Все равно придется разделиться. Если уж мне не удалось отправить тебя в тыл – черт побери твоего отца за то, что не смог удержать тебя дома – то я хочу, чтобы ты находилась в безопасном месте.
– Хорошо. Я не позволю, чтобы ты волновался обо мне, когда будешь руководить сражением.
Лаура гордо взобралась на санитарную повозку. Кавалеристы-сопровождающие отсалютовали ей. Покрасневший корнет Блейр вскочил на коня, невероятно гордый тем, что именно ему доверено сопровождать и защищать невесту полковника.
– Когда бой закончится, мы съездим повидаем капеллана, – пообещал Маккинни. – Гоните, Блейр.
– Сэр.
Санитарная повозка и кавалеристы охраны исчезли в прозрачном облаке пыли, и Маккинни полностью сосредоточил внимание на происходящем внизу. Уже через час появился авангард неприятеля. Наткнувшись на заградительный огонь, солдаты не удивились, отошли назад и остановились в ожидании главной колонны.
Подошедшие основные силы выстроились в боевой порядок фронтом для атаки, артиллерия выдвинулась вперед – лошади шли галопом. Над вспаханным полем разносились звуки труб, армия готовилась к тщательно спланированной битве. Натан почувствовал беспокойство. Гавань привела сюда не лучших своих солдат! Враг угодил в классическую засаду, но даже не выставил флангового и тылового охранения! При том, что разведка Маккинни на взмыленных лошадях объехала части противника и ничего не обнаружила. Никаких серьезных укреплений, никакой поддержки главным силам, слепо двигающимся прямо в руки полковника.
«В чем же дело?» – думал Маккинни. Хотя сейчас это вряд ли имело значение. Возможно, враг замыслил какой-то хитрый контрманевр, но пока ничего не было заметно – ничего такого, что Маккинни мог бы предпринять, будь он на его месте… Орлеанские драгуны атаковали точно в назначенный миг. Кавалерия врезалась клином в глубь расположения неприятеля, отрезав ему путь к отступлению, образовав наковальню, о которую «волки» его размозжат. И вот, вот уже время пришло!
– Командуй «По коням!», Хэл! Пусть выдвигаются! Части Фокса и Драгона пусть ударят по батареям с правого фланга. Остальным спешиться в пятистах метрах и атаковать в пешем строю. Они у нас в руках, Хэл, и мы сотрем в порошок все, что только Гавань смогла выставить на поле боя!
«Волки» бросились в атаку с вершины холма, гикая не хуже дикарей Южного материка, трубы играли все известные сигналы подряд. Дело было сделано. «Волки» вышли на отличную позицию, готовые смять фланг противника – и тут с небес пала смерть. Гладкая продолговатая тень с ревом пронеслась у них над головами, и в тот же миг Личфильд обратился в пепел.
И снова черная тень скользнула по небу, и ослепительный луч света хлестнул по земле, уничтожив драгун! Черный призрак неподвижно завис над полем боя, охотясь за остатками отряда Маккинни.
– Всем спешиться! Всем частям – огонь по этой штуковине! Командиры батальонов – залповый огонь! Трубачи, сигнал артиллерии! Где, черт дери, полевые батареи? Наводчики, да разберитесь наконец с орудиями!
Невероятно, но им удалось его сбить. Черный призрак упал на кукурузное поле, и, завидев выбирающихся из машины пилотов в серой форме, «волки» перебили их всех, издав победный клич.
Но было уже поздно. Армия Гавани осталась невредима. Драгуны либо погибли, либо разбежались кто куда, Личфильд был стерт с лица земли. «Волки» понесли ужасные потери. Противник развернул фронт в правую сторону, и впервые в жизни Натан Маккинни познал поражение. Сигнал труб «К отступлению» знаменовал конец его карьеры, конец всему. В Личфильде была Лаура…
– Что?
Яркая картина сражения на пашнях мира Принца Самуила померкла. Натан неловко отвернулся от парапета и отпустил руки. Костяшки пальцев побелели.
– Прошу прощения, Мэри. Я кое о чем задумался… Вы правы, давайте посмотрим на празднество.
