вообще дико звучит: кунак-федерал. Вы только вдумайтесь в такое сочетание!
А суть такова: если кунак похвалил какую-то твою вещь, даже очень тебе нужную, ты должен тут же изобразить бурную радость и подарить ему эту вещь. Это у них как закон. С другой стороны, то же самое касается и тебя – что-нибудь понравится, похвали, тут же подарят. Поэтому за правило хорошего тона считается вообще не хвалить ничего из того, что имеется в наличии у друзей. А то ведь завалят подарками, а сами останутся без штанов.
Рашид, повалявшись рядом со мной под огнем на чердаке, счел этот факт, видимо, достаточным поводом для изменения качества наших отношений. У членов команды много интересных предметов экипировки, отличных от табельного вооружения, но абрек ни у кого ничего не хвалит. А на мой бинокль косится уже целый день. Значит, я теперь кунак? Спасибо, конечно, за доверие… но бинокль не отдам. Самому нужен. Где я еще такой в Чечне достану?
Итак, Рашид опознал Зелимхана Атабаева. В первую войну они сражались в одном отряде, причем Рашид был у Зелимхана командиром. Зелимхан тогда был совсем сопливым юнцом, делал глупости, присущие его возрасту, и получилось так, что Рашид дважды спас ему жизнь…
– Очень трогательно… – рассеянно пробормотал Витя в этом месте повествования, вытягивая из папки третий лист – два уже были сплошь зарисованы бесполыми уродцами. – Прямо как в кино… А каким образом это касается нашего дела?
А вот касается. Еще как касается! Этот Зелимхан сразу после первой войны переехал в Азербайджан и женился на тамошней уроженке, дочери какого-то влиятельного человека. И неплохо устроился – он очень умный, не чета многим своим сверстникам, которые нормальному бизнесу предпочли шараханья по горам в составе мелких бандформирований.
Если Зелимхан сейчас находится возле Абу, который является первопричиной гибели его брата, поводом для этого может быть только одно обстоятельство. Он хочет взять кровный долг за смерть брата. Это его священная обязанность. Рашиду все понятно, никаких других объяснений не требуется…
– И чего ж тут понятного? – тяжело ворочая языком, возразил Иванов. – Как раз наоборот – все непонятно и странно…
Костя перехватил инициативу и развил мысль Иванова. Если там действительно был Абу, за каким чертом, спрашивается, Зелимхану тащить его из машины, опрокинутой в самом центре сектора наших снайперов? Мчаться сломя голову по простреливаемому участку, ползать под огнем, спасая своего кровника от неминуемой гибели? Что-то тут, мягко говоря, мотивация хромает – причем на обе ноги сразу! Просто абсурд какой-то получается…
Рашид, ухмыляясь в бороду, сделал необходимые пояснения. Ну вы и тупые, дети города, не понимаете элементарных вещей! Вы думаете так же, как большинство нашей молодежи, которой все до лампочки. Которая хочет делать все быстро, здесь и сейчас, а дальше – хоть трава не расти.
Зелимхан не такой. Он умный. Абу слишком большой человек. Если бы Зелимхан убил его здесь, на виду у бойцов, которые прикрывали ретираду амира, тем самым он автоматически подписал бы смертный приговор не только самому себе, но и всему роду Атабаевых.
– Он в ловушке был, – компетентно заметил Вася. – Не примчись этот Зелимхан, грохнули бы араба. Без вариантов. Он, может быть, местами и умный, но здесь явно косяка упорол. Сглупил, короче.
– Я тебе говорю, он умный! – горячо запротестовал Рашид. – Это вы не понимаете! Там запросто можно было уйти…
– Не торопитесь ломать копья, коллеги, – живо вмешался Костя, почуяв перспективу затяжных дебатов с непредсказуемым финалом. – Давайте спросим у беспристрастного очевидца, который Зелимхана не знает, но видел все, что там происходило. Скажи нам, Серега, был ли у Абу… Нет, давайте только с фактами: был ли у объекта, которого спас Зелимхан, шанс уйти оттуда самостоятельно, без посторонней помощи?
