Костюков. — Он пожал Юре руку и добавил: — А с музыкальным слухом у вас все-таки неважно.
Юра растерянно вздернул выгоревшие на солнце брови.
— Гитара-то была расстроена, — пояснил Григорий Маркович. — Не вся, конечно, а четвертая струна. Электронно-счетная машина, обрабатывая частотные характеристики вашей музыки, нашла, диссонанс в тридцать пять сотых периода в секунду. Так-то, друг мой!
Все засмеялись. Колтухов совсем уже собрался было рассказать похожий случай, происшедший в тридцать первом году во время лагерного сбора под Харьковом, но тут Григорий Маркович сказал:
— Начнем осмотр, товарищи.
Молодые инженеры мигом натянули брюки и рубашки и через минуту уже показывали москвичу аппаратуру приемной станции. Григорий Маркович вел осмотр дотошно, вникал во все детали. В заключение он попросил радировать на материковую станцию, чтобы там включили установку энергетического луча. Индикаторная лампа на пульте вспыхнула зеленым светом, сигнализируя о том, что луч, посланный с материка, принят.
— Как будто все в порядке, — сказал академик. — Выключайте. С электретами не было неприятностей? — спросил он у Привалова. — Энергетический провал не повторялся?
— Нет. Электреты надежные, спасибо Колтухову. И схема Бахтияра Халиловича безупречна.
— Ну что ж, завтра начнем испытание.
Григорий Маркович перекинул плащ через руку и, увязая в песке, пошел к маленькой пристани, возле которой покачивался катер. Все последовали за ним.
— Вечером у нас совещание, — сказал директор, когда катер отплыл от острова. — Надеюсь, вы будете, Григорий Маркович?
— К сожалению, не смогу. У меня вечером дела в Институте физики моря. — Ученый помолчал, глядя на синюю равнину моря, на уплывающую скалу Птичьего Камня, мягко освещенную предзакатным солнцем. — Экая теплынь! — сказал он негромко. — В Москве дожди, холод, а у вас благодать.
Ранним утром вдоль берега мчались машины. Миновав небольшое селение, утонувшее в зеленом раздолье виноградников, они сворачивали с шоссе и по накатанной колее ехали к пляжу. У дощатого забора, под купой старых тутовых деревьев, машины останавливались.
Здесь собирались участники испытания — все знакомые нам и многие незнакомые сотрудники «НИИТранснефти» и других институтов.
Несколько катеров стояло у причала. На одном из них прибыл низенький полный человек с курчавой седеющей головой. За ним сошел на берег Вова — серьезный п важный, с чемоданчиком в руке.
Григорий Маркович приветливо поздоровался с курчавым человеком и подвел его к Привалову.
— Вы знакомы? — спросил он. — Это товарищ Рустамов, директор Института физики моря.
— Знакомы, — улыбнулся Привалов. — Мы соседи.
— У вас впереди большая совместная работа, — сказал академик.
Привалов вопросительно посмотрел на него, но Григорий Маркович уже отошел к Багбанлы. А Рустамов хитро усмехнулся: он знал, на что намекал москвич.
Вова величественно кивнул Николаю и Юре:
— Здорово, молодежь. И вы здесь?
— Мы-то здесь, — ответил Николай, — а вот ты, дядя Вова, какими судьбами?
— Судьба ни при чем, — сказал Вова, щуря узкие глазки. — Меня с директором нашим пригласили. Я подводными делами теперь заведую, понял?
Участники испытания направились в здание главного пульта управления. Пульт состоял из трех щитов: на первом были сосредоточены приборы управления генератором проницаемости, соединенные с кольцом Мёбиуса на подводном раструбе; на втором — управление насосами, подающими нефть в раструб; на третьем — контроль энергетического луча.
Сейчас возле третьего щита хлопотали электрики. Что-то у них не ладилось. За перегородкой глухо жужжали генераторы, но стрелка измерителя напряженности поля стояла на нуле. Привалов нетерпеливо постукивал ногтем по стеклу прибора.
