ходу.
Взяли пакет с кое-какими продуктами – на обед купили, обошли вокруг по переулку. Стучаться и звонить не стали: калитка оказалась открытой, вошли непрошеные. Во дворе – никого, под навесом стоит «Волга».
Я запер калитку, сказал бойцам, чтобы ждали, а сам взял у Артура пакет с продуктами и пошел к крыльцу.
На стук явилась особа лет сорока: холеная гладкая тетка с ухоженным личиком, в бархатном халате, туго затянутом на талии. Фигура у нее была вполне приличная, и я подумал, что при других обстоятельствах можно было бы…
– Ага! – тетка с ходу подбоченилась. – Погоди, щас угадаю. «Николай Иваныч просит передать ему барсетку и мобильник». Так?
Только рот разинула, сразу понятно, типичная сельская хохлушка, начальничья жена. Привыкла общаться с подчиненным персоналом. Уже кое-какие контуры…
– Ну, в общем… Но откуда вы…
– Ой, только вот этого не надо! – тетка с неприязнью кольнула меня взглядом и скривила личико в презрительной гримасе. – Первый раз, что ли? Деловой, мать его! Скоро в одних труселях будет с хаты выскакивать!
– Так что мне…
– Стой здесь, щас вынесу.
– Одну минутку, – я протянул пакет с нашим обедом. – Николай Иванович просил извиниться и – вот, передать это для мужчин вашего дома.
– Совсем сдурел? – тетка опять подбоченилась, глаза стали наливаться гневом. – Уже нажрался? Когда успел-то, времени прошло всего ничего!
– А что, собственно…
– Да какие, на хер, мужчины?! В доме три бабы, боле николы нимае…
– А вот это замечательно, – я схватил тетку за горло, обернулся к бойцам и негромко скомандовал: – Второй – со мной, третий – пост на крыльце. Стук в калитку – немедленный доклад. Пошли…
Дома была еще одна тетка – копия первой, только старше лет на двадцать, и деваха лет пятнадцати. На маму, что характерно, даже отдаленно не похожа, видимо в папу удалась.
Я, вообще, в курсе, что хохлушки вредные, но даже не предполагал, что настолько вредные. Поняв, что гости и не гости вовсе, обе тетки разом впали в истерику, начали дико вопить и бросаться на нас. Затрещины и тумаки должного эффекта не имели, пришлось вязать обеих подручными материалами. Кроме того, я закрыл все форточки, чтобы на улице не было слышно истошных криков.
Связанные тетки были ненамного лучше несвязанных: руками они махать не могли, а общаться все равно не желали. Девчонка, напротив, сидела в углу как истукан, за все время слова не проронила, только пялилась на нас во все глаза, как на какую-нибудь диковинку. Можно подумать, налетчиков ни разу в жизни не видела.
Я пошептался с Ильясом и предъявил ультиматум. Не будете отвечать на вопросы – изнасилуем девчонку. Они сразу и не поняли, продолжали орать. Ильяс, в подтверждение моей угрозы, взялся за девчонку. Она начала брыкаться, но после хорошей затрещины обмякла.
Ильяс содрал с нее штанишки, разложил на диване, как ту курочку для насадки на вертел, и приспустил свои брюки.
Ну, блин… Он, конечно, крупнее меня, но вовсе не богатырь. Для явно выраженных атлетов, вообще говоря, работа диверсанта противопоказана. Потому что атлета легко запомнить. А двух атлетов рядом – тем более. Да, пацаны такие здоровенькие были, я еще подумал – спортсмены, наверное… Короче, Ильяс с виду – обычный парень среднего телосложения. Но лафет у него – извините! Как только его с такой снастью в диверсанты взяли? Это ведь особая примета – в общую баню, например, или на пляж, – даже и не думай.
В общем, как только тетки увидели это, сразу сдались. Покорил их Ильяс своими пропорциями, которые, кстати, стали на глазах подрастать. Девчонка-то – вот она, готова к употреблению.
