уже поздно.
– Не шевелись… – ловкая рука молнией скользнула в мой нагрудный карман и утащила рацию. – Вот так.
– Эмм… – из гортани моей ненамеренно вырвалось какое-то блеянье. Да, извиняйте, друзья мои, – в тот момент я был предельно жалок и беспомощен.
– Попал! – ехидно крикнул в моей голове виртуальный Вася Крюков. – Говорун куев, за обстановкой надо было смотреть!
Знаете, как бывает: идешь на встречу с ожидающим тебя бандитом, заранее готовишься, собираешься с духом… А тут вдруг – раз! И этак наотмашь, без всяких предисловий. Я вообще опытный кадр в таких вопросах, но сейчас, каюсь, на несколько мгновений просто впал в ступор.
– Стой спокойно, не дергайся, – скомандовал мужик, слегка шевельнув прикрытым лоскутом материи автоматом, который лежал на прилавке и смотрел стволом аккурат мне в грудь. – Ты меня узнал?
Да, я его узнал. Это был Сулейман, собственной персоной. Чертовски похож личиком на своего младшего братца, такого же роста, только в два раза шире, волосатый и бородатый с проседью. Аюба же в СИЗО побрили и постригли.
Оторопь моя наконец прошла. Тут же последовала нормальная реакция на происходящее. В животе екнуло, ягодичные мышцы судорожно сжались, дыхание на какой-то миг перехватило. Знаете, мне довелось бывать в разных переделках… но сейчас я просто не был готов к такому обороту. Я тут высматривал вдоль двух рядов, пытался угадать, кто из покупателей окажется моей «связью»…
А он – вот он.
И самое печальное – никто мне сейчас не в силах помочь. Снайперы на крышах, «бардак» за углом, вообще, вся федеральная группировка. Потому что это не какой-то крестьянин с автоматом, а Сулейман. Судя по оперативным данным, машина для убийств, отъявленный головорез, предмет поклонения всех окрестных моджахедов. А я даже не Петрушин или Вася Крюков, которые могут неуловимым движением уйти с линии огня…
– Убивать тебя я не буду, я с тобой говорить пришел, – сразу оговорил схему наших отношений Сулейман – на моем лице, вне всякого сомнения, в тот момент были написаны все мои переживания. – Ты только веди себя хорошо, и все будет нормально. Ты понял?
– Понял.
– Тебя как зовут?
– Иван.
– Пи…дишь, наверно? Иван – ха! Ну, хрен с тобой, пусть будет Иван. Ты как себя будешь вести, Иван?
– Хорошо буду, – я начал приходить в себя, что ж, обещали не убивать, будем говорить, а это как раз мой профиль. – Что ж я, совсем дурак – с таким волком плохо себя вести?
– Молодэц, бляд, – похвалил Сулейман с наигранным акцентом – «волк» у них вовсе не оскорбление, скорее, наоборот. – Давай, потихоньку морду достань из окна и смотри кассеты под стеклом.
– Есть, командир, – я распрямился и уставился на кассеты.
Дрянь дело. Когда при общении смотришь в глаза собеседнику и имеешь возможность наблюдать за его физиолептикой, это огромный плюс. Почти все помыслы человека – в его глазах, мимике и жестах. При определенном навыке тебе даже не надо слушать, о чем он говорит, достаточно внимательно смотреть, и все будет ясно. А теперь, значит, придется работать исключительно с интонацией.
– Давай, рассказывай. Чего вы там придумали?
Сулейман говорил без малейшего напряжения, с каким-то издевательским дружелюбием. Как будто я – какой-то глупый турист, по недоразумению забредший на костерок к главарю местной банды людоедов, и он, прежде чем отправить меня на костер, решил узнать последние новости внешнего мира. Как будто это был не центр города, напичканного федеральными войсками, а какая-то альпийская лужайка южнее Итум- Кале…
– Брата освободить хочешь?
– Конечно, хочу, Иван. Не хотел, не пришел бы сюда. Давай, рассказывай.