— Ну, в чем дело? — резко спросил Григорий Маркович.
— Не понимаю, — пробормотал Привалов. — Вчера все было в порядке…
— Запросите Птичий Камень.
Через несколько минут радист доложил:
— Птичий Камень ответил: индикаторная лампа не горит.
— Очевидно, раструб плохо закрепили, и течение повернуло его, — сказал Колтухов. — Поэтому луч не попадает в антенну Птичьего Камня. Оси подводных раструбов смещены.
— Надо было сделать регулировку с поверхности. Спускайте водолазов, — распорядился Григорий Маркович.
— Вчера отпустили водолазную партию… — Привалов, расстроенный и подавленный, снял очки, принялся протирать их.
— Эх, вы! — Старик Багбанлы поднялся со стула и пошел к двери. — Вам не испытания проводить, а чаи распивать в чайхане! — бросил он на ходу.
— Минуточку, Бахтияр-мюэллим, — вмешался Рустамов, — разрешите предложить. У меня на катере есть два комплекта аквалангов. Если объяснить моему работнику, что надо делать, он выполнит. Заодно, если разрешите, он заснимет на пленку момент пуска.
— Где ваш ныряльщик? — спросил Григорий Маркович.
Вова, кашлянув в кулак, шагнул вперед. Ученый окинул взглядом его могучую фигуру.
— Посмотрите на его ручищи, — сказал Багбанлы, улыбаясь. — Он же поломает установку.
— Разрешите нырнуть вместе с ним, — выступил вперед Николай. — Я покажу ему на месте и помогу закрепить…
— Тебе нельзя, — сказал Юра. — После воспаления легких — придумал тоже! Я нырну, Борис Иванович.
— Хорошо. Только побыстрее.
— Пошли! — Вова хлопнул Юру по спине.
Они разделись на стальном мостике, соединявшем берег с решетчатой башней, сквозь которую уходила вниз, под воду, труба нефтепровода. Высокий, мускулистый Юра выглядел подростком рядом с Вовой.
Николай помог им надеть акваланги. Юра привязал к руке разводной ключ, а к поясу — сигнальную веревку и договорился с Николаем о сигнализации. Затем он пролез под перилами мостика, спустился по стальной лесенке и попробовал ногой воду. Вода была холодновата.
— Врут биологи, — проворчал Юра. — Не могла жизнь зародиться в море… Дядя Вова! — крикнул он наверх. — Держись возле меня. Мимо отверстия раструба не проходи, а то включат, и станешь ты бестелесным. Как твой бывший шеф.
— Ладно, меньше разговаривай, — ответил Вова. Он бережно извлек из чемоданчика новенькую кинокамеру для подводной съемки.
— У нас оборудование — во! — сказал он Николаю и, отставив вверх большой палец, воспроизвел древнеримский знак одобрения.
Юра натянул маску, взял в рот загубник, включил легочный автомат и ушел под воду. Вова бултыхнулся вслед за ним.
Медленно опускались они вниз головой, скользя в холодном зеленом полумраке вдоль косых крестов опорной металлоконструкции. У Юры закололо в ушах. Он сделал глотательное движение — боль прошла.
Ручной манометр — указатель глубины — показал двадцать метров. Плавно загребая руками, Юра подплыл ближе к башне и увидел торчащее из нее колено с широким раструбом. Вот и кольца Мёбиуса, и антенна излучателя.
Юра помахал Вове рукой и пролез сквозь решетку внутрь башни. Он ослабил ключом гайки крепления колена, и Вова начал осторожно поворачивать раструб в тугом шарнире. Это было нелегким делом. Течение отжимало Вову к стальному переплету башни, он шевелил ластами, нащупывая опору для ног. Юра показывал ему жестами: чуть-чуть левее… Не так сильно! Еще немножко… Юра знал: при длине луча семь
