– Второй, пошел.
– Кто пошел? Кх-х-х…
Братковский умирает первым. Он в стойке, самый боеспособный. Моя рука на плече сидящего особиста, что находится слева, – тот соображает молниеносно, пытается вскочить. Это самый лучший воин из компании особистов, боевые рефлексы на уровне. Но все равно, поздно. Укол в сердце – нет человека. Прыгнувший из-за двери Ильяс приканчивает третьего, тот даже не успевает привстать.
Все. Минус шесть по особистам, плюс два связиста. Итого – восемь. Особисты тоже неслабые парни, но мы – лучше. Нет-нет, никаких экстраординарных качеств, ничего специального. Просто люди, даже изрядно воевавшие, довольно долго переходят из режима мирной жизни в режим боя. Никто не готов сразу, с ходу, сражаться не на жизнь, а на смерть. Особенно в обыденной обстановке, в своем рабочем кабинете, в мирном городе… Для равноправной схватки нужно привести организм в особое состояние, разогнать его до нужных оборотов.
А мы уже разогнаны. Мы готовы. Поэтому у нас такое ощутимое преимущество.
Теперь, кстати, можно натянуть футболки на лица и доснять отчет. Начало я записал, когда мы входили на узел, там только спина Ильяса и физиономия связиста, потом – два трупа. В принципе, маски делать необязательно, надо только не ловить в фокус Ильяса.
Но сначала – Руденко. За этим, собственно, мы и пришли.
– Где Руденко?
Мужики за столом и в самом деле скованы одними наручниками. Очень похожи, видимо, родственники.
– Вы что, немые? Где Руденко?!
У «родственников» челюсти до колен отвисли, взгляды бессмысленные. Полный ступор. Согласен, ситуация неординарная. Не каждый день на твоих глазах вот так запросто режут людей. Особенно, если учесть, что ты находишься в самом сердце военного городка, под охраной караула, среди сотен солдат и офицеров, и тебе даже в самом страшном сне не может пригрезиться то, что сейчас произошло.
– Ты… Ты…
Ах да – я. Внешность маленько подводит. Не вяжется как-то.
– Второй, выпиши им пару пиз…лин и повтори вопрос.
Ильяс подскочил к мужикам, смачно залепил каждому по паре затрещин, рявкнул.
Маленько помогло.
– Этот ключи давал. Другой уводил. Потом сразу приходил. Быстро.
Понятно. Я взял у мертвого Братковского ключи – ему они теперь без надобности – и пошел в коридор. Ильяс качнул нож в руке, кивнул в сторону задержанных.
– Так… В общем-то, они тут ни при чем, – меня вдруг посетила интересная мысль. – Если будут нормально себя вести, пусть живут. Тем более братья по вере…
Ильяс уставился на меня с недоумением. Командир шутит? Я кивнул, подтверждая свои слова.
– Ну, смотри… И что с ними теперь?
– С собой возьмем. А там посмотрим. Погоди, я быстро.
Я метнулся к кабинету начальника, несколько секунд повозился с ключами, подбирая нужный, затем открыл дверь.
Ну, спасибо, теперь все составляющие на месте.
– Не понял… А ты как здесь?
Руденко (целый полковник, между прочим!) сидел в пустом углу, прямо на полу и был прикован наручниками к батарее, как последний арестант в милицейском «обезьяннике». Давненько мне не приходилось наблюдать такую душераздирающую картину. Ничего не скажешь, особисты тут лютые – просто жуть!
Судя по выражению лица, Руденко так и не смог объяснить для себя мое присутствие в этом заведении. А я не торопился общаться с ним, времени на пустые разговоры не было.
Я бегло осмотрел ящики стола, открыл ключом сейф и провел там ревизию. Несколько пакетов с бумагами, секретное наставление по агентурной работе, тощая пачка российских рублей, два паспорта, ключи от «мерса» с брелком сигнализации, три мобильных телефона, пластмассовая коробка размером с автомобильную аптечку.
В пакетах документация, даром не надо, деньги забрал, мобилы и ключи от машины – в карман, паспорта оказались тех дагов, что сейчас сидят в комнате совещаний – тоже в карман, пригодятся. В коробке были три радиомаяка с комбинированными приспособлениями для крепления, а к ним приемник со встроенным магнитофоном.
– Ты чего тут роешься? Я что-то не понял… Кто тебя, вообще, пустил…
А полковник совсем неглуп. Выражение лица изменилось, в глазах – страх. Он пока ничего не видел, но уже догадывается, что происходит нечто странное и далеко выпадающее за рамки обыденности.
Я кликнул Ильяса, показал маяки.
– Умеешь обращаться?
– Да как-то не приходилось…
– Понял. Третий!
Прибежал Артур, глянул, понятливо кивнул. Это мы запросто. Куда ставить?
Быстренько прикинул, распорядился: один сюда – в кабинет Братковского, второй в прихожку особистов, третий в коридор узла, примерно в центре. Потолок невысокий, со стула достанешь. Давай, действуй.
Насчет первых двух маяков понятно, по третьему – краткий комментарий. Коридор, конечно, ничейная зона. Но в плане получения оперативной информации это место может оказаться довольно полезным. В ходе расследования тут будет топтаться куча народу – у особистов и на узле. Этот народ, парочками, кучками, будет выходить в коридор, курить, шушукаться, делиться друг с другом догадками и версиями. Короче, отсюда можно получить немало неофициальной информации, которая на местах происшествия может и не прозвучать.
Артур отправился обустраивать маяки, я занялся Руденко. Отомкнул наручники ключиком, что был в числе прочих на связке Братковского, дождался, когда он поднимется с пола, взял под локоток и повлек к выходу.
Реакция была вполне нормальная: полковник выдернул руку и окрысился.
– Чего вцепился? Ты, вообще, чего тут…
Я его коротенько саданул в поддых, слегка придушил и показал нож. Так ни слова и не сказал. Пусть помучается, созреет как следует. Тогда слова, которые прозвучат, будут более доходчивы и не придется тратить время на лишние угрозы и посулы.
Потом я опять схватил Руденко под руку и поволок на экскурсию по местам боевой славы.
Экскурсия полковника впечатлила. Когда я насильственно усадил его на пол у распростертого трупа Братковского, он лишь широко разевал рот, хватая воздух, а в его взгляде был ужас и полное непонимание происходящего. Примерно такая же история, как с этими двумя дагами. Око видит, а мозг отказывается воспринимать действительность. Ну ее к черту, такую действительность, это больше похоже на бред сумасшедшего.
Я посмотрел на часы: с момента нашего захода на узел минуло четыре с половиной минуты. Для активной фазы акции это – целая вечность. Мы тут находимся непозволительно долго, пора уматывать. В любой момент могут прийти – в первую очередь к связистам, там у них уже пару минут коммутатор вовсю надрывается.
Я взял руку Руденко и ткнул его пальцами в широко раскрытые глаза мертвого Братковского. Полковник рефлекторно отдернул руку, при этом коротко взвизгнул и со смятением во взоре уставился на меня.
– Это не сон. Это труп. И вон тот – труп. И там тоже – трупы. Это понятно?
– Я… Я не…
– Желательно отвечать «да» и «нет». Время сэкономим. Если непонятно, пощупай труп своего приятеля еще разок. Итак?
– Что – «итак»?
– Понятно, что это трупы?
– Да.
