– Этот может отобрать у кого угодно! – нервозно воскликнул Зелимхан. – Делай что говорю!
Телохранитель пожал плечами и, передав оружие напарнику, двинулся ко мне. Нет, пора выкладывать козырь – что-то душка Зелимхан нервничает. Этак, чего доброго, и в самом деле пристрелит под горячую руку.
– Дискеты, – я подмигнул Ахсалтакову. – У меня твои дискеты. Точнее, не у меня, а в надежном месте, у верного человека.
– Стой, – скомандовал по-чеченски Ахсалтаков – телохранитель послушно застыл на месте. – Забери ключи, поставь на место.
Парень подобрал ключи, прицепил их обратно себе на пояс и, забрав у напарника оружие, невозмутимо встал рядом с хозяином.
– Еще раз скажи, – потребовал горец, сосредоточенно глядя на меня и удерживая пистолет на весу обеими руками – в любой момент готов открыть огонь.
– У меня дискеты, которые потерял твой сын, – уточнил я. – За ними охотится вся ФСБ России. Даже не знаю, зачем вдруг всем понадобились эти паршивые дискеты?
– Где?! Где ты их взял?! – замогильным голосом крикнул Зелимхан – именно крикнул, с надрывом, болью, тоской – да с чем угодно, но факт налицо: не понравилось ему дико, что дискеты эти оказались у меня!
Я не стал запираться – честно рассказал, каким образом ко мне попали дискеты. Зелимхан сунул пистолет в кобуру, присел на корточки и, обхватив голову руками, несколько минут раскачивался в таком положении наподобие ваньки-встаньки. Видимо, достал я его.
– Ты иди, Серега, отдыхай, – глухо вымолвил Ахсалтаков, покачавшись вволю и обращаясь к Лосю, переминавшемуся с ноги на ногу у машины. – Ты правильно сделал, что привез Ивана, – молодец.
– Его зовут Олег, – сообщил зачем-то Лось, удаляясь в сторону строений. – Он никогда не был Иваном.
– Для меня он всегда – Иван. – Ахсалтаков распрямился, подошел ко мне поближе и тихо пожаловался: – Мы в четвертый раз встречаемся, и я опять не могу убить тебя… Первый раз не мог: ты взял в заложники мою семью. Второй раз не мог: ты мне был нужен для работы. Третий раз не мог: ты мог уничтожить мои деньги… Сейчас – дискеты… Это что такое, Иван? Как это называется?
– Это судьба, – неискренне заявил я. – Тебе никогда меня не убить, наверно. А насчет дискет… Я понятия не имею, что на них записано, – там пароль стоит. Но я подозреваю, что они очень дорого стоят. Недаром же за ними столько народу охотится… В общем, я искал тебя, Зелимхан. Специально, чтобы совершить сделку. Но ты очень хорошо прячешься – тебя трудно обнаружить. А теперь, раз такой случай подвернулся, я продаю их тебе. Завтра, в пять вечера, в Стародубовске. Если не завтра – то послезавтра, тоже в пять. В общем, в любой день в пять часов – на протяжении двух недель. В это время там постоянно будет посредник – мой человек, который по описанию узнает тебя. Мы вместе придем в Центральный парк, сядем на скамейку, а посредник, когда убедится, что мы одни, без сопровождения, принесет дискеты. Как тебе?
– Сколько ты хочешь? – вяло поинтересовался Зелимхан.
– Поторгуемся, – я заговорщицки подмигнул ему. – Но сначала я требую освободить меня от гири, высыпать из ботинок подшипники – чекисты напихали, нехорошие люди – и покормить. Сейчас сколько времени?
– Двадцать три тридцать пять, – машинально ответил Зелимхан, бросив взгляд на свои часы, и тотчас же спохватился: – А зачем тебе время? Тебе что – не все равно?
– Я после полуночи стараюсь не есть, – лживо сообщил я, мгновенно высчитывая время, необходимое полковнику для сбора казачьего резерва: если взять за основу обещанные два часа с момента обнаружения базы, штурм следует ожидать где-то в половине второго. – Стараюсь диету блюсти и вообще – вести правильный образ жизни.
– Бери свою гирю, пошли, – сказал по-чеченски Зелимхан, держа руки скрещенными на груди и внимательно глядя на меня.
Я глазом не моргнул – продолжал осматриваться, словно ничего не понял. Показалось мне почему-то, что совсем не обязательно знать моему давнему врагу о том, что я владею его родным языком.
