ближайшие сорок минут изменений не предвидится. Один вооруженный страж гулял по двору под фонарем, медленно наливавшимся сиреневым светом по мере сгущения сумерек, двое находились в доме. Женщины, как обычно, сидели на кухне – их расплывчатые силуэты, просвечивающие сквозь тюль кухонного окна, я мог наблюдать в бинокль.
– Я иду к вам, абреки, – плотоядно рыкнул я, соскальзывая вниз.
– На, посмотри – пойдет такой? – Поликарпыч встретил меня в сенцах с картонной коробкой, в которой что-то шуршало и брякало.
Осторожно отогнув край крышки, я заглянул внутрь и поневоле засмущался, сраженный плеснувшей навстречу укоризненной зеленью звериных глаз. Котяра имел место, рыжий, здоровенный, на вид ленивый и страшно обиженный, а к хвосту были прикручены скотчем две продырявленные жестяные банки из-под зеленого горошка.
– Здоровый больно! – усомнился я. – Ну и как я с ним? Рукавицы придется брать – порвет всего, пока вытащу.
– Не порвет, – Поликарпыч ловко ухватил кота за шкирку, выдернул его из коробки и поднес рыжую морду вплотную к своему лицу. Я инстинктивно зажмурился – сейчас вцепится!
– Мэоу! – утробно мявкнул кот и, вопреки ожиданию, стал отталкиваться от физиономии Поликарпыча передними лапами, не выпуская когтей.
– Ху-у-у! – Поликарпыч мощно дохнул на кота богатейшим чесночным ароматом – накануне тетя Маша наготовила ядреного холодца, до которого мой напарник был большой любитель.
– Уу-уяо!!! – нестандартно крикнул котяра, изо всей силы отворачивая морду в сторону, немного подумал и выдал что положено, в меру оскалившись: – Фффа-а-а-а… – но как-то неубедительно, через силу, что ли.
– А ты говоришь… – победно констатировал Поликарпыч, водружая кота обратно. – Я его знаю – это соседский, Сашки-мясника. Ленивый, гад, – целыми днями спит и мясо трескает. Когда надо будет, возьмешь за шкварник и потрясешь.
– Сожрут, – пессимистично заявил я, ставя коробку в угол и вытаскивая из нычки под крайней половицей сверток с пистолетом. – Не жалко? Соседский все же.
– Не сожрут, – компетентно возразил Поликарпыч, наблюдая, как я напяливаю плечевую кобуру. – Когда приспичит, он летает как метеор. Поехали, что ли?
– Поехали…
Спустя восемь минут «Нива» притормозила в переулке за два дома до моей усадьбы. Взяв коробку с рыжим зверем, я напомнил Поликарпычу о бдительности и неспешной трусцой припустил по переулку к параллельной улице, на которую выходил тыл моего подворья.
Сумерки в этот вечер обычным порядком сгущаться не желали. Они уплотнялись со страшной скоростью, словно подстегивая меня: быстрее, солдат! Спеши собрать свой кровавый урожай, пока не ждут тебя, пока никто не знает, что ты есть. Ты волею судьбы получаешь значительную фору – для ворогов ты кошмарный фантом тьмы, поле брани в твоей власти!
Нащупав в заборе с тыльной стороны металлическую заслонку, я поставил коробку на землю и принялся осторожно расшатывать стальные штыри, вбитые в землю для крепления заслонки. Я вообще-то стараюсь быть оригинальным при исполнении различных акций, но в данном случае пришлось повториться – под давлением обстановочных факторов. Это я не про заслонку, а по поводу рыжего зверя с банками на хвосте. В свое время я уже развлекался подобным образом. Дело в том, что абреки для пущего спокойствия держат в усадьбе двух беспородных собак. Горцы привыкли, что на пастбище их покой охраняет целая свора четвероногих, и, будучи в долине, не изменяют этой привычке. С этими лохматыми двортерьерами я не знаком, а объяснить им, что я являюсь фактическим хозяином данного подворья и пришел восстановить историческую справедливость, полагаю, будет весьма проблематично. Стрелять в них рискованно: сумерки, собака гораздо менее статична, чем человек, – целиться намного труднее, тем более их две. Один неудачный выстрел, и шуму будет – вся округа сбежится. Нет, мы поступим по-другому. Я тут в свое время пытался соорудить бассейн, да все руки не доходили. Единственное, на что меня хватило, это завезти трубы да продолбить отверстие в заборе. А оккупанты, видите ли, данное отверстие заслонкой заделали, чтобы кабыздохи не убежали – человек тут не пролезет. Ничего – мы сейчас это дело поправим…
– Рррр? – послышалось за забором вопросительное рычание. – Гав-гав? – Как видите, моя конспирация идеальной оставалась совсем недолго – как раз до того момента, пока чуткие уши собак не обнаружили присутствие постороннего в охраняемой зоне.
