…В дом Элен я попал без особого труда. Вошел во двор, завернул за угол и, открыв окно в спортзале, проник в помещение. Минут десять ходил от окна к окну, подсматривая через тюль на улицу – никакого движения не наблюдалось, машина с «наружкой» продолжала беззаботно торчать на солидном удалении, изображая полнейшую безучастность в моей судьбе.
Пробравшись на кухню, я произвел ревизию холодильника и соорудил себе завтрак поплотнее: здоровенную яичницу с ветчиной и зеленым горошком, полбулки «Бородинского» хлеба и чай. Неторопливо позавтракал: пустой желудок негодующе урчал, протестуя против столь грубого вторжения после восемнадцатичасового голодания. А, забыл сказать – настроение мое дрянное, вполне возможно, усугублялось ввиду вот этого самого голодания и произведенной в девять утра очистительной процедуры. Это полковник так изгалялся: он запретил мне ужинать и утром заставил поставить двухлитровую клизму. Какое же может быть настроение после такого издевательства?
Употребив завтрак, я минут двадцать сидел в кресле у окна, листал подшивку «Космополитен», потягивал обнаруженный в серванте коньяк и прислушивался к своим ощущениям. Убедившись, что грубая пища усваивается нормально и эксцессов на почве пищеварительного конфликта можно не опасаться, я извлек из нагрудного кармана куртки запаянный в целлофан увесистый цилиндрик, по форме напоминающий пробку от бутылки с хорошим вином. Естественно, к виноделию сия вещица никакого отношения не имела: это был мощный радиомаяк, передающий устойчивый сигнал определенной частоты на расстояние до шести тысяч метров. Особая прелесть данного изделия заключалась в том, что он не подлежал детекции обычными средствами радиоприема. Только та частота, которую пользователь накануне выставил на своем приемнике – одна из нескольких тысяч в поддиапазоне. Попробуй подбери.
Полюбовавшись на цилиндрик, я в три приема с натугой проглотил его, запив стаканом крепчайшего чая без сахара. Цилиндрик шарахнулся по стенкам желудка и, удобно устроившись где-то в эпицентре вовсю идущего процесса пищеварения, перестал о себе напоминать. Норма. Теперь полковник может отслеживать местонахождение вашего покорного слуги с точностью до пяти метров, находясь при этом на значительном удалении от объекта наблюдения.
На крыльцо я вышел во втором часу пополудни. И был приятно удивлен незаметным на первый взгляд профессионализмом «смежников». Да, глядя из окон на улицу, я ничего такого не заметил. Но в момент моего выхода у крыльца торчали с десяток парней в полной экипировке и держали меня под прицелом удобных для боя на короткой дистанции ПП «каштан». А в калиточном проеме стоял средних лет лысый дядька в плаще. Тот самый, у которого меня в свое время неподалеку отсюда перехватили ловкие кабинетные, – только тогда он лысым не был.
– Давай подкатывай, – распорядился дядька в портативную радиостанцию – тотчас же откуда-то сверху по улице раздался негромкий шум моторов.
Я глянул туда: к усадьбе Элен приближались две черные «Волги» – не как полагается обычным законопослушным авто, а борт в борт, то есть левая шла по встречной полосе. И у левой этой – как вы, наверное, уже догадались – был тот самый номер, с которым я впервые познакомился неподалеку от частной больницы в славном городе Ростове.
– Сам пойдешь, или нести придется? – Лысый настороженно смотрел на меня, прощупывая взглядом каждую складку моей одежды.
– Альтернатива есть? – тоскливо спросил я, наблюдая, как «Волги» подкатили вплотную к калитке и распахнули двери.
– Нет никакой альтернативы, – не стал обманывать меня лысый. – Слишком долго я за тобой гоняюсь, ласковый ты мой. В печенках уже сидишь.