– Очень хорошо! А вообще я сомневался… – констатировал Зелимхан и отдал распоряжение своим телохранителям: – Этот человек крайне опасен. Убивать его пока что нельзя – он мне нужен. Вы не будете спать всю ночь – за ним нужно непрерывно наблюдать.
– Я есть хочу, – напомнил я. – Где твое горское гостеприимство?
– Бери свою гирю, пошли, – распорядился Зелимхан. – А что там, говоришь, за подшипники у тебя в ботинках?
Я объяснил. Ахсалтаков хмыкнул и менять ничего не пожелал:
– Пусть так и будет. Тут недалеко идти. Давай – пошли…
Через десять минут мы с грехом пополам преодолели сотню метров до приземистого каменного строения, вплотную прилипшего к противоположному склону котловины. Пока перемещались, я имел возможность поверхностно облицезреть детали окружающего ландшафта и пришел к выводу, что на базе у Зелимхана присутствуют едва ли более полусотни бойцов – судя по числу каменных лачуг, ровным строем расположившихся на дне котловины. Если полковник с командой подкрадется бесшумно, оседлает верхушки скатов котловины и пустит через тоннель казаков с пулеметами, мои парни с ночными прицелами за несколько минут перещелкают всех, кто в панике повыскакивает из лачуг на открытое место. Если. Ах, это коварное «если»…
Строение прикрывало вход в пещеру, выдолбленную в каменистом склоне котловины. Толстенная металлическая дверь с винтовой задвижкой изнутри, посаженная на монолитную раму, наводила на мысль о том, что Ахсалтаков не склонен доверять свою жизнь таким неустойчивым человечьим качествам, как честность, бдительность и неподкупность, и предпочитает нечто более надежное.
Пещера была довольно просторной и по-своему комфортабельной. Две электрические лампы горели под потолком ярким чистым светом. Откуда-то еле слышно доносился звук работающего бензинового двигателя – так называемого «дырчика». Помещение было перегорожено толстой решеткой, в которой имелась дверь, снабженная амбарным замком. Почти как в палате у кабинетных, где я беспомощно возлежал на кровати живым трупом. В первой половине находились три топчана, аккуратно застланные одеялами, стол, два стеллажа с предметами обихода, холодильник и телевизор вкупе с видяшником на фирменной тумбе, сплошь утыканной видеокассетами.
Во второй половине, за решеткой, стоял один топчан и здоровенный сейф. Неплохо, неплохо устроился горный волк – для полевых условий это просто шик-модерн!
Пока один из телохранителей закручивал дверь на тугую задвижку, второй протащил меня за решетку, закрыл дверь на замок, ключи подвесил на пояс и, отойдя к двери, сел на табурет. Через несколько секунд к нему присоединился тот, что боролся с дверью. Оба застыли истуканами и неотрывно пялились на меня, буквально восприняв распоряжение хозяина по поводу не спускать с пленника глаз.
– Хидар, сними с него наручники и дай еды, – распорядился Зелимхан. – Положи оружие, потом иди.
Один из телохранителей сложил свое оружие у двери и подошел к решетке, сняв с пояса ключи. Я подтащил гирю и, пока страж расстегивал наручники через решетку, мельком глянул на его нож, притороченный к голени в специальных ножнах. Зелимхан сказал – положить оружие, а про нож ничего не сказал. Для горца нож – не оружие, а неотъемлемая часть организма. Они живут с ножом, спят, едят, любят – это, если хотите, как хорошо прижившийся протез, про существование которого со временем забываешь. Так вот, я смотрел не столько на нож, сколько на застежку ножен. Если изловчиться просунуть руку через решетку и дернуть застежку, нож станет доступным. Но извлечь из ножен его можно только в том случае, если страж будет совсем рядом с решеткой…
Мне отстегнули гирю и просунули через решетку ужин: лаваш с лежавшей на нем горкой жареного холодного мяса и кружку с родниковой водой. Я с удовольствием расшнуровался, высыпал на пол подшипники – никто мне в этом не препятствовал, затем обулся и принялся с аппетитом трапезничать.
Пока я ел, Зелимхан удобно уселся на топчане, над которым висел «АКМС» с присоединенным магазином и «разгрузка» с полными кармашками, и принялся разглагольствовать. Это были пространные умные мысли о неисповедимости путей Господних и о сложности наших отношений. А в конце хозяин пещеры высказался
