и не в составе пятерки, а целым отрядом. А целесообразность касалась присутствия Рашида. Мы, конечно, имеем кучу знакомых в войсках и органах, но на всех постах нас не знают. Что получается? Едут четверо военных, везут с собой чечена, который находится в розыске. Добро бы из Чечни, на вывоз, что называется, а то ведь наоборот. У нас тут есть такие нехорошие товарищи, которые за приличные деньги вывозят из России «духов» и просто беглых бандитов и помогают им укрыться в родных горах. Это уже, кстати, не первый год, еще в первую войну находились желающие таким вот образом поправить свое пошатнувшееся материальное положение. С товарищами этими повсеместно борются, существует масса распоряжений и прямых приказов на сей счет. То есть на каждом втором посту и КПП нас бы стали проверять, слать запросы в центр по ведомственной принадлежности (а именно – Вите), болтать по радио всякую чепуху. Это долго и неудобно, а нам надо бы побыстрее, чтобы не упустить Зелимхана. Кроме того, противник имеет обыкновение слушать наши частоты, и не исключено, что очень скоро информация о целенаправленном продвижении четверки вояк, сопровождающих абрека Музаева, может попасть в нужные руки. Кое для кого эта фамилия знакома, так что делайте выводы. По той же причине Витя не стал слать циркуляр по всем постам, чтобы пропустили нас с ветерком и вовсе без досмотра.
В общем, поехали, как нормальные «духи», которые из-за повышенной угрюмости либо плохого настроения не горят желанием досматриваться и опознаваться на наших постах. Хорошо – лето. В другое время года мы бы тут вывозились по горло в грязи и путешествовали несколько суток. А сейчас проскочили всю равнинную часть, как будто по федеральной трассе, даже не делали остановок для привала.
Вася по ходу дела работал с картой, едва заметными штрихами «поднимал» маршрут. Скажем прямо, условия для штабной работы комфортом не отличались: мелкий разведчик был зажат на заднем сиденье между мной и Костей, постоянно вертелся и поправлял соскакивающую с колен планшетку. Рашид за рулем, Петрушин, самый габаритный, на почетном командирском месте, а мы, мелочь пузатая, на заднем сиденье, втроем. Я, правда, не шибко мелочь – ростом лишь чуток не догнал Петрушина, но на порядок стройнее.
Те, кому доводилось примерно таким вот образом проводить свой досуг, согласятся со мной: в такой обстановке и на такой машине гораздо удобнее путешествовать вчетвером, пятый тут явно лишний. При внезапном обстреле у троих сзади напрочь отсутствует свобода необходимого маневра: не пригнешься, не спрячешься, локти прижаты, даже ствол в окно выставить – и то проблема. Экстренно спешиваться на ходу – неудобно, не развернешься для хорошего прыжкового толчка, и моментальный кульбит с двух сторон непременно будет испорчен неуклюжим вываливанием того товарища, что сидит посередке.
На фазе выдвижения к объекту лишним был Костя. Боец он средний – как любой простой пехотный офицер, с нами ему не тягаться. Разве что, если не убьют сразу при внезапном боестолкновении, положить в сторонке, чтобы изображал дополнительную огневую точку… Но Костю мы взяли с собой вовсе не из-за дружеского расположения. У нас в команде каждый человек – мастер своего дела и не даром лопает тушенку, просто за красивые глазки никого бы терпеть не стали. Костя – это как для снайпера длиннющая и неудобная при скрытом перемещении винтовка «В-94». Продирается снайпер через кустики, винтовка цепляется за все подряд ветки и кочки, мешает, снайпер потеет, чертыхается… Но вот он добрался до определенного под позицию места, залег – и все. Теперь он – царь горы. Все, что шевелится в радиусе двух километров, в полной его власти. Ну и как бы он выглядел на этой удобной позиции без своей неуклюжей винтовки, такой неудобной в ношении?
Костя – мастер общения. В любой ситуации, даже самой экстремальной, с виду полностью безнадежной и закрученной в штопор, он может уговорить и успокоить кого угодно, хоть пещерного людоеда. Наш «псих» просто ас, я такого раньше никогда не встречал. Он будет нужен на последнем этапе, если нам удастся благополучно добраться до цели. А то ведь, представляете, как обидно будет: всех обманем, доберемся, найдем Зелимхана… а договориться с ним не сможем. Рашид, конечно, утверждает, что Зелимхан ему кругом обязан, но всякое ведь бывает, сами понимаете. Столько времени прошло с момента их последней встречи…
Когда Вася в очередной раз подпрыгнул и едва не попал себе в глаз карандашом, Рашид, наблюдавший за ним в верхнее зеркало, заинтересовался, зачем это разведчику? Так ведь и без глаз остаться недолго.
