– У нас мало солдат, – ответил Сумбаву. – Неважно, насколько вы хитры, невозможно выиграть сражение, когда врагов тысячи.
– Неправда, святой отец. Мы можем сделать так, что каждый солдат будет биться за десятерых. Кроме того, в городе полно праздношатающихся, наемников, воров, просто горожан. Все они могут сражаться.
Священник пожал плечами.
– Если согласятся. За каждым, кто отправится на бой, должен присматривать верный человек, чтобы оборванец не отлынивал от драки. Эта овчинка выделки не стоит.
– Если с ними обращаться как с людьми и обучить, они смогут воевать. Нам не нужно большое войско. Но к солдатам нельзя относиться как к скоту или рабам. Они должны идти в бой по доброй воле.
– И вы предлагаете вооружить этих людей? Они уничтожат Храм.
– Нет. Я спасу Храм. Храм обречен, отец Сумбаву. И вы знаете об этом не хуже меня. – Маккинни указал в сторону окна. – Город падет, не пройдет и года. Я видел опустевшие причалы и слышал, что порт настроен против вас. Я видел людей, которые спят на улицах, пока кочевники собирают их урожай. Вам не прогнать отсюда врага, пока он опустошит ваши поля. Припасов у них больше, чем у вас. Храм обречен, если только вы не прогоните врага, и чем быстрее, тем лучше.
Сумбаву пожал плечами, внешне сохраняя ледяное спокойствие – только руки на столе беспокойно двигались.
– И только вы один можете спасти нас? Вы что же, богоизбранный? Мы правили этим городом пять сотен лет. А чем славны ваши предки? Жили в землянках?
– Что я сделал в прошлом, неважно. Важнее то, что нам удастся сделать.
– И сколько мы должны будем вам за спасение города? Какова ваша цена?
– Нет цены, которую можно требовать за сохранение единственного источника мудрости на Макассаре. Я попрошу только то, что мне действительно необходимо. Оружие. Пики и щиты. Право набрать людей. Кроме того, я должен осмотреть солдат-храмовников, поговорить с конными рыцарями. Мне понадобится плац, где я буду вести обучение. Подати Храма следует направить на то, чтобы вооружить горожан. Я не потребую платы, но сделать нужно будет многое. Мы сможем спасти этот город и Храм, только если вы будете слушать меня.
Священник развел руки и напряженно вгляделся в свои ладони.
– Возможно, это воля Господня. Другого плана у нас нет. И большого вреда от того, что вы станете муштровать сброд, не будет, поскольку наш договор останется в силе только до тех пор, пока их всех не перебьют – и вас в том числе. Я прикажу, чтобы вас обеспечили всем необходимым.
Постепенно на парадном плацу перед Храмом выстраивалась армия. Она не слишком напоминала армию в привычном смысле. В первую неделю людей приходилось тащить на насильно; горожане не умели маршировать и спотыкались, неспособные понять приказы и не желающие учиться. Но когда раздали оружие и обучение продолжилось, в разношерстной толпе возникло и возобладало новое чувство – самоуважение. Люди, успевшие опуститься до состояния нищих, стояли бок о бок с крепышами-крестьянами из-за городских стен, а в их ряды затесались юные отпрыски из разорившихся купеческих семейств города. Прислушиваясь к уговорам Маккинни и приказам Старка, новобранцы выше держали голову, учились вгонять пики в чучела-мишени, издавать боевой клич. На третью неделю обучения, Маккинни созвал совет.
– Времени у нас немного, – сказал он своим военачальникам. – Сумбаву очень хочет посмотреть, на что мы способны, и я обязан доложить ему. Вам следует быть очень внимательными с этим человеком. Он опасней, чем кажется на первый взгляд, и не тот, кем кажется. Каково состояние армии?
– Пехота – так себе, – отрапортовал Хэл. – Храмовники молодцы, но не понимают, что от них требуется, и потом, они настолько уверены в себе, что не хотят учиться ничему новому. Ополченцы научились нести пики и смыкать щиты, но только не надолго. Большинство – дохляки. А выбрать лучников из этой толпы почти невозможно. У храмовников порядочно арбалетчиков, но этого мало.
– Смогут они отразить атаку легкой кавалерии? – спросил Маккинни.
