Затем, послушав несколько секунд, сбавил тон и доложил:
– Пока ничего… Но мне кажется, что все очень плохо. Я вас прошу, кровь из носу – узнайте время!
Иванов отключился и посмотрел на часы: Витя, судя по всему, обещал не подвести.
Гулиеву пока звонить не стали. Иванов сказал, что, прежде чем поднимать шум, нужно убедиться в состоятельности нашей версии. А то ведь этак недолго в такую историю угодить, что всю жизнь потом не отмоешься. Лиза высказала предположение: сейчас без десяти десять, большие люди только завтракать садятся, прилетит не раньше полудня…
На кругу дежурили два полицейских «Форда», но движение присутствовало в полном объеме. Уже лучше: трассу закрывают минут за десять-пятнадцать до подхода кортежа, так что время у нас еще есть.
Прокатились по кругу, мельком глянули на убегавшую вниз трассу – все нормально, публика ездит, как ни в чем не бывало. Метрах в ста от выезда на трассу свернули в кусты, встали. Вооружились биноклями, тихонько продрались через кусты, присели на опушке, стали наблюдать…
Дорога здесь ровная, как стрела, идет с приличным уклоном вниз – круг стоит на холме, и просматривается практически до самого горизонта. Это плюс. Кортеж мы заметим еще на дальних подступах, есть время для маневра.
В двухстах метрах ниже круга, по левую сторону дороги, стояли три асфальтоукладчика. На укладчиках сидели товарищи в рыжих спецовках, чего-то выжидали… Чуть ниже – строительный вагончик, рядом несколько человек в таких же спецовках…
Это минус. Даже гений не ответит, на фига одной бригаде сразу три укладчика? А если их разом выкатить на трассу…
– Серый, дай бинокль, – попросил Вася.
Я безропотно отдал своего «бельгийца» – лучше Васи никто не может оценить обстановку, это аксиома.
Запиликал мобильник Иванова. Полковник коротко переговорил – на проводе был Витя, отключился и втянул голову в плечи.
– Самолет сел в десять ноль-ноль, – сипло пробормотал полковник, глядя на часы – стрелки показывали десять ноль пять. – Гхм-кхм… Вася?
– Справа свежая траншея, – принялся бойко докладывать Вася, глядя в мой бинокль. – Длинная. От обочины – семь метров, но не под кабель, шире. Никого нет. Машины через ту траншею не перескочат, сто пудов. Значит – минус свобода маневра. За вагончиком, в тридцати метрах от дороги… так… семь, восемь, девять… двенадцать замаскированных позиций…
– Вася, ты ничего не путаешь?! – ужаснулся Иванов. – Ты…
– Почему их с дороги не видно? – догадался Вася. – Замаскированных, я же сказал. Масксети, кусты – хорошо оборудовались. Так… Позиции с разносом в восемь-десять метров, итого до крайней – триста. Далековато… Дальше: за последней позицией на тридцатиметровой отметке, метров пятьдесят вглубь – дальше от дороги, и правее – еще пять позиций. Это, судя по всему, для пулеметчиков.
– А ты говорил, там, в сарае, мины были? – вспомнил Глебыч.
– Были, – кивнул Вася.
– А когда мы приехали – не было, – Глебыч шумно вздохнул. – Я ничего такого не утверждаю… Но, очень может быть, они чуть ниже заминировали трассу. Головная тачка упрется в укладчики, последнюю рванут, слева – траншея, справа – стрелки… Знакомый почерк, верно?
– А еще в сарае были три снайперки, – Вася отдал мне бинокль и виновато шмыгнул носом. – Ни одной снайперской позиции я не заметил. Или их нет… Или так хорошо спрятались, что я их не видел…
– Семь минут, – флегматично заметил Петрушин.
– В смысле? – не понял Иванов.
– Если пулеметы сразу не выключим, нас хватит от силы на семь минут боя. Это при самом лучшем раскладе…
– Понял, – кивнул Иванов. – Спасибо, утешил. Но, может быть, все еще образуется. Сейчас попробуем созвониться…
– Они не будут их убивать, – подал вдруг голос Рашид. – Они их возьмут в плен.
– С таким вооружением и такими силами это вполне реально, – поддакнула Лиза. – Это же не супер- охраняемый президентский кортеж…
– Всем молчать, – Иванов достал мобильник и, глядя в блокнот, набрал номер.