– Официально Аюба менять никто не даст, – я сразу решил подчеркнуть всю сложность ситуации. – Он много всего натворил. Дело на особом контроле…
– Это понятно. Говори, что придумали?
– Так… Дай-ка собраться с мыслями… Значит, так: я тебе все скажу, только ты сразу не перебивай, выслушай до конца…
– Ты чего такой многословный, Иван? – спросил Сулейман с ехидцей. – Давай к делу, по ходу все ясно будет.
– Давай к делу. Чтобы тебе не потерять лицо, о нашем обмене никто из ваших знать не должен. Это первое.
– Мне – потерять лицо? – в интонации собеседника я отчетливо уловил удивление. – Ты гонишь, Иван?
– Короче, так: нам нужен только один человек, – заторопился я. – Это ваш основной сапер, который готовит «сборную» для референдума. Это единственное…
– Гхм… А я вам случайно не нужен? – из окна киоска явственно потянуло недоумением и даже растерянностью. – Или, к примеру, Шамиль?
– Это единственное условие, – завершил я. – Если ты отказываешься, других вариантов просто не будет. Ты подумай, я пока кассеты тут посмотрю…
Напомню, это не я придумал, а Иванов, в соавторстве с Глебычем. Я только консультировал. Глебыч выдвинул идею насчет «сборной» и приглашенном со стороны специалисте, скорее всего, не местном. Обоснование простое, изложено ранее, но на всякий случай повторюсь: раньше все было просто и без затей, а сейчас вдруг, ни с того ни с сего – такая сложная комбинация показательного характера. В преддверии референдума. Отсюда выводы. Если эта идея неправильная, все будет ясно после второй встречи с доверенным лицом Сулеймана. Мы ведь рассчитывали на две встречи. Сначала я пообщаюсь с засланцем и назначу «стрелку» на другое время, когда будет готов ответ. Потом мы встретимся, засланец расскажет, что думает по этому поводу Сулейман, а я по его поведению выведу, правы мы или нет.
Но Сулейман сам пришел. Теперь все будет ясно уже после этой встречи. Только мне уже и сейчас кое- что ясно. Лица его я не вижу, но реакция на мое предложение вполне характерная. Глупых вопросов типа «что ты имеешь в виду, какой такой сапер, какая, на фиг, сборная?» не последовало, а была растерянность по поводу нездоровой осведомленности противной стороны. Значит, Иванов попал в точку. Как всегда. Молодец полковник, что и сказать.
А я консультировал мотивационный аспект. Если вам кто-то скажет, что все нохчи – кровные братья и готовы в любой момент умереть за коллективные интересы всеобщего джихада, вы не верьте. Здесь более актуален принцип «чем дальше в лес, тем своя рубашка ближе к телу». Сулейман, по идее, может согласиться сдать нам хоть десяток «основных саперов» – чужих для него людей, лишь бы вызволить родного брата.
Тут вопрос в другом. Я ведь недаром начал разговор с необходимости озаботиться насчет того, чтобы не «потерять лицо». Если кому-то станет известно, что Сулейман сдал нам этого гипотетического саперного мастера, то ему (Сулейману, а не мастеру) придется в экстренном порядке стреляться. Потому что в этом случае имя его будет навсегда покрыто позором. С ним просто никто не станет после этого разговаривать. Для горца это хуже смерти.
И вот теперь я делаю вид, что изучаю кассеты – даже пальчиком по стеклу вожу от усердия, а в киоске стоит мертвая тишина. Сулейман напряженно думает. Товарищу можно посочувствовать. Имеется единственный шанс из миллиона спасти брата, и в то же время есть огромный риск с треском влететь в анналы.
– И как вы себе это представляете? – Сулейман наконец нарушил молчание – голос его почему-то слегка охрип. – Кхм-кхм… Некоторые уже знают, зачем я сюда приехал…
– Это не проблема, – с готовностью подхватил я. – Официальная версия: мы просим за Аюба миллион долларов. Такая сумма тебе по плечу?
– Деньги – не проблема, – из киоска раздался натянутый смешок. – Надо же… Я федералам деньги на