– На всякий случай, – Вася хитро подмигнул. – Мы ведь не одни тут такие, правильно? Если кто-то удумает злое, мы будем готовы…
Такой ответ Рашида изрядно развеселил.
– Потом, когда ко мне приедем, я тебе банку с краской дам, – весело щурясь в зеркало, заявил абрек.
– Зачем мне твоя банка? – удивился Вася.
– Очевидно, чтобы сразу закрасил намертво всю карту и не мучился с карандашиком, – с ходу ухватил мысль абрека Костя. – Спасибо, Рашид, ты очень заботливый.
– Не понял… – насупился Вася.
– Тут таких маршрутов – тысячи, – простецки пояснил Рашид. – А может, десятки тысяч. Летом, когда грязи нет, можно проехать вдоль и поперек через всю Чечню в любом направлении. Если все маршруты чертить, у тебя на карте просто места не останется…
– Намек на то, что мы, федералы, – дебилы, напрасно тут понатыкали своих постов и КПП, – резюмировал Костя. – И вообще, зря мы тут торчим. Ездили и будут ездить. Как хотят и где хотят.
– Правильно, – кивнул Рашид. – Ты самый умный, я говорил. Ездили и будем ездить. Потому что это наша земля…
До места добрались в шестнадцать тридцать пять. По времени получилось очень даже неплохо, если бы путешествовали по трассе, и даже без досмотра на каждом КПП, уложились бы примерно за такой же срок. Зачем, спрашивается, людям дороги нужны?
Дальше ехать было нельзя: вокруг высились заснеженные шапки древних гор, одна-единственная дорога, убегавшая круто вверх, через километр упиралась в село. Никаких троп тут не было и в помине, рядом с дорогой тянулся густой кустарник.
Загнали «УАЗ» в кусты, как можно дальше от дороги, наломали веток, замаскировали. Вышли на дорогу полюбовались – не видно. Вася еще минут десять возился, приправлял ветками подозрительные, по его разумению, фрагменты машины. Ничего подозрительного я не заметил, с дороги вообще ничего видно не было, но разведчик лучше знает, пусть себе…
Когда все было готово, Рашид кивнул – айда за мной, и вломился в кусты, как хороший сохатый. Мы последовали за ним. Минут через двадцать, когда все мы изрядно вспотели и уже начали жалеть об отсутствии мачете, неожиданно выломились на довольно открытую лужайку. От лужайки в горы убегала едва заметная тропа, густо заросшая травой. Судя по всему, здесь давненько не ступала нога человека. Может быть, со времен первой чеченской.
– Ну вот, осталось всего ничего, – Рашид попросил у Васи карту и показал направление движения. – Тут рядом, девять километров с хвостиком. Пойдем вот так, потом направо повернем, затем налево и по распадку – вниз. Тут везде нормально, только в одном месте с километр серпантин – справа стена, слева пропасть. Самый опасный участок, если там встретимся с кем-то, нельзя разминуться, спрятаться. Ну, когда подойдем, я скажу. Приготовимся, посмотрим, послушаем…
– Если его не будет на этой точке? – Вася, игнорируя неодобрительный взгляд Рашида, пометил карандашом условное место «схрона».
– Тогда еще три с хвостиком, – Рашид ткнул пальцем в карту. – Если и там не будет – еще четыре с хвостиком. Вы не волнуйтесь, даже если на первой точке не будет, к последней до темноты все равно доберемся. Ночевать будем под крышей.
– Нам без разницы, где и как ночевать, – заметил Петрушин. – Лишь бы он там был, хоть и на последней точке. А то будет обидно, столько стараний – и все впустую.
– Он будет, – в голосе Рашида слышалась непоколебимая уверенность. – Я его знаю, как себя. У него просто нет другого выхода…
Обговорили порядок действий при возможных встречах. Таких встреч, разумеется, лучше всего избегать совсем, для этого надо смотреть в оба, внимательно слушать и своевременно прятаться. Рашид заметил, что сейчас здесь никто не ходит, поэтому мы зря опасаемся. Тем не менее, определились: если это пастухи или просто местные старики, Рашид общается, я поддакиваю в тему, остальные приветливо молчат и