– Сейчас, ребята, – один секунд, – пообещал я и, поднатужившись, выдернул второй штырь. Заслонка шлепнулась в снег. Из проема тотчас же показалась собачья морда и сверкнула в сумеречном свете белозубой пастью, вполне недвусмысленно оборотившись ко мне. Вторая псина, не сориентировавшись в габаритах, попыталась протиснуться в отверстие с первой особью, и на секунду обе они застряли, злобно рыча и взвизгивая. – А вот! – горячечно шепотнул я, выдергивая рыжего за шкирку из коробки и предъявляя псам для опознания. – Нравится?
– М-м-м-мао!!! – рявкнул рыжий, мощным рывком выворачиваясь из моей руки и устремляясь по улице прочь с оглушительным грохотом.
– Ауоввв-ррр!!! – истошно взвыли собаки, как пробки вылетая из заглушки, и, мгновенно утратив ко мне интерес, помчались вслед за котярой.
– Ну вот и славненько! – облегченно выдохнул я, просовывая голову в отверстие и прислушиваясь к шумам во дворе – показалось, что скрипнула входная дверь.
Нет, не показалось – кто-то вышел на крыльцо и окликнул часового по-чеченски:
– Ай, Беслан? Что за шум?
– Кошка, – неожиданно рядом ответил молодой голос – я замер и медленно втянул голову обратно, взяв на изготовку один из штырей, который оказался довольно увесистым. – Собаки за ней на улицу убежали. Через дырку убежали.
– Как убежали? Там же заслонка! – выразил недоумение мужик на крыльце. – Ну-ка сходи посмотри.
– И так иду, – недовольно огрызнулся молодой голос. – Я что, по-твоему, сам не знаю, как службу нести?! Если такой умный – иди сам охраняй. Тоже мне, командир нашелся!
– Я за старшего остался, – неуверенно напомнил тот, что на крыльце. – Ты слушаться должен. Смотри – скажу Аюбу, что ты не слушаешься!
– Стукач! Чтоб у тебя печень вытекла… – раздался сердитый шепот возле самого отверстия. Спустя пару секунд из отверстия показалась голова в вязаной шапке.
– Ва-а… – едва успела вымолвить голова, увидев меня, – я не дал развить дискуссию: чуть сместившись назад, тотчас же подцепил эту голову штырем под подбородок и резко рванул на себя вверх. Послышался характерный хруст, от которого все нутро мое невольно передернуло, затем раздался какой-то утробный бульк – и тело незадачливого часового осталось лежать без движения, прочно закупорив отверстие в заборе.
– Ай, Беслан! – позвал мужик с крыльца. – Ты чего там застрял?
Подняв над забором загодя припасенное зеркальце, я обозрел двор: с этой стороны дома никого не было, из-за угла изливался свет фонаря, и в этом свете медленно плыла струйка сизого дымка. Ленивый командир, курит на крыльце, сходить за угол и посмотреть, чем занят часовой, – не желает. Ну и спасибочки, нам только этого и надо.
Перемахнув через забор, я быстро забросил автомат убиенного часового за спину, сунул в карманы куртки два запасных магазина, забрал десантный нож с ножнами, висевший на поясе погибшего, и, взяв пистолет на изготовку, пошел вдоль стены дома.
– Ай, Беслан! – досадливо воскликнул тот, что на крыльце. – Ты там что – уснул? Хватит дурака валять, иди сюда – я замерз уже!
– Иду, дорогой, – невнятно буркнул я по-чеченски, выходя из-за угла и направляя пистолет на стоявшего у входной двери молодого бородатого мужика, облаченного в трико, тельняшку и тапочки – в общем, не по- боевому совсем.
– Ва-а-а… – разинул было рот бородач.
Я шустро заскочил на крыльцо, пнул ворога в промежность и, приставив глушитель к его голове, тихо
