Одели меня не совсем хорошо. В каждый ботинок сыпанули по дюжине шариков от подшипника величиной с горошину, затем натянули ботинки, накрепко зашнуровали и затянули узлы – без бантиков. Велели встать и пройтись по комнате. Изверги! В сидячем положении наличие шариков практически не ощущалось – ботинки у меня просторные. Перемещаться же можно было только следующим образом: опускаешь носок вниз, встряхиваешь, сгоняя шарики в кучу, затем быстро ставишь ногу на пол – пока не раскатились по всей плоскости подошвы. Бойцы-конвоиры почему-то не смеялись, наблюдая, как я тренируюсь перемещаться. Хотя выглядело это весьма занятно – можно было и дать волю эмоциям.
На этом, однако, издевательства не закончились. С моих штанов срезали все пуговицы, а к правой руке двумя наручниками приковали двухпудовую гирю.
– Совсем озверели? – не выдержал я, попробовав перемещаться с гирей, придерживая левой рукой спадающие штаны. – Чем я вам так насолил?
– Ввиду особой опасности объекта, – пояснил старший конвоя. – Приказано максимально ограничить свободу передвижения. Сидеть тебе нормально?
– Да ничего. – Действительно, в сидячем положении вся ущербность ситуации не ощущалась так остро. – А как я буду ходить?
– А тут недалеко, – пообещал начальник. – Давай – двинулись помаленьку…
Кабинет лысого был уютный. Мягкого колера однотонные обои, светло-зеленые шторы, стол ореховый, кресла мягкие по обе стороны от небольшого раскладного диванчика, цветочки на подоконнике. Никаких компьютеров и прочей оргтехники: на столе большой телефонный аппарат с кучей кнопок, пачка хорошей бумаги и подставка с ручками. Простенько и со вкусом. Окно кабинета наполовину было утоплено в бетонном коробе, а верхняя половина выходила на хозяйственный двор – виднелись какие-то колеса и ящики.
Лысый пригласил меня жестом располагаться в кресле, сам вольготно уселся за письменным столом и, отослав конвоиров, с удовольствием закурил.
– Ну, уморил ты меня, – пуская в потолок колечки, сообщил мой визави. – Ну, наконец-то, ласковый ты мой… Сотрудничать будешь?
– Обязательно, – с готовностью кивнул я головой. – Гирю отцепите – все расскажу.
– Ты опасен, – возразил лысый. – Мы тебя давно ведем – знаем. Ты вот что: расскажи все, и мы тебя отпустим. Собственно, твоя персона, хотя она и чрезвычайно интересна, нас в данный момент особенно не занимает.
– Вы следователь? – на всякий случай уточнил я.
– Я преследователь, – мягко улыбнулся лысый. Вообще он был довольно симпатичным, несмотря на полное отсутствие волосяного покрова, располагал к себе с первых же минут общения. – Я тебя преследую бог знает сколько времени.
– Кто меня у вас перехватил – знаете? – из праздного любопытства поинтересовался я.
– Догадываемся, – лысый смущенно ущипнул себя за мочку уха. – Но нам пока не до них. А ты вот что: в «КамАЗе» ковырялся? В том, который в Сухой Балке валяется?
– Вам же Валера все рассказал. – Я криво ухмыльнулся. – Давайте к делу, без обиняков.
– Но факт не отрицаешь?
– Нет, не отрицаю.
– Очень приятно. – Лысый на несколько секунд задумался. – Гражданин Федоров показывает, что вы обнаружили в «КамАЗе» или возле «КамАЗа» ноутбук.
– Верно показывает, – не стал запираться я. – Только не мог он сказать «ноутбук» – для него это слишком сложно.
– Это не важно, он сказал – маленький компьютер, – поправился лысый. – Далее: гражданин Федоров показывает, что обнаружил в обшивке и передал тебе небольшой пластмассовый футляр.
– А чего еще показывает этот ваш гражданин? – скучным голосом поинтересовался я.
– О, он много чего показывает! – лысый заговорщицки подмигнул мне. – Хватит за глаза, чтобы десятикратно применить к тебе исключительную меру наказания. Проще говоря – расстрелять.
– У нас мораторий, – вежливо напомнил я. – Или вы не в курсе?
– На таких, как ты, мораторий не распространяется, – не моргнув глазом выдал лысый. – Ты – статья особая. Итак: что было в футляре?
