хозяйством, люди весь день в полях и садах.
– В общем, толку никакого не будет, а гвалт подымется – мама не горюй. А если мы раньше времени подымем шум, можем запросто сорвать мероприятие. Они поймут, что их вычислили, отложат акцию и будут ждать удобного момента. В этом случае мы теряем фактор внезапности и все связанные с ним преимущества.
– То есть мы вообще никого не будем предупреждать? Давай хотя бы атамана...
– Да вы не волнуйтесь, если будет реальная опасность, мы предупредим. А сейчас, кроме вреда, это ничего не принесет. И потом, атамана все равно нет, он на дальних полях, подъедет только к вечеру или завтра утром. Как приедет, перетолкуем сразу, потихоньку, с глазу на глаз.
– Ну вот, уже что-то. А то ведь с этой конспирацией может так выйти: мы там будем развлекаться, а казаки, не знамши, возьмут и шарахнут нам в спину. А чего? Ежели кто-то там палит в ночи, значит, враг.
– Ну нет, такого мы не допустим. Как обстановка прояснится, атамана проинформируем обязательно. А пока вот что: от вас – дальний НП.
– Дальний?
– Да. Вот здесь, на ближних подступах, мы выставили свои НП, они ведут непрерывное наблюдение за совхозом. Сектор между станицей и совхозом перекрыт намертво, ни одна мышь не проскочит. То есть главную задачу – не дать супостатам просочиться к станице – мы обеспечили. Но вот беда: тут низина, из-за этого дальность обзора значительно уменьшается. Короче, вся северная половина совхоза вне наших секторов. Высот поблизости нет. Подумайте, где удобнее выставить НП рядом со станицей. НП нужен обязательно: мы тут пометили удобные места, где враг может выставить наблюдателей, так вот, они тоже вне секторов наших НП. А пожертвовать этими НП мы не можем: они не просто НП, а основные засадные позиции на случай внезапного прорыва.
– НП – это не вопрос, – сказал Федя. – Тут поблизости таких мест полно. Но без хорошей оптики на них делать нечего – слишком далеко.
– Оптику дадим, – кивнул Филин. – И даже не бинокль.
– Тогда вопросов нет: будет вам НП.
– Ну все, приступайте. Определяйтесь с местом, берите «стекла», работайте. С тобой все ясно... Дима, тебя отдельно инструктировать не буду: Федя расскажет, как себя вести, что делать можно, что нельзя. Вопросы есть?
– Кто-то обещал рассказать про Яныча, – напомнил я.
– Думаешь, стоит? – Филин, похоже, не был расположен к долгой беседе – и так на инструктаже много слов сказал, а он, я заметил, не любитель болтать.
– Ну хотя бы вкратце, чтобы иметь понятие, откуда что берется.
– Ладно. Не думаю, что вам от этого будет легче, но если хотите – слушайте...
Я не буду сейчас пересказывать вам, кто такой Яныч и те, кто за ним стоит, чем они занимаются и как мы угодили в сферу их интересов, – это долгая история. Как-нибудь позже, ладно? У нас сейчас есть дела поважнее: надо выбрать место для НП.
Под НП мы облюбовали чердак тракторной бригады. И вовсе не потому, что на ностальгию пробило (все из нас лазили сюда мальцами – спроси зачем, не скажу, ничего хорошего тут не было, да и гоняли за это!), а ввиду того, что бригадиром здесь был гусячий свояк. То есть проще договориться без огласки.
– Геодезическая съемка? – свояк с недоверием осмотрел нашу подзорную трубу с оптическим фотоадаптером и видеонасадкой и хитро подмигнул: – За девками подсматривать будете?
– За соседями вашими, – я навел окуляр на кирпичное здание, располагавшееся на северной окраине совхоза, выкрутил «зум» и пригласил: – Глянь-ка.
– Ух ты! – восхитился свояк. – Прям как на ладони! Ну и техника, блин... Слушайте... А на кой они вам?
