– Ну?
– Это свои ставят. Все пришлые паркуются снаружи.
– Так… А там, во дворе, наверное, охрана.
– А мы туда и не пойдем. Подождем, когда подъедет кто-нибудь из своих, перехватим на подъезде.
– Понял. Мне что делать?
– Сиди, отдыхай. Я сам. Мотор не глуши – готовность номер один…
Улочка за казино была тихая: пока стояли, мимо не проехала ни одна машина. Минут через семь на следующем перекрестке возник силуэт внедорожника, который уверенно проскочил на красный и двинул в нашу сторону.
– Давай на встречную – и вперед.
– В лобовую, что ли?!
– Да.
– Ну, пи…!
Я вывернул на встречную и медленно поехал на сближение. За полметра до поцелуя внедорожник резко затормозил, вильнув на правую обочину. Из машины быстро высадились две объемные фигуры, эмоционально излагавшие свою точку зрения на наше неправильное поведение:
– Да вы совсем е…лись, е…ны вы е…е! Да мы вас щас…
Разуваев тоже высадился.
Водила с ходу получил в дыню и пропал из поля зрения. Секундой позже пассажир, успевший вцепиться в ручку с моей стороны и уже пытавшийся открыть дверь, тоже получил, но никуда не пропал, а сел на асфальт и задумался о жизни. Что меня удивило – Разуваев бил со всей дури, как кувалдой, даже не пробуя регулировать силу удара. Хорошо – пацаны здоровые, человека нормального сложения, наверное, убил бы сразу.
Разуваев сунулся в салон внедорожника, ругнулся, вернулся к водиле.
– Ключи!
– Ты кто такой, б…?!
– Бац!
– А-а-а, б…! Ну, сука, пи… тебе!
– Бац! Бац!
– Ой, б…!!!
– Бац!
– Да на, на, подавись!
– Бац!
– Да отдал же, б…! Ты че творишь, сука?! Кто такой, вооще?!
– А то ты не знаешь.
– Б… буду – ни хера не понял! Ты от кого?!
– А ты подумай, – Разуваев махнул мне – я прихватил необъятный пакет с нашими пожитками, покинул салон и сел за руль «Лендкрузера» – теперь рассмотрел, что это за тачка.
– Держи ключи.
Разуваев сел рядом, я завел двигатель, и мы быстренько умотали с места происшествия.
– Ты его знаешь?
– Не-а.
– Гм… А как понял, что это те, кто надо?
– А че тут не понять? В час ночи, на джипе, так торопится в казино, что проскакивает на красный…
– Ну-ну… А вел себя так, будто вы знакомы.
– Да я, считай, со всеми этими «крутышами» знаком. Они почти все одинаковые. Головастых – по пальцам сосчитать можно, в основном тупое мясо, живут недолго, умнеть не успевают. Уже лет двадцать прошло, как оно все началось, а как было бычье, так и осталось. Говорить им умные слова – бессмысленное занятие. Понимают только силу и только на живом практическом примере…
После этого наконец-то мы направились к выезду из города. Проскочили на окраину, в нескольких местах медленно проехали по узким улочкам с выключенными фарами. Для чего мы это делали, я не понял, так как уже совсем плохо соображал, – плечо распухло и ритмично пульсировало, казалось, туда переселилось сердце, и вообще, чувствовал я себя крайне скверно.
Мы встали в каком-то безлюдном месте – вокруг грузовые ангары и пакгаузы – и при свете фар занялись прикладной хирургией на свежем воздухе.
Разуваев сказал, чтобы я сначала обработал его. Я возражать не стал, но во взгляде, наверное, отразилось, что я думаю по этому поводу, – даже в свете фар все было понятно без слов.
– Ты еле на ногах стоишь, – счел нужным пояснить Разуваев. – Если я тебя сейчас кромсать начну – вообще рухнешь. Ну и кто тогда у меня железяки будет выковыривать?
– А ты не рухнешь? – почему-то обиделся я.
– Я покрепче, – отрезал Разуваев. – Давай – вперед. И без церемоний. Надо – рви с мясом.
Ноги у Разуваева были чистые.
– А чего хромал все время?
– Потянул ногу, когда прыгал из бассейна. Перед такой акробатикой как следует разминаться надо…
В спине Разуваева застряли несколько довольно крупных осколков. Его куртка и штаны были насквозь пропитаны кровью, и вообще выглядело все это настолько удручающе, что хотелось немедля свистнуть «Скорую» и везти парня в больницу. То-то он в машине все бочком сидел, старался раны не потревожить. Как он с такой спиной двигался, дрался, вел себя адекватно? Удивительно. Железный дровосек да и только.
Пинцеты и щипцы отсутствовали. Инструментарий был представлен кривыми иглами, боевым ножом и плоскогубцами, обнаруженными в машине.
– Будет больно, – предупредил я, ухватывая плоскогубцами кусок железа, торчащий из разуваевской спины.
– Рви, – буркнул Разував.
Пфф… Не буду живописать, скажу только, что это зрелище не для слабонервных. Не знаю, для кого это было большим испытанием: Разуваев только рычал, стиснув зубы, и надсадно-ритмично пыхтел, а меня в процессе этого мероприятия чуть наизнанку не вывернуло.
В двух местах следовало немедля шить, но это уже было выше моих сил. Обработал раствором, положил марлевые тампоны, заклеил пластырем – и рухнул, как и было предсказано. Даже до обработки не дотянул.
– Серый, дай мне водки – и ну их в ж…, эти раны, – я лучше посплю маленько…
– Держись, – ободрил Разуваев, вооружаясь окровавленными плоскогубцами. – Я быстро – тут работы- то на пару минут…
Ну ведь врун же! Мучил он меня бесконечно долго.
Сначала осмотрел плечо – протянул:
– Ннн-да…
И присвистнул, скотина…
– Что, все так плохо?!
– Да не, все пучком…
– А чего тогда – «мм-дяя»?! На фига свистишь?
– Да просто по привычке. Плечо мы – позже. Давай сначала ногу…
Мне слегка рассекло икру – осколок просвистел мимо, задев краешком, но мой палач счел нужным зашить рану. Было очень больно и муторно – мне казалось, что Разуваев занимается не тем, чем надо, я с ним спорил, чуть не плача, – нервы были на исходе, одно желание владело мной: все бросить, выпить водки и завалиться спать прямо на месте. И пусть придут и пристрелят – на фига жить в таком гадском состоянии!
С плечом была беда. Мелкий осколок вошел глубоко и застрял где-то посередке. Судя по ощущениям, сустав был в порядке – рука двигалась нормально, но плечо сильно распухло и ритмично дергалось. Казалось, что какие-то злобные садисты забили в него гвоздище, подвели электропроводку и теперь,