– А ничего, – беззаботно соврал я. – Пустой футляр – я его взял на память. Я, видите ли, слегка разбираюсь в компьютерах – подумал, может, когда-нибудь пригодится. И «винт» с того ноутбука тоже взял на всякий пожарный: вдруг пригодится!
– Так, значит? – Лысый нехорошо прищурился и косо глянул на меня. – Значит, сотрудничать не желаешь…
– Желаю, как не желаю! – горячо воскликнул я. – Я говорю вам чистейшую правду – можете проверить на детекторе. Или уколоть «сыворотку правды» – в вашем учреждении, насколько я знаю, постоянно развлекаются такими штуковинами.
– Да, чувствую, будет у нас с тобой длиннющий разговор, – покачав головой, констатировал лысый. – Чувствую, это надолго. Ну что ж… Обедать будешь?
– Я хорошо завтракал, – отказался я. – Есть не хочу.
– Ладно. – Лысый нажал кнопку на телефоне и скомандовал: – Охрану ко мне.
Через минуту в кабинет вошли двое вооруженных хлопцев и встали по обеим сторонам от двери.
– Я пойду пообедаю, – сообщил лысый, направляясь на выход. – А ты посиди, подумай. Учти – будешь сотрудничать, отпустим. Я тебе слово офицера даю. И все грехи твои спишем. Будешь упираться… в общем, как только у меня лопнет терпение, тебе будет очень больно и тошно. Пожалеешь, что не захотел сотрудничать. Думай…
Пока лысый отсутствовал, я, как и советовали, хорошенько подумал. Пока все шло, как обещал полковник – напрасно я позволил себе усомниться в компетентности Шведова.
– Выйти на Зелимхана мы сможем только через ФСБ. – Вот так сказал полковник вчера вечером. – Если они тебя ищут по его заказу, то, поймав, отдадут ему. Это ясно. Если они ищут не столько тебя, сколько дискеты, то все равно отдадут тебя ему – дискеты-то чьи? Ахсалтакова. В общем, как ни крути, в конечном итоге попадаешь ты в лапы Зелимхана…
Шведов спрогнозировал три варианта развития событий. Первый: после моей поимки чекисты немедленно уведомляют Зелимхана, назначают место встречи и вручают меня как переходящий вымпел суровому горцу в обмен на какую-то сумму или еще что там у них предусмотрено в качестве эквивалента. Место обмена может варьироваться как меняющимся сторонам заблагорассудится: от Сарпинского ущелья до мраморной лестницы регионального управления.
Второй: после моей поимки чекисты не торопятся сообщать Ахсалтакову о своем успехе, а начинают ударно колоть меня на предмет: а где дискеты? Это в том случае, если у них имеется уговор: дискеты вернуть хозяину, а меня просто ликвидировать.
Третий (маловероятный): чекисты ведут свою игру и к Ахсалтакову никакого отношения не имеют. Тогда непонятно, каким боком к ним просочилась информация о дискетах и что это вообще за дискеты такие загадочные.
Первый вариант нас вполне устраивает. Полковник отслеживает обмен и при помощи радиомаяка, находящегося во мне, вычисляет базу супостатов в районе Сарпинского ущелья.
Второй тоже ничего. Я вру, изворачиваюсь и в конечном итоге настаиваю на личной встрече с Ахсалтаковым. А чекистам дискеты не сдаю ни в какую.
– Ширнут разок пентоталом – и привет. – Таким образом я покритиковал простенький ход рассуждения полковника. – Я расколюсь, дискеты заберут, Элен аннулируют и меня выведут в расход. Нехорошо.
– Не ширнут, – успокоил меня Шведов. – Сначала они долго будут беседовать с тобой по душам и сулить золотые горы – методика отработана. А когда ты почувствуешь, что терпению их приходит конец, – сдашься. Скажешь, что изначально собирался продать дискеты Ахсалтакову. За два «лимона» баксов. Что дискеты находятся у хорошо законспирированного посредника, который отдаст их только в том случае, если вы вместе с Ахсалтаковым прибудете в определенное время в определенное место. Что ты предвидел вариант с «сывороткой правды», а потому посредник экстренно поменял адрес, фамилию и вообще исчез из актов записи гражданского состояния. И посредник этот будет сидеть где-нибудь и смотреть в бинокль, ждать, когда вы вместе объявитесь. Место назовешь – Центральный парк Стародубовска. А время – завтра в
