Ольгу и заметил, что ее спокойный любящий взгляд был недвижимо направлен на отца. Выражение лица Ольги не изменилось даже тогда, когда кандидат внезапно ударил по трибуне кулаком, заставив тем самым своего деймона взлететь и пролететь несколько кругов вокруг его головы, прежде чем расположиться на плече Полякова.
— Это должном возыметь эффект, — подумал Ли, но Эстер бормотала: — Как долго они репетируют это перед зеркалом?
— Друзья, — кричал Поляков. — Друзья и граждане, друзья и люди, мне не нужно предупреждать вас об этом коварном вторжении. Мне не нужно предупреждать вас, потому что каждая капля человеческой