– Ладно, иду. – Я положил руки на затылок, развернулся к публике задом и, широко расставив ноги, уперся головой в дверь. – Валяйте, чего уж там…
Региональное УФСБ в Стародубовске, подобно большинству других официальных учреждений, располагается в неприметном типовом здании послевоенной постройки: два этажа нормальных, один цокольный – полуподвал. Забор вокруг здания скорее декоративный, нежели оградительного характера, но на каждом окне – решетка, а поверх решетки, внесенная на металлических штырях сантиметров на сорок, натянута мелкоячеистая стальная сетка. Тут, знаете ли, кое-какие баловники несколько раз бросали гранаты в окна – вот и приспособились чекисты. Что поделать – регион такой, любимый гранатометчиками. Но самое примечательное в здании УФСБ – это парадная лестница. Широкая, с мраморными ступенями, с мраморными же чашами на перилах…
Это я к чему вам расписываю: у меня, видите ли, отчего-то была прочная установка на помпезную встречу. Выведут меня под белы рученьки из «Волги», а на лестнице – начальство по ранжиру, при мундирах да регалиях, репортеры с треногами шарахаются как ополоумевшие – местечко для лучшего ракурса подыскивают, праздные зеваки численностью не менее батальона тут же подтянулись. Как же: отловили легендарного Сыча, всеми искомого и желанного!
Увы, установка эта была ложной. Никого на мраморной лестнице не было. Меня как куль вытряхнули из машины и поволокли. Единственным зрителем оказался длинный лохматый бомж, проходивший мимо по тротуару: он остановился и с любопытством принялся меня рассматривать. Да, для бомжа это, безусловно, интересно: не каждый день приходится видеть, как отделение бойцов таскает закованного мужика. Значит, опасный, раз такая охрана! Миновав бомжа, бойцы проволокли меня по лестнице, затащили под руки в пустынный вестибюль и повлекли по ступеням вниз – в полуподвал.
– Регистрировать? – метнулся было наперерез нам какой-то член в штатском, до сего момента сидевший за стеклянной конторкой.
– Не трудись, – отказался лысый. – Это же мой…
В полуподвале со мной поступили так же непочетно. Сначала раздели донага и прощупали каждый сантиметр моей одежонки, затем прослушали ее каким-то прибором и пропустили через «рамку». После этого приступили ко мне. Прощупали, заставили присесть десять раз, залезли – извините за подробности – палкой от мороженого в попку. И все это время в комнате для обысков находились пятеро бойцов, следящих за каждым моим движением, а я, между прочим, был в наручниках в положении «руки за спину».
– Давай на «рамку», – распорядился лысый, убедившись, что ничего такого интересного у меня нет.
В процессе сканирования на экране монитора неожиданно отчетливо стал виден цилиндрик, проглоченный мною накануне. В виде продолговатого пятнышка, ярко выделявшегося на фоне какой-то серой массы.
– Что ел на завтрак? – заинтересовался лысый.
– Яичницу с ветчиной, – сообщил я, внутренне содрогнувшись. Черт, какая страшная ошибка! Неужели полковник не мог предвидеть такого оборота? Он же служил двадцать лет в конторе, должен был, по идее, учитывать подобный вариант…
– А вчера вечерком крепенько не пили? – вступил в беседу один из персонала – округлый мужик в белом халате, который оперировал сканером. – До поросячьего визга?
– Пили, – признался я. – Не совсем уж до поросячьего, но до изумления – точно.
– А что пили? – обрадовался чему-то округлый. – Вино, водку, коньячок?
– Очень много грузинского вина, – соврал я. – Лично я выдул бутылок пять, если не ошибаюсь. А какое отношение это имеет к факту моего задержания?
– Это пробка, – с видом знатока констатировал округлый, обращаясь к лысому. – Такие случаи бывают – глотает пробку, и все тут.
– Ну, не знаю, – лысый некоторое время задумчиво рассматривал пятно на экране, затем кивнул второму в белом халате, который до этого проверял каким-то прибором мою одежду: – Садись вычисляй. Только побыстрее – мне работать надо.
Вычислитель усадил меня на стул, наставил на брюхо какой-то датчик на подставке и принялся наяривать на клавиатуре подключенного к датчику компьютера.
– Это не маяк, – компетентно сообщил он после десяти минут работы. – Никакой реакции. Скорее – правильно Игорь говорит – пробка.
– Ладно, ласковые вы мои, – неожиданно легко согласился лысый и погрозил мне пальчиком: – Даже если это и маяк – это просто глупо. Твои сообщники что – не знают, где располагается здание УФСБ? Позвонили бы по телефону, я бы дал адрес. – И, коротко хохотнув, дал команду одеть меня, а сам вышел.