– Компромат собираем, – солидно пояснил Федя. – Хотим взять с поличным. Как соберем, так и сразу... Но смотри, не дай бог, будет утечка информации...
– Да я-то – никогда в жизни! – торжественно заявил свояк. – А людям что сказать? Спрашивать же будут, зачем вы тут торчите.
– Ну, во-первых, вообще мало кто обратит внимание. А тем, кто заприметит, так и скажешь: геодезические работы. Ну а с нас потом, понятное дело – литр.
– Договорились...
В незапамятные времена совхоз был полноценной деревней минимум на полсотни дворов. Когда земля была выкуплена, жители переехали кто куда: кто-то продал свой дом за бесценок, кто-то уехал так, убоявшись расправы со стороны нового хозяина, и вовсе небеспочвенно, я вам скажу, несколько случаев место имели.
Теперь там было всего лишь пять строений: одноэтажное административное здание, три ангара – склады и гаражи, и огромный дощатый барак, в котором и ютились бесправные дети Хошимина, какими-то неисповедимыми путями угодившие на Кубань.
Федя у нас дока по всем подряд наблюдениям. Не в том плане, чтобы грамотно кого-то обнаружить – это уже дело десятое, а в том, что касается организации самого процесса. Я сразу понял, что наблюдать ему приходилось частенько и подолгу.
Мы притащили на чердак два матраца, две плащ– палатки, отнятый у Бормана MP3-плеер – ему все равно не надо, он раненый; пятилитровый термос с чаем (заваренный с чабрецом, между прочим), банку клубничного варенья, полтора кило ржаных сухариков, безразмерный пакет с жареными семечками, две буханки хлеба и связку домашней колбаски – это уже на тот случай, если вдруг экстренно захочется перекусить между полноценными приемами пищи – на обед и ужин договорились по очереди ходить домой.
Как видите, наблюдение – это высокое искусство, и подходить к нему нужно очень ответственно.
Федя поначалу хотел было составить график, но потом отказался от этого неблагодарного занятия. Решили работать вдвоем, никого более не привлекая: один торчит у трубы, непрерывно сканируя вражьи угодья, второй отдыхает рядом, пребывая в готовности в любой момент подменить напарника. Остальных все равно задействовать не получается: Борман ранен, Рома – сиделка, а Ленка с тетей Галей с утра укатили в райцентр за видеокамерой. По настоянию Феди гусевская родня скинулась, чтобы купить ей любимую игрушку, без которой наша звездочка чувствовала себя как без рук. Если кто запамятовал: камеру, ноутбук и, вообще, практически все наше имущество, что не было в карманах, мы вынуждены были бросить в районе новостроек родного города. В том числе и Ленкину машину – умные люди советовали нам от нее избавиться, и, как видите, мы прислушались к этому совету, пусть несколько запоздало и не по своей воле, но избавились...
В таком вот безмятежно-созерцательном режиме мы успели поработать не более пары часов: я только- только вошел во вкус и принялся похрапывать на матраце, как вдруг меня грубо растолкал злобный огр Федя и нетерпеливо потребовал:
– А ну, бегом подскочил! Глянь, это не оно?
Я припал к окуляру и вот что увидел:
– у крыльца административного здания стоит запыленный внедорожник;
– на крыльце разговаривают двое: волосатый жиробас под шестьдесят и элегантный стройный мужчина едва за тридцать, в черных очках и с благородной эспаньолкой – жиробас держится подчиненно и отчасти даже униженно;
– у распахнутой водительской дверцы стоит крепыш и с пристрастием озирает окрестности, останавливаясь взглядом на любом более-менее значимом ориентире, – ну, во всяком случае, так мне показалось;
– еще трое вынимают из раскрытого багажника сумки и таскают их на крыльцо.
В одном из этих троих я с ходу опознал Яныча.
– Ну так что?
– Да, Федя. Это оно...
Через десять минут на чердаке сидел Филин со своей видеокамерой и
