– Да вот… – тут я поневоле смешался. – Право, затрудняюсь.
– Вы не с моего факультета, – сделала вывод плешь, сверкнув на меня очками. – Какого черта вам нужно? Напоминаю – взяток я не беру. Я мог бы бросить к чертовой матери ваш замшелый ретроградный универ и жить припеваючи только лишь на одни гонорары за свои переводы. А помимо переводов ежегодно минимум в полутора десятках странах выходят мои две-три книжонки по филологии, историографии, эстетике, этике и куче других идиотских наук, батенька. Так какого черта вам нужно?
– Я любовник вашей супруги, – скромно признался я, – Елены Владимировны. Пришел пообщаться.
– Прх-кх-кх-кх-хк… – Плешь поперхнулась – оказывается, она, помимо всего прочего, еще и пила сок из высокого стакана – и явила моему взору свое закономерное продолжение: всего профессора. Он выскочил из кресла и принялся обходить стол, направляясь в мою сторону: в брюках со спущенными подтяжками, носках, расстегнутой белой рубахе, пола одна которой торчала из штанов совсем не величаво.
«Щас бросится!» – подумал я, опасливо отступая к двери.
– А-а-а-а! – неопределенно протянул профессор, подходя ко мне вплотную, снимая очки и близоруко щурясь. – Так вот вы какой – е…рь… оуэмм… е…рь-истребитель. Аа-гаа-а!
– Перехватчик, профессор, – осторожно поправил я, следя за руками своего визави. – Это нехорошее слово, как правило, используется в сочетании с «перехватчиком». Но вы знаете – мы уже целый год с Еленой Владимировной не поддерживаем…
– Так какого черта вы приперлись? – воскликнул профессор. – Вопрос остается открытым независимо от выявленных обстоятельств. Какого черта, перехватчик? Вы не вздрагивайте – я вас бить не собираюсь. При всех моих вышепоименованных достоинствах, батенька, я имею два большущих недостатка. Я стар и плохо вижу. Вот так. А посему и обошел стол, чтобы рассмотреть вас как следует. Не каждый день, знаете ли, приходят вот такие… оуэмм… перехватчики.
Вволю насладившись лицезрением моей скромной персоны, профессор возвратился в свое кресло, кряхтя натянул туфли, заправил рубашку и накинул на плечи пиджак. Я тоже его рассмотрел – отнюдь не урод, не хромой и не горбатый, каким описывала его своенравная Элен. Нормальный старый еврей – плешиво-кучерявый, огромный лоб, благородные, в общем-то, черты лица, небольшого роста, но интеллектом мощным так и веет, несмотря на напускную простоту, простецкость наигранную – мостик между дремучим сознанием студентов-недоумков и светилом науки.
Я про таких типов читал. Студенточки юные, наверно, прутся от него и мечтают хоть разок полежать на столе в профессорском кабинете, широко раздвинув ноги и поглаживая ручонками шаловливыми его лоснящуюся от пота плешь, ритмично совершающую обратно-поступательные движения. А может, и не только мечтают. Но зрелая львица Элен им помыкает – она давненько миновала восторженный студенческий комплекс обожания…
– Какого черта, батенька? – напомнил профессор, почувствовав себя официальнее. – Мне работать надо – я сейчас стряпаю очередную дрянную монографию по семантике. Знаете, есть такая дрянная научка – семантика. Семасиология… Вы в курсе, что это за дрянная научка?
– Где Елена Владимировна? – вкрадчиво поинтересовался я – не хотелось мне обсуждать с профессором тему его монографии по какой-то там экзотической семаси… тьфу, зараза, – по семантике, в общем.
– А-а-а-а! – обрадовался профессор. – Так вы эту стервочку потеряли?! И ко мне приперлись, стало быть… Ну вы наглый, перехватчик! Знаете, вы мне даже интересны: я первый раз общаюсь с таким… оуэмм… с таким экземпляром. Как вы думаете – я справлюсь с вами, если попытаюсь своими силами выкинуть вас из кабинета?
– Ну что вы, профессор! – я поторопился внести ясность. – Я ничего такого предосудительного не совершал. Мы уже целый год не поддерживаем с Еленой Владимировной…
– Я, хоть и стар годами, в душе вечно молод, – настырно продолжал профессор. – Каждый день утром бегаю по пять километров по парку. Эспандер жму. Делаю гимнастику Стрельниковой. А вы, батенька, на вид имеете средние кондиции. И чего Элен в вас такого нашла? Кроме того, вы на чужой территории, чувствуете себя виноватым – дух ваш подавлен, сломлен дух… Нет, мне все же кажется, что я с вами вполне справлюсь.
