руки. Ты отходишь в дальний угол, – я показал, в какой именно угол он отходит, – и бежишь мне навстречу. Я стою у входа. Я убиваю тебя в движении, ты падаешь с протянутыми вперед руками. Опытный воин при виде твоего трупа сразу поймет, что ты бросился навстречу врагу, чтобы вцепиться в него волчьей хваткой. Но – не успел. Тогда все вопросы автоматически отпадают. А Зелимхан – очень опытный воин, так что… Гхм-кхм… Ну и как тебе?
– Эта заибис, – немного подумав, произнес пленный – лицо его уже не было напряженным, глаза чуть замаслели, речь поплыла. – Это… Это…
– А ты говори по-чеченски, – предложил я. – А я буду по-русски. Так мы поймем друг друга лучше… Итак, я понял, что второй вариант тебе понравился больше, чем первый. Верно?
– Дай еще водки, – попросил пленный по-чеченски. – Да не наливай – бутылку дай, я из горла.
Я протянул ему бутылку – он быстро уничтожил содержимое и опять долго отдувался, вытирая слезы. Я не торопил, хотя стрелки часов подсказывали мне, что пора закругляться – все сроки прошли, Валера на улице весь изнервничался уже.
– Что ты хочешь знать? – спросил бородач, закончив отдуваться. – Ты же хочешь что-то узнать, поэтому предлагаешь мне выбрать между красивой смертью и позорной?
– Правильно понимаешь, – похвалил я его. – Пять вопросов – пять ответов. И покончим с этим. Но! Если мне покажется, что ты врешь, я буду думать – стоит ли идти тебе навстречу. Понятно?
– Спрашивай, – заплетающимся языком молвил бородач – он хмелел на глазах.
– Меня интересует все, что касается ликвидации моей команды, – начал перечислять я. – Год назад неподалеку отсюда сгорели два дома. Там жили мой шеф и мои боевые братья. Первое: как проводилась акция? В смысле – просто был поджог или сначала всех перестреляли, а потом подожгли? Второе: остались ли на пожарище трупы? Если да – то сколько. Если нет…
– Подожди, – перебил меня пленный. – Это дело делали другие люди, мы такими вещами не занимаемся. Но с ними тогда был Аюб – он сейчас повел караван в ЗОНУ. Я тебе ничего сказать не могу, я приехал сюда гораздо позже. А Аюб не такой человек, чтобы распространяться о своих подвигах. Если ты его достанешь – спроси. Что ты еще хочешь знать?
– Да, этого следовало ожидать, – недовольно пробормотал я. – Ты меня разочаровал… Так-так… А может быть, ты что-нибудь слышал… Ну, сейчас никто в ЗОНЕ не балуется? Караваны отстреливают, тропы минируют, информаторов режут… А?
– Казаки шалят иногда – по мелочи, – немного подумав, сообщил пленный. – Ну, есть там кое-какие случаи, когда что-то где-то пропадает – не доходит по адресу. Но наш коридор никто не трогает – это точно. Зелимхан сам знаешь какой вес имеет! Нет, то, что ты имеешь в виду, – такого нет.
– Ты меня не просто разочаровал, а прям-таки убил, – понуро признался я. – Ожидал я нечто иное услышать, честно скажу… Ладно, поехали дальше. Маршруты движения караванов назови. Я ЗОНУ хорошо знаю, ты называй ориентиры.
– Я не вожу караваны, – несколько виновато даже сказал бородач. – Это Аюб все знает. Ну, один ты знаешь – через Сухую. Это Зелимхана люди там засыпали. А так… Нет, ничего сказать не могу. Я здесь сижу, остаюсь за старшего, когда Аюб уезжает…
– Контрольные точки, перевалочные базы, пункты обмена, – перечислил я. – Если знаешь что – скажи.
– Недалеко от Сарпинского ущелья есть такое место… как бы это сказать… – встрепенулся бородач. – В общем, там все пленные сидят. Конкретно где – не знаю, но есть там – точно. Там заложники сидят, которых отсюда взяли. Бабы на продажу, мужики для работы – тоже там. Пока покупателей ищут, они там сидят. Место хорошо замаскировано и сильно охраняется. Но я там ни разу не был – это место сделали уже после того, как здесь работу наладили. Сначала просто в Челуши возили, а потом народу много стало, вот и…
– Да, это интересно, – согласился я, в очередной раз посмотрев на часы – пора было убивать этого парня и уносить отсюда ноги. – Ннн-да… Ну а остальное в принципе меня особенно-то и не интересует… А! Вот – там «КамАЗ» лежит, в Сухой Балке. Что такое, кто такие?
