Телефон опять онемел. Маркевич с минуту дергал ручку. Потом вскочил: дежурный должен знать номер. В сенях он столкнулся с дежурным.
— Капитан сейчас придет… велел капралу звонить…
Потаялло жил рядом. Часовые в сенях: «Пароль!» Ах, старая история, сокровища Потаялло! Капитан натягивает сапоги.
— Что стряслось?
Сообщение Маркевича встревожило его. Они вышли из хаты. Собаки немного поутихли.
— Как поезд, — повторил Маркевич.
— Как море, — сказал Потаялло, — когда большая волна, да?
Маркевич никогда не видел моря. Они поспешили к телефону. Капрал Низёлек доложил:
— Батальон предупрежден, дежурный офицер у аппарата.
— Алло! Говорит восьмой… — Потаялло провел рукавом по лицу. — Так точно, шум слышен и в деревне. Как-как? Есть: наблюдать и докладывать. Так точно, по команде батальона. Так точно, вышлют. Слушаюсь, ждем. Разумеется, без паники, разумеется…
Они снова вышли на улицу.
— Два тринадцать, — разглядел капитан на циферблате. — Это очень важно, теперь нужна точность до минуты. Потом в рапорте хо-хо что может получиться, если неточно указано время.
— Тревога? — неуверенно спросил Маркевич.
— Когда батальон даст команду. Вы слышали, подпоручик? Прежде всего без паники…
Шум усиливался, и спокойствие капитана рассердило Маркевича.
— Чего ждать, ведь ясно, что-то готовится, танки…
— Спокойно. Научитесь, подпоручик, бояться своих командиров больше, чем врага. Танки? В этом лесу? В пятнадцати километрах от шоссе, в двадцати от железной дороги? Мы уже это обсудили…
— Тогда что же?
— Пес его знает… Но в батальоне лучше разбираются… Низёлек!
Капитан приказал капралу проводить пограничника до его поста, осмотреться и вернуться назад. Пограничник попытался увильнуть, сердце у него, мол, болит, просил отложить до утра; пришлось на него прикрикнуть.
Они стояли и слушали, как удаляются шаги капрала и пограничника. Медленно, незаметно, неотвратимо продолжал нарастать грохот. Капитану Потаялло хотелось пойти и снова лечь, но он не тронулся с места, словно усиливавшийся шум сковал его движения. «Ожидание тянется вечность, даже странно, что еще не светает», — думал Маркевич. Они курили сигареты. Наконец Маркевич не выдержал:
— Капитан, с Низёлеком что-то случилось, нужно послать патруль…
— Два сорок, — пробормотал Потаялло, — он еще не успел, туда ведь километр с лишним…
Значит, не прошло и получаса? Маркевич в отчаянии не отступал от капитана:
— Выйдем хоть за деревню, к болотцу.
Пошли, перелезли через забор, подались немножко влево. Сек крикнул так же громко, как и прежде.
Здесь, меньше заглушаемый собачьим лаем, гул слышался отчетливей. Позади собаки выли отвратительно, протяжно, поближе каждая лаяла по-своему, сливаясь с общим хором. А прямо напротив них, будто в черной, усеянной яркими звездами гигантской раковине летнего театра в парке, что-то гудело все сильнее. Ночь была насыщена звуками, и Маркевич тщетно пытался установить, какая часть горизонта охвачена гудением, он даже приблизительно не смог бы сказать: центр, левая или правая сторона. Все, — казалось, все что простирается перед ними, дрожит от грохота.
Потаялло забыл о приказе из батальона. Помявшись, он спросил:
— Не разбудить ли все-таки роту?
— Что это такое, капитан? — волновался Маркевич, заметив замешательство Потаялло. — Как это? Вы были на той войне и ничего похожего не слышали?
— Может быть, самолеты? Может, у них аэродром неподалеку от границы? Разогревают моторы?
— А может, газы? — Маркевич был полон сомнений.
— Газы? — Потаялло сплюнул, сделал движение, будто собирался перекреститься, но всего лишь закурил. — Газы не шумят.
— Тише!
Низёлек тяжело дышал. Его рапорт ничем не отличался от того, что сообщил пограничник, и от их собственных ощущений. В лесу готовилась какая-то адская штука. Единственная новость — в ужасном, неравномерном шуме удалось уловить отдельные элементы совсем уж непонятного гула.
— Будто бык ревет, — уверял Низёлек, — только какой-то такой…
— Что с пограничником? Вы нашли их патруль?
— Черта с два, пан капитан. И тот солдат, что сюда прибегал, весь трясся, когда я уходил… Они, верно, все через кусточки да полями удрали. И наш наверняка сюда тащится за мной следом…
— Надо доложить в батальон, пан капитан, надо тревогу…
— Два пятьдесят пять. Идемте!
Батальон не отвечал. С каждым новым поворотом ручки аппарата голос капитана звучал все более раздраженно. Теперь он кричал, и его крик действовал Маркевичу на нервы.
— Дьявол, алло, алло, семнадцать, чтоб вас!.. Алло…
— Верно, линия повреждена…
— Алло, мать вашу…
— Может, связного послать?..
— Катись ты… десять километров!.. Алло…
Он поперхнулся, треснул кулаком по аппарату так, что свалил его на пол.
— Низёлек!..
— Слушаюсь, передать донесение, принести приказы.
— Может, все-таки объявить тревогу?
— Разрази вас гром! Тревога!
Они выбежали все трое. Потаялло еще объяснял Низёлеку маршрут — тропкой через поля. А Маркевич уже помчался к взводам. Его собственный — пятью хатами дальше. Взвод Водзинского — в нескольких шагах. Пятнадцать минут на сборы, черт, успеют ли? А разве я не говорил, разве не говорил? Сразу нужно было, тогда, до того, как на болотце… У нас все было бы в порядке, взводы на позициях, пулеметы… Он подгонял себя этими упреками… Пискорека — в первый взвод, Дуду приходится тащить за уши из постели, он упирается, ворчит:
— Первая декада сентября, я как раз подсчитывал… Ему хоть воду лей на голову — не проснется…
— Три пятнадцать! — Потаялло в бешенстве. — Двадцать… Где взводы?
Если бы выиграть еще хоть десять минут, прежде чем начнется! Пять — построиться, команда, еще пять — марш, занять позиции…
Водзинский здесь. Третий тоже. От Шургота связной. Потаялло беснуется:
— В тюрьму, морду раскрою! Кто разрешил? Двадцать пять минут вам надо, чтобы вонючие подштанники застегнуть?
Он орет уже минут пять, и у Маркевича сердце замирает от страха: каждая секунда идет в счет, сто или двести метров до болотца, позиции еще не заняты.
И когда наконец бешеные вопли капитана переходят в крикливую команду: «На позиции, стрелять по сигналу зеленой ракеты!» — Маркевич больше не ждет. Одновременно с командой «кругом марш» он, как мяч, подброшенный ногой, летит к темной группе людей у соседнего сеновала:
— Нале-е-во! Левое плечо вперед, марш! За мной бегом, марш!
Небольшое замешательство возле лаза, кто-то с треском ломает доски, наконец мягкий, чавкающий топот. Вот и песчаный холмик.
Еще несколько минут. Пулемет? Ящики с боеприпасами? Надо расставить стрелков через каждые пять метров. Стрелять по моей команде! Сторожевые посты!..