– За мной охотится ФСБ. – Я счел нужным форсировать события – воинственный профессор, чего доброго, мог на самом деле попытаться выкинуть меня из кабинета, и на этом беседа наша исчерпала бы себя. – Помимо ФСБ за мной охотится одна могучая интернациональная преступная группировка. Помимо этой группировки меня ищет целый чеченский клан.
– Врете? – сощурился из-под очков профессор – в глазах его, однако, я прочел живейшую заинтересованность. – Краски сгущаете, пытаетесь персонифицировать в своем неказистом лице всю прикладную героику романтико-приключенческого плана… Зачем? Зачем вы мне все это врете? Впечатление желаете произвести? Зачем?
– Это правда, – печально вздохнул я. – Я бы много отдал, если бы это было не так. Но это не суть важно – я просто пытаюсь вам объяснить всю серьезность ситуации.
– Если не врете хотя бы наполовину, тогда понятно, почему Элен вас выбрала, – подмигнул мне профессор. – Эта стервочка шпиономанка – вы в курсе? У нее бзик на всем секретном. Прогрессирующая мания…
– Ей угрожает опасность, – невежливо оборвал я профессора. – Где она сейчас? Нам необходимо встретиться. Я понимаю ваше состояние, но вы все же ей не чужой человек, поэтому…
– Откуда я знаю, где эта… оуэмм… где эта б…дина может ошиваться?! – воскликнул профессор. – Удрала с очередным е…рем и это… оуэмм… и трахаются себе где-нибудь на Лазурном берегу. Да – именно так. Она меня в свои постельные игрища не посвящает! Это уже не в первый раз – как надоест, прибежит обратно. Как облезлая кошка, отодранная во все доступные места! Ммм-да… И недоступные – тоже…
– Стыдитесь, профессор, – укоризненно произнес я, внимательно наблюдая за мимикой своего визави: врал он, как бледно-серый выложенный конь! Глаза опустил, ногти начал зачем-то рассматривать, указательным пальцем носа коснулся шесть раз, очки поправил трижды. Не умеет врать – знает он, где находится Элен.
– Вы, профессор, такой интеллектуал, светило российской и мировой науки – и так похабно выражаетесь! Это не вяжется с вашим обликом.
– А мне нравится! – вызывающе скрестив руки на груди, воскликнул профессор. – С такими типами, как вы, только так себя и нужно вести – иного вы не заслуживаете. И вообще – я вам сказал: не знаю я, где Элен, – убирайтесь к чертовой матери. А то выкину!
– Я отниму у вас буквально две минуты, – просительным тоном произнес я. – Сто двадцать секунд. А вы, пожалуйста, внимательно слушайте и не перебивайте – я потом сразу же уйду. Вы даете мне две минуты?
– Извольте, – барственным жестом отпустил профессор. – Я вас внимательно слушаю, перехватчик. И засекаю время – через две минуты начну выкидывать. Валяйте – вон часы на стене, наблюдайте за секундной стрелкой.
– Мы не виделись год, – торопливо начал я. – Примерно за неделю до Нового года мы встретились вновь. Я зашел исключительно по делу: видите ли, дело в том, что в этом городе мне просто…
– Некому более было засадить! – злорадно взвизгнул профессор. – И вы, движимые похотью, заскочили к бывшей подружке, а она тут же с готовностью раскинула ножки – прямо на матах, в спортзале, и вы драли ее там, как облезлую кошку, а она при этом верещала, как… как какое-то неприличное животное. И сперма, сперма, сперма – было очень много спермы повсюду! Вы извергались, как вулкан, оргазм был невероятно долгим и непереносимо сладким…
– Вам нужно обратиться к сексопатологу, – мрачно резюмировал я. – Вы, профессор, отняли у меня двадцать секунд – я это вычту из отведенного времени.
– Валяйте вычитайте! – разрешил профессор, с победным видом поглаживая плешь. – Но я прав – вы ее оуэмм… драли на матах?
– Я нашел кое-какие дискеты и притащил к Элен, потому что знаю, что у нее есть компьютер, – проигнорировал я последнее предположение. – А обратиться мне более не к кому – в этом городе за мной следят, я уже говорил. Так вот, я оставил дискеты – на них были файлы с паролями. Элен обещала повозиться с ними, попытаться подобрать пароль. Через несколько дней я позвонил ей – она сказала, что подобрала пароль и можно прийти забрать дискеты. Я пошел. Но неподалеку от вашего дома меня