– В общем, положение действительно было не ахти, – заявил я, немного поразмышляв. – Машина на боку, при падении наверняка они там пострадали, тридцать метров открытого пространства… Но насчет шанса все же можно подумать. Наверняка у них была связь в звене «командир – группа прикрытия». Полежал бы чуток, оклемался, попросил бы своих пулеметчиков немного причесать наших снайперов… Потом, мы понятия не имеем, какой подготовкой обладает данный объект. Если бы там был Петрушин или Вася, они бы точно ушли, и вообще без всякой помощи. Наши снайпера не взяли бы их на тех тридцати метрах: семь секунд непрерывного «маятника» зигзагом – и они в кустах. Если предположить, что объект подготовлен хотя бы наполовину так же хорошо, то он мог бы и без поддержки огневой группы со снайперами потягаться. Так, наудачу. Если предположить…
– А короче? – поторопил нетерпеливый Петрушин.
– Короче – был. Был такой шанс…
– Ага! – Костя как будто бы даже обрадовался моему резюме. – Что же у нас получается? Зелимхан действительно умный. За считаные мгновения просчитал ситуацию, учел возможность, что объект может уйти самостоятельно, и… совершил подвиг. Что он сделал? Рискуя жизнью, вытащил амира из-под обстрела. Герой, да и только. Теперь никто даже в мыслях держать не будет, что он вынашивает в отношении амира какие-то коварные планы. Амир после всего этого – брат. Старший брат. Это качественно новые отношения, доверие и все такое прочее. А потом, когда все уляжется, он найдет способ тихонько устранить его – если действительно умный. Я прав, Рашид?
– Да, – одобрил Рашид. – Ты очень умный.
– Тут только один вопрос меня беспокоит, – Костя на похвалу даже не отреагировал. – Какого черта этот умник делал здесь, в Аргуне, рядом с объектом? Ему вроде бы полагается похоронить брата и ехать обратно к месту постоянного проживания – в Азербайджан. На машине, через Грузию. А Аргун немножко в другой стороне… Рашид, есть какие-нибудь соображения по этому поводу?
Витя откровенно скучал, продолжая рисовать уродцев и вполуха прислушиваясь к полемике. Его практичный ум пока ничего полезного из этой полемики не выхватывал.
У Рашида, по-моему, на все имелись соображения, и он тут же изложил свое видение ситуации.
Абу, судя по всему, решил приласкать Зелимхана и таким образом подстраховаться. Абу делает все правильно, если он помирится с родом Атабаевых, то тем самым избежит некоторых неприятностей… и, возможно, получит отменного исполнителя на территории Азербайджана. Потому что теперь, после всего, что случилось, Зелимхан не станет работать с Шамилем. Только так можно объяснить присутствие Зелимхана в Аргуне на третий день после гибели старшего брата.
Но Абу понятия не имеет, что за зверь этот Зелимхан. Именно зверь: хитрый, коварный и жаждущий крови. А Зелимхан, если только он не поглупел за последние пару лет, должен принять любое предложение амира о сотрудничестве. Чтобы иметь возможность общаться с ним, встречаться, вообще иметь хоть какие-то совместные дела…
– Так… – Витя вдруг перестал рисовать уродцев и слегка заинтересовался дискуссией. – Так-так… Какое влияние мы имеем на этого Зелимхана?
– Мы? – не понял Рашид.
– Ты с нами работаешь, или как?
– А, ну да, конечно… – Рашид не стал скромничать. – Мы имеем. Теперь, когда Шааман погиб, я для Зелимхана – старший брат. Не Абу, как ваш умный психолог говорит, а я. Я научил его воевать. Последний кусок хлеба с ним ломал. Два раза спас ему жизнь, когда он был молодой и глупый. Он мой вечный должник.
– Такие вещи быстро забываются, – усомнился Витя. – Столько времени прошло…
– Это у вас они забываются, – Рашид презрительно усмехнулся. – Вы вообще забывчивая нация. У вас Сталин двадцать миллионов угробил, а вы грузинам до сих пор почти бесплатно свет даете!
– А вас, между прочим, Сталин тоже не баловал, – напомнил Петрушин. – Это ведь именно он вас выселял, а не какой-то русский Ванька. И чего вы до сих пор с грузинами целуетесь?
– Нас мало, – бесхитростно объяснил Рашид. – Если бы нас было столько, сколько вас… Да у нас все бы строем ходили, и вы, и грузины, и все остальные. Строем, по команде, и за кусок хлеба вкалывали бы по двадцать четыре часа в сутки. И все говорили бы по-чеченски. А с грузинами мы не целуемся. Ты спроси у них, почему они до сих пор не могут разобраться с Панкиси? Это же их территория, не наша. А мы там делаем, что хотим.
– Суровые вы ребята, – констатировал Витя. – Все у вас не так…
