успешно выполняли возложенные на них задачи…
Посылка пришла с Краснодара и, судя по всему, была безразмерной: когда, отработав полсектора, сели «побалакать», водила мимоходом обмолвился, что вчера, сразу по получению, «трохи присели с казаками», в результате чего двое из тех, что «присели», с ночи кукуют на гауптвахте – то есть в обычной яме под грядущий сортир, выкопанной экскаватором в расположении ОМОНа…
– Как пить научатся – сажать перестану, – отреагировал командир на проскользнувшую в речи домовитого водилы укоризну. – Они ж, гады, пошли к соседним артиллеристам и на форму хотели выменять осветительную мину. А те тоже были датые добре и вместо осветительной дали им фугас. Ты понял, нет? А мои тот фугас к нам притаранили и возле блиндажа пристроились с фонариком – разбирать. Хотели посмотреть, чего там такое светится – была у них, мать их, задумка – рассыпать на отъезд эту гадость буквами и поджечь – чтобы, значит, светилось издалека и с «вертушек» было видно. А я как раз посты проверил и покемарить шел. Ты понял, нет?! Если б не напоролся на них – оно бы им так засветило!!! Совсем одичали хлопцы – домой пора…
Спустя час с небольшим по рации сообщили, что отработка вроде бы закончена, посты на контрольные точки расставлены и вообще, пора закругляться, потому как минут через двадцать комиссия поедет – в Ханкале две вертолетные пары сели.
– Точно, видели «вертушки», – удовлетворенно кивнул раскрасневшийся от кубанского самогона командир, поднимая минный колпачок[2]. – Ну, за вертолетчиков!
– Чтоб пили в меру да по своим не стреляли, – подхватил Серега, чуть пригубливая свою порцию – до вечера еще предстояло поработать вокруг одной из застав полка, перебравшейся на новое место, и следовало быть в форме. – Ну, Михалыч, я, пожалуй, пойду. Вам я тут уже без надобности.
– Ага, до Старопромысловского – пешком, – хмыкнул командир. – А вроде пил через раз, терминатор! Сиди уж – проедут, пойдем колонной.
– Да тут через три квартала застава наша стоит – вчера переехали, – пояснил Рудин. – Мне до вечера еще полосу отработать.
– Ну, тогда на посошок, – встрепенулся кубанский водила. – И полную – не обижай братов…
Прогулявшись с псами через пустынный квартал, на перекрестках которого опасливо озирались по сторонам контрольные точки[3], поддерживающие друг с другом зрительную связь, Серега добрался до крылечка с расстрелянной вывеской «ЖЭУ № 7», сделал ручкой бойцам поста, торчавшим неподалеку, и… застыл на месте.
– Оп-па! – встревоженно воскликнул Рудин, натягивая собачьи поводки и крепко сжимая ягодицы.
– Ну чего ты там? – воскликнул старший поста, недовольно нахмурившись: на разводе между ним и Серегиными псами произошел инцидентик – парниша зачем-то пожелал потрепать Рэма по холке и чуть было не остался без детородного органа. – Проскакивай бегом! С Ханкалы комиссию везут, минут через пять колонна будет. Давай, давай!
– Свиной рулет! – помертвевшими губами прошептал Серега. – Точно, с запашком был… Обкормили кубанцы!!!
– Не понял? – начальственно подбоченился старший. – Ты или ближе подойди, или громче шепчи – не слышно ни хрена!
– Да кишку придавило! – Серега мотнул головой в сторону вывески: – Возьмите собак, я заскочу по- быстрому.
– Ну, конечно! Все бросили и пошли держать ему собак! – старший злорадно ухмыльнулся и жестом остановил подавшегося было к Сереге бойца. – Нет уж, браток, ты давай как-нибудь сам. Давай-давай, уматывай с дороги – ты в секторе!
– Чтобы вам всем вот так – да где-нибудь в центре Москвы! – стиснув зубы, пожелал Серега, беременным пингвином семеня к крылечку ЖЭУ и затылком ощущая гнуснейшие ухмылки бойцов. Пропал престиж! Теперь вся группировка будет судачить: а Пес-то, мать его так, вовсе не Безжалостный Ликвидатор, а просто – засранец…
За дальнейшее у особо чувствительных читателей прошу прощения – потому как собираюсь коротенько посвятить вас в некие пикантные подробности, которые старательно обходят стороной даже самые дотошные репортеры, со вкусом живописующие детали военного быта. Сие пояснение, разумеется, по большому счету можно было бы и опустить, но нам оно понадобится, дабы хорошенько понять состояние, в которое бравый парень Серега угодил благодаря кубанскому гостеприимству.