– Салам, Гулиев… Да, Иванов… Слушай, давай это опустим. Слушай меня внимательно: у Азизбековского круга на кортеж нашей первой леди будет совершено покушение… Да ты слушай меня, потом будешь говорить! Я не знаю, кому ты будешь звонить – тебе виднее, но надо предупредить, чтобы они сюда не ехали… Да в порядке я, в порядке… Отвечаю чем хочешь…
– Движение, – тихо сказал Вася.
Когда военный говорит «движение», он имеет в виду, что в секторе наблюдения что-то движется. Сейчас было наоборот. Трасса вдруг опустела – ни единой машины. Видимо, полицейские «Форды», которых мы отсюда не видели, перекрыли трассу…
– Мне некогда тебя убеждать, Гулиев! – голос Иванова звенел от бешенства. – То, что я тебе скажу, – это не бред, это просто данные обстановки. Здесь сидит взвод до зубов вооруженных террористов… Да какие, на хер, шутки, родной мой! Трассу уже перекрыли – значит, скоро пойдет кортеж. Я не знаю, что ты будешь делать, звони, по рации кричи – но сделай что-нибудь, родной мой, я тебя умоляю! Давай… Что?! Каких оперов!? Ты е…нулся, родной мой?! Гони сюда батальон национальной гвардии на вертушках! И бегом, бегом… Да, на всякий случай – прощай. Мои специалисты сказали, что нас хватит всего лишь на семь минут боя. Так что у тебя не так уж много времени. Все, отключаюсь. Нам работать надо…
Полковник, бледный от злобы, сунул трубку в карман и сообщил нам радостную весть:
– Вот что, ребята… По-моему, ни фига он нам не поможет. Я понимаю, в планах у нас этого нет… Но, похоже, нам сейчас придется совершать жуткие глупости…
Спустя три минуты команда развернулась в боевой порядок, наспех предложенный Петрушиным. Выглядел он следующим образом (не Петрушин, а порядок):
– «калеки» – Иванов и Лиза, лежали на правом фланге, в тридцати метрах от круга;
– рабочий состав – Глебыч, Рашид, Костя и ваш покорный слуга, разместились в пятидесяти метрах левее, на опушке кустов, с интервалом в семь-восемь метров;
– Петрушин и Вася, пробежавшись вдоль круга метров сто пятьдесят, уже бодро ползли по полю параллельно трассе.
Задачи у всех элементов боевого порядка были разные. Иванову с Лизой предстояло первыми начать битву, вызвав на себя огонь противника и таким образом дать возможность остальным поработать по открывшимся огневым точкам. Отстрелявшись ровно десять секунд, им следовало метнуться через дорогу и залечь за обочиной. Ползать они сейчас не могут, так что на следующем этапе вояки из них – никакие. Петрушин с Васей на момент начала боестолкновения должны выбраться аккурат в тыл врага и, ни много ни мало, выключить сзади всех пулеметчиков. Без пулеметов жить можно, это уж вы мне поверьте…
Рабочей группе, то есть нам, оставалось лишь валить все, что движется в своих секторах, и ни на секунду не забывать, что нельзя смещать огонь влево: там Петрушин с Васей. При этом после каждой очереди перемещаться. Потому что при ожидаемой плотности ответного огня нахождение на одном месте более нескольких секунд равносильно самоубийству.
И вся эта развеселая потеха, которую я почему-то для себя называл «Операция „Моджахед“», затевалась с единственной целью: чтобы охрана первой леди, увидев, что впереди идет бой, развернула кортеж и убрала его подальше.
Варианты более разумных действий в данной ситуации отсутствовали. Вспомните, как Гулиев, который в курсе по всем раскладам и обладает, по словам Вити, незаурядным умом, отреагировал на сообщение Иванова. А теперь представьте себе, как бы повели себя тупоголовые полицейские на «Фордах», когда вдруг из кустов выломился бы взвинченный Иванов и с ходу начал орать, чтобы сообщили по рации об опасности. А мчаться на «таблетке» навстречу кортежу – то же самое, что и наш план, только в три раза хуже. Во- первых, те же полицейские на круге откроют огонь вдогонку, во-вторых, их тут же поддержат ребята Абу. Эффект тот же, но труп за рулем гарантирован. Так что уж лучше мы из кустиков, потихоньку – шансов