Глава 22
Милосердие и Прощение
Мэри Грэхем увидела, как безумный огонь в глазах Натана Маккинни погас. «Я знаю, – подумала она. – Я знаю, что он видел. Хэл рассказал мне, что случилось, и теперь я словно побывала там».
Голос Маккинни донесся со дна колодца эмоций. Мэри попыталась ободряюще улыбнуться ему, но это было невозможно. «На что это похоже? – подумала она. – Так горевать по кому-то? Да кто она, эта девушка, о которой он так печалится? Хэл сказал о ней лишь пару слов. Я даже не знаю, как ее зовут. Какой нужно было быть, чтобы заставить сокрушаться такого человека, как Маккинни? Никогда ни от кого я не видела такой преданности.
Но достойна ли я таких чувств?
Да. Достойна. Я уверена, что где-нибудь, когда-нибудь, найдется человек…
Девичьи мечты.
Нет, вовсе нет. Когда я была маленькой, я мечтала о прекрасном и богатом лорде, а теперь – ну да, он, кто уж это будет, представляется мне богатым и красивым, но главное, главное – человеком, который позволит мне стать для него чем-то большим, чем мой отец позволил стать моей матери. – Мэри взглянула на усыпанное алмазами звезд небо. – Вон та крохотная искорка – это мое солнце, – подумала она. – Единственная искорка среди тысяч подобных, маленькая и незначительная, и все же это мой мир, на протяжении всей жизни вплоть до прошлого года…»
Мир, судьба которого ее больше не волновала. Ограничения, налагаемые на нее законами Гавани, оскорбляли Мэри, но это была пустая обида, почти бессознательная. Она поняла другое. Были и иные уклады жизни, иные культуры на бессчетных мирах, сменяющих друг друга, среди которых мир Принца Самуила был лишь звеном бесконечной последовательности.
«Мы то, чем мы делаем себя. В наших силах изменить все миры. И сейчас мы меняем этот мир, правда? Разве этого мало?»
Она распробовала магию власти, волшебное сознание того, что другие зависят от ее решения. Маккинни одержал великую победу, но без ее поваров и обоза он не смог бы так доблестно выглядеть на поле боя. И ему это было известно, и он доверял ей, доверял ей жизни своих людей, а ведь солдаты для него важнее собственной жизни…
– Ваша очередь надраться до посинения, – сказал Маккинни. – Нужно только найти компанию.
Все еще погруженная в свои печальные мысли, Мэри кивнула и позволила Натану и Хэлу проводить ее вниз на улицу.
«Разве нам нужна компания? Нас и так слишком долго окружало великое множество людей. Хэл, наверное, с удовольствием присоединится к веселью и прекрасно обойдется без нас». – Мэри едва удержалась от смеха. Год назад подобные мысли шокировали бы ее. По крайней мере, она притворилась бы, что это так, хотя бы перед самой собой. Воспитанные юные леди точно знают, что им позволено. А что нет.
Воспитанные леди ведут скучную жизнь.
На улице было полно народу. Там, где прежде сидели нищие и темнели пустые витрины лавочек, теперь кричали толпы, торопливо заливающие вином и элем горечь многомесячной осады и поражения. Варваров прогнали от ворот!
Те, кто во время осады заложил ростовщикам свои драгоценности, теперь оделись в лучшие наряды. Несколько лавочек ростовщиков разграбили, и гуляющие щеголяли в ярких одеждах из богатых шелков, шерсти или узорчатого хлопка. Улицы пестрели нарядами, украшениями и флагами так, что рябило в глазах. Казалось, весь город преобразился. Даже облаченные в оранжевые мантии младшие храмовники, дьяконы в сером и высшие чины в черных рясах, и те присоединились к веселью. На своих постах оставались только верные Маккинни копейщики, но и тут многие уже опустошили протянутый из толпы стакан вина или пива.
– Улицы выглядят по-другому без мечников-храмовников, – заметил Хэл. – Я видел, что люди Храма уже вербуют новых мечников взамен тех, что пали в сражении…
– Да.
Маккинни совершенно не хотелось обсуждать эту тему.
– Ужасно, – сказала Мэри. – Отец Сумбаву и тысяча мечников погибли после того, как мы одержали победу… Не могу понять, как это вышло.