– Не знаю, сэр. Они еще никогда не участвовали в деле, но если заставить их поверить в себя, то против кочевников они продержатся. А вот веры в себя у них как раз и нет, полковник.
Маккинни заметил, что у Лонгвея, услышавшего оговорку Хэла, округлились глаза.
– А что кавалерия? – спросил он Бретта. – Смогут всадники сражаться в строю? Вы уже выбили из них самонадеянность, и они будут держаться вместе или бросятся в атаку каждый сам по себе, едва завидев врага?
– Мы с Ванъянком говорили с ними, торговец, – ответил Бретт. – Честь – все, что у них осталось. Среди них есть такие, кто уже побывал на поля боя и узнал вкус поражения… к тому наш враг – попросту варвары… Однако будет трудно отлучить их от скорой победы.
– Но вы должны это сделать, – сказал Маккинни. – Это наш последний шанс. Нужно выучить рыцарей атаковать по команде и возвращаться, восстанавливая построение, под защиту стены щитов. Любой их них, кто осмелится действовать самостоятельно, желая покрасоваться, будет брошен на поле боя на погибель. Постарайтесь вколотить эти простейшие мысли в их головы. А также объясните, что если их убьют, город падет, и от чести, которой они так гордятся, не останется и следа. Поэтому они должны сражаться – чтобы ее сохранить.
– Да, но отступать для них означает покрыть себя позором, – ответил Ванъянк. – Хотя, когда я толкую с ними, они слушают меня внимательно, и я постараюсь убедить их в том, о чем вы просите. Сам я уже поверил. Но для других рыцарей это звучит странно.
Маккинни кивнул.
– Странно или нет, а учиться им придется. Что у нас с обозом?
Мэри Грэхем с гордостью улыбнулась.
– Полный порядок, – доложила она. – Теперь у нас достаточно повозок.
– Мне казалось, тягловой силы у нас маловато, – сказал Маккинни.
– Да, лошадей немного, к тому же упряжь была неправильная, – кивнула Грэхем. – Здесь используют кожаные поводья. Я объяснила плотникам, как сделать деревянные хомуты, и теперь животные устают меньше. У нас по-прежнему мало лошадей, но теперь каждая способна нести больший груз.
– Отлично.
– У нас есть повозки, но мало зерна, – продолжила Мэри. – Если вы беретесь охранять обоз, мы обеспечим вашим людям припасы на несколько дней. Еды все равно не много, но это лучше, чем ничего. После этого нам придется отыскивать провиант за крепостными стенами. Если мы сможем защитить фермеров, то попытаемся даже собрать часть урожая зерна.
– Итак, у нас имеется малообученная пехота, скромная кавалерия, от которой польза то ли будет, то ли нет, немного стрелков-храмовников и мечников-храмовников, наших лучших бойцов, которые, увы, не понимают, что им делать, и чертово море кочевников за стенами. Интересная ситуация. – Маккинни на секунду задумался, глядя на копию карты Сумбаву, терпеливо сделанную молодым Тоддом, потом подвел итог. – Нужна демонстрация силы. За неделю мы выберем лучших из наших людей – солдат, умеющих думать, которые не струсят, не побегут и будут подчиняться приказам. Еще мне нужен провиант на два дня для двойного числа бойцов и отряд самых дисциплинированных поваров и квартирьеров, – сказал он Мэри. – Мы покажем, на что способны, в стычке с врагом. Но главная наша цель – убедить наши войска в том, что кочевников можно разбить. – Маккинни поднялся, тем самым предлагая всем разойтись. – Хэл, задержитесь на минутку.
Когда все вышли, Старк сказал:
– Извините, что проговорился, полковник. Но очень похоже на войну, а я не привык быть шпионом.
– Пробьемся. Ты уже подобрал командиров?
– Да, сэр. Войска, которые мы привезли с собой, я использую для поддержания порядка, нам есть на кого опереться. Мне кажется, они готовы драться и с храмовниками, если будет надежда на победу. В любом случае мы можем управлять войсками. Если вы поведете их к победе, войска будут верны нам до конца.
– Отлично. Но группа командиров нужна обязательно. Иначе, когда все закончится, солдаты потеряют всякую цель. Хорошо, сержант, можете идти.
Хэл поднялся, улыбнулся, потом отдал честь.
– Как в старые времена, полковник. Волки другие, но времена прежние.