– Это сын Зелимхана перевернулся, – сообщил пленный. – Ехал из ЗОНЫ по делам – в колонне. Водитель неправильно рулил, упали они.
– Насмерть? – уточнил я.
– Водитель и еще один, который с ними ехал, – насмерть, – Ахмед неопределенно пожал плечами. – А сын Зелимхана… Он в Ростове, в больнице лежит. Не знаю, может, умер, может, живой. Но когда его туда увозили, никак не мог делать.
– Как это? – заинтересовался я. – Что значит «никак не мог делать»?
– Лежит, смотрит на небо, – пояснил бородач заплетающимся языком – он уже и на чеченском был не в состоянии ясно объясняться, захмелел. – Не двигает рука-нога. Говорить тоже не может. Но дышит. Как такой называется?
– Наверно, это кома, – предположил я. – В какой больнице и как давно он лежит?
– Две недели уже, – Ахмед напрягся, пытаясь вспомнить. – В какой больнице – не знаю. Говорили – частная больница, очень хорошая, самая крутая. Ва! Вспомнил – там рядом рынок есть. Октябрьский называется. Аюб говорил. Да – на днях Зелимхан туда собрался ехать. Он уже третий раз туда едет – проведать. Бабки бешеные заплатил врачам, чтобы сына на ноги поставили. Говорят, импортный врач приехал туда – самый крутой.
– Ну, спасибо, – рассеянно поблагодарил я, еще не решив толком, как можно воспользоваться данной информашкой, – в настоящий момент меня более всего занимало событие, которое произойдет в последующие несколько минут. – Больше, пожалуй, мне от тебя ничего не надо. Так… Встань и надень штаны.
Ахмед встал, покачнувшись – выпитые в два приема пол-литра здорово ударили ему в голову, – натянул штаны и уставился на меня, пытаясь сосредоточиться.
– А теперь я развяжу тебя. – Я достал десантный нож, отнятый у часового во дворе. – Протяни руки вперед. Только не балуйся – иначе искромсаю всего, как морковку для заправки.
– Дай мне автомат, – неожиданно попросил Ахмед, когда я разрезал веревку, – затуманенные глаза его при этом озарились каким-то нездоровым проблеском. – С одним магазином. Дай! Воину хорошо умереть с оружием в руках – тогда вообще будет нормально.
– Может, тебе еще застрелиться для комплекта? – недовольно буркнул я, на всякий случай отступая назад и направляя на пленника свой «ПБ». – Не дури, Ахмед, – договорились же…
– Я не буду в тебя стрелять! – клятвенно пообещал пленник. – Воину хорошо с оружием умирать! Дай автомат, а я тебе секрет скажу. Клянусь матерью – очень хороший секрет!
– Что за секрет? – недоверчиво спросил я. – Может, ты просто время тянешь? Если это так, ты напрасно стараешься – я уже узнал все, что надо, так что…
– Секретное оружие есть, – Ахмед подмигнул мне пьяным глазом. – Здесь спрятано. Очень хорошее оружие. Такому волку, как ты, как раз пригодится. Можешь ехать в Ростов и убить Зелимхана – никто не услышит, бесшумное оружие.
– Ты бредишь, парень. – Я быстро прикинул в уме, где это у меня в доме можно спрятать секретное оружие. – Тебе что – Зелимхана не жалко? Хозяин как-никак!
– Пусть тоже умрет, – безапелляционно заявил Ахмед. – Он тоже воин – все мы рано или поздно умираем. Это не страшно. Ты дашь мне автомат?
– Дам, – немного поколебавшись, сказал я. – Что за оружие и где оно спрятано? Если в кухне, в подполье, – я туда не полезу. Там ваши женщины сидят.
– Нет, оно не в кухне. – Ахмед опять нездорово подмигнул мне. – Дай слово, что автомат дашь.
– Даю, – пообещал я. – Если покажешь где, дам автомат.
– Открой этот шкаф снизу, – Ахмед кивнул в сторону серванта. – Коробки вытащи, доску подними, пол тоже подними – там лежит.
– Иди в тот угол, – распорядился я, указывая в дальний угол зала. – Сядь на пол, спиной облокотись о стену, широко раздвинь ноги. Пошел.
Ахмед подпрыгивающей походкой прошествовал куда приказали и плюхнулся в угол. Приблизившись к серванту, я открыл створки нижнего отделения, вытащил три коробки с посудой и, поддев ножом доску, вскрыл тайник. В достаточно объемном коробе, прибитом под полом снизу, лежал продолговатый