Обычно отхожие места в пунктах временных дислокаций войсковых подразделений оборудуют таким образом, чтобы обеспечить максимальную безопасность процесса дефекации. Как-то: располагают сортир в центре лагеря, защищают со всех сторон насыпными валами, плитами или просто зарывают в землю по самую крышу, или в большой яме выкапывают ямку поуже и поменьше и застилают досками. Вокруг посты наблюдения, на которых полубдительные соратники охраняют вас во время этого самого, вы находитесь вне поля зрения вражьих снайперов и чувствуете себя относительно комфортно. Каждый грамотный командир знает: если не соблюсти любое из вышеперечисленных условий, обязательно приключится какая-нибудь неурядица. Или «духи» бесштанного бойца утащат – если уборная на отшибе, или снайпер-извращенец в попу застрелит – ежели сортир торчит неприкрытый, как на обычной даче.
Вне пункта дислокации, если вы гуляете группой и вас есть кому прикрыть,
А теперь представьте, что вы совсем один и вам приспичило. Собачки не в счет – они, конечно, хорошие бойцы, но стрелять, увы, не умеют, и, пока будут добираться до внезапно появившегося врага, вас, беззащитного, успеют продырявить минимум два раза. Почему вы беззащитны? Извольте: будь вы хоть трижды самым храбрым воином и отчаянным рубакой, но со спущенными до колен штанами вы беспомощны, как младенец. Лучше уж совсем без штанов, чем со спущенными. И пусть это постыдное состояние длится недолго, но оно имеет место, и никуда от этого не деться. В принципе вы можете сесть спиной к стене или к дереву и в процессе этого самого грозно пучить глаза и непрерывно водить «стволом» по сторонам, держа палец на спусковом крючке. Но! Настанет-таки минута, когда вам нужно будет вытирать задницу и надевать штаны (а вы не просто в одном трико на голое тело: даже если вы бывалый воин и броник[4] не носите – на вас тяжелая разгрузка с экипировкой[5] , толстый бушлат, ватные штаны на лямках, простые штаны на лямках – мал-мал зима все-таки!). И в этот момент (из личного опыта!) вам обязательно понадобятся обе руки и оружие придется положить на землю, забросить за спину, повесить на шею или к чему-нибудь прислонить – хоть наизнанку вывернись, по-другому никак не получается…
Зайдя в разоренный войной ЖЭУ, Серега не бросился в первый попавшийся угол, а, испытывая танталовы муки, потратил пять секунд на обозревание окрестностей – без малого два десятка лет службы в «горячих точках» выработали устойчивый стереотип поведения, который вот так с ходу не в силах был победить даже безжалостно атакованный кубанским свиным рулетом пищевод.
В помещении ЖЭУ все было как в нормальном доме военной поры: в меру взорвано, в меру засрано, копченые стены и потолок, всюду валялись какие-то окровавленные тряпки и влажный картонный мусор, не годный для костров – годный давно уже спалили. В стене коридора зиял полутораметровый пролом, представляющий взору нашего страдальца развороченные внутренности располагавшегося по соседству подъезда некогда жилого дома – аналогичный пролом, только поменьше, красовался на несущей стене ЖЭУ. Обычное дело – следствие попадания танкового снаряда. Через входное отверстие, кстати, виднелся обугленный остов этого самого танка с погнутой башней – рембатовцы, избирательно подчищавшие улицы после январских сражений, судя по всему, не сочли целесообразным тратить силы и время на транспортировку железной рухляди на базу.
– Лежать! – хриплым от страдания голосом распорядился Серега, топнув ногой слева от пролома, выходящего в подъезд. – Охранять!
Псы послушно растянулись на влажном мусоре, а хозяин, доскакав до входного отверстия, в три приема разоружил свою задницу и присел справа в уголке, на автопилоте выбрав наиболее удобное место: и фрагмент улицы виден, и спина прикрыта, и подъезд через внутренний пролом отчасти просматривается. А в общем-то, можно было и не напрягаться: только что этот дом «чистили», если бы кого нашли, обязательно «зачистили» бы – наверняка[6] пол-ящика эргэдэшек