В глазах у обоих теток – ужас, трясутся все, мама рыдать начала, умоляет: не троньте дочь, лучше возьмите меня! Да понятно, что для тебя это лучше. Но еще лучше быстро ответить на вопросы и как можно быстрее расстаться. А если мне покажется, что вы недостаточно искренни – не обессудьте…
Да, видимо, мама любит дочку, даром что та в папу удалась. Ответила быстро, толково, даже и не пыталась юлить. Даже насчет шубки раскололась. То есть папа заикнулся – мол, на днях обстряпаю одно дельце, если будет все удачно, дочке норковую шубку подарю.
В общем тут все было ясно. Любой военный вам скажет, чем может промышлять начальник строевой части объединенной группировки. Это большой человек с огромными возможностями. И активность контрразведки тут вполне объяснима. Строевики и товарищи, имеющие дело с АТВ (арттехвооружение), для особистов – всегда объект особого внимания.
Непонятно было, по какому поводу его взяли именно сейчас. Полковник Руденко, как настоящий кавказский мужчина, жену в свои дела не посвящал. Все вопросы по теме проскочили мимо, судя по реакции, жена полковника в самом деле пребывала в неведении по поводу его делишек, и даже не думала запираться. Обстановка как-то не располагала к неискренности.
Короче, мы получили вполне исчерпывающую информацию обо всем, что касалось личности полковника, но ни на шаг не приблизились к решению проблемы по нашему вопросу. Надо было срочно думать, что делать дальше.
– Маску, – скомандовал я Ильясу.
Ильяс глянул на меня – все понял, азартно сверкнул глазами и в три приема приспособил свою футболку в качестве маски. Это просто: вытаскиваешь руку из левого рукава (сейчас в принципе без разницы, просто привычка по летнему времени: правое плечо прикрыто, чтобы ремень оружия не тер) натягиваешь на голову футболку, прорезь левого рукава – отверстие для глаз. Дело в том, что диверсанту, когда он работает в автономном режиме на вражеской территории, таскать с собой маску категорически возбраняется. Если вдруг найдут при обыске – считай, сам себя сдал. А работать иногда приходится в такой обстановке, что лучше личико прикрыть. Особенно, когда снимаешь себя или товарища для отчета.
Я достал из кармана портативную цифровую видеокамеру, искусно стилизованную под маловыразительный предмет обихода, и кивнул на жену полковника.
Ильяс недоуменно посмотрел на меня и покосился на распростертую на диване девчонку. Я покачал головой, показал ему камеру и опять кивнул в сторону связанной женщины.
Ильяс коротко кивнул, придерживая брюки, приблизился к нам и, ухватив жену полковника за волосы, поволок ее в центр зала, на ковер. Я слегка пнул бабку поддых – она истошно заорала, включил камеру и внятно произнес:
– Отчет группы «Трибунал Джихада». Акция номер один: семья полковника Руденко…
Я не порнограф и не какой-нибудь сладострастный извращенец, поэтому подробности опущу.
В общем, поступили мы с женой и дочкой полковника как поступают солдаты со всеми, годными для этого дела женщинами при взятии вражеского города. Я тщательно снимал все это дело на камеру, потом сам занимался гимнастикой с дочкой Руденко, Ильяс снимал, затем он поменял Артура, чтобы тот тоже поучаствовал. У меня были кое-какие сомнения на его счет, которые нужно было опровергнуть как можно быстрее, или…
Артур – ничего, молодец, с ходу вписался в процесс. В общем, развлеклись мы на славу. Дочка, правда, быстро вырубилась, пришлось водой отливать. Когда отлили, впала в прострацию, и все удовольствие от наслаждения дикой природой насильственного акта сошло на нет.
Зато жена не подкачала. Баба попалась крепкая, гладкая, чувственная. До упора сопротивлялась, визжала и стонала, отчаянно вырываясь из-под всех, кто на нее залезал. Спасибо полковнику, хорошую супругу воспитал, доставила она немало приятных минут мастерам ратного дела. Будь моя воля, я бы ей выписал золотую медаль за организацию досуга среди личного состава.
Потом мы как следует пожрали, у них на кухне было много хорошей еды, прибрали за собой – посуду сполоснули кипятком, залили в мойке горячей водой, и сели ждать, выставив пост (Артура, естественно) на
