было, все работа да работа. Ну что ж, выходит, хреновая у меня работа? Или я такой работник хреновый? Начальник штаба, вон, получает ненамного больше, а все имеет. Другие начальники, особенно офицеры тыла, тоже все и всех имеют – кто понравится. Например, лейтенантских жен.
Скачем через события дальше: жену я простил, уехал я в командировку и попробовал заработать на войне денег.
А как на войне заработать денег? Оружием торговать – не моя кафедра, этим другие занимаются. Солдат продавать в рабство – натуральное западло, лучше сразу их мочить, чтоб не мучились. Баксы, которые находил на убитых «духах», частенько были фальшивые, а тех, что не фальшивые, было до обидного мало. Кроме того, я ведь не один в рейды и засады ходил, следовало по-братски делиться с соратниками и в результате получалось на каждого – мизер.
Подумал я немного и решил ловить «духовских» курьеров, которые деньги им таскают.
Хе-хе… Самому смешно стало: щас только бутерброд с салом доем и пойду поймаю парочку курьеров!
Обстановкой я владел на все сто, местность знал как свои пять пальцев, специфика работы обязывала. Насчет курьеров слышал только военные байки: при мне ни разу не было такого, чтобы хоть одного изловили и явили публике. Возможно, их и ловили, но не в зоне нашей ответственности.
Зато я знал, что в селе неподалеку проживает папа одного именитого полевого командира. Амира то бишь. Жену с детьми амир вывез в Турцию, а папка с мамкой остались. Никто их не трогает, живут себе потихоньку, амир к ним иногда в гости на огонек заскакивает, только вот все никак не могут отследить этот счастливый момент. Не установишь же круглогодичную засаду у дома папаньки!
Еще я знал нравы и обычаи горцев – сызмальства воспитывался рядом с ними, изучил братьев по разуму как родных.
У чеченов не бывает такого, чтобы сын делал что-то мимо отца. Пока папа жив, он знает о каждом шаге своего сынули, всячески ему помогает и направляет его трудовую деятельность. Кое-кому, кстати, следовало бы это учитывать при организации работы с местным населением.
Как-то днем я «набил» маршрут к этой усадьбе – издали, через «стекла», при моих навыках это нетрудно. А ночью пробрался в село и залез к вельможному папаше в дом. Собак там не было, у настоящих правоверных вообще не бывает в доме собак, это по их понятиям грех, так что особого труда для меня это не составило.
Прыгаем через детали и эмоции: я допросил папу амира в режиме «Б», сделать совсем уж тихо это не получилось, подключились все домочадцы, числом четыре. То есть старуха, две бабы нормального возраста и пацан лет четырнадцати, племянник этого амира.
Угадайте с трех раз, чем все это кончилось? Нет, честное слово – не планировал. Хотя и прагматик, планирую каждое событие в своей жизни на десять шагов вперед. Но они были очень громкие, уговаривать их было бессмысленно, а я тогда еще не имел особого опыта в бескровной нейтрализации таких ситуаций. Это уже потом пришло, со временем. Это сейчас я могу сделать так, чтобы люди молча выполняли мои приказы, потея от ужаса и горячо надеясь на счастливое завершение моего визита.
А тогда я этого не умел. В общем, я их всех прикончил. Зарезал, как свиней, без всяких замыслов, просто чтобы не орали.
И знаете… Ничего. Я впервые в жизни убил гражданских лиц, будучи не на военной операции, а действуя сугубо по своей инициативе. И в душе совершенно ничего не дрогнуло.
Помню, сел я, осмотрелся… кругом лежат трупы, а я спокоен как удав: ночь, тихо, из соседей никто ничего не слышал (иначе давно бы уже все село сбежалось, уж я-то эту публику знаю, это не наши русаки). То есть теперь все нормально.
Обыскал дом, нашел деньги – двадцать штук баксов в целлофановом кульке, несколько пачек рублей, кое-какие драгоценности. Там еще было дорогое коллекционное оружие, но я не стал его трогать: вычислят враз, такие вещи не спрячешь. Мне и того хватило, что нашел. Такого богатства я никогда в жизни в руках не держал!
На базу вернулся благополучно, ни одна ветка в кустиках не дрогнула. Как-никак, это мой профиль, а работу свою я привык делать всегда на пять с плюсом. Упаковал добычу в цинк из-под патронов, смазал ружейным маслом и зарыл в землю. Потом умылся, поел и уснул как убитый. И опять – ничего. Как будто просто в рейд сходил.
Утром я опять попытался проанализировать свое состояние: должно же там было что-то бушевать, ну не мальчики кровавые, но какие-то угрызения и так далее, как это бывает в подобных случаях у нормальных людей.
Ничего там не шевелилось. И вообще, я не испытывал ничего, кроме удовлетворения, как это бывает после хорошо выполненной работы.
И тогда я понял, что у меня великий талант. Я – прирожденный убийца. Дано такое далеко и далеко не каждому – смотри мою лекцию бойцам в начале повествования…
Кстати, старик мне так ничего путного и не сказал. Он назвал имя курьера (иорданец по имени Фатих), сказал, что сын его Исрапи встречается с ним лично, не доверяя никому, встречи происходят все время в разных местах. О встречах они договариваются по спутниковому телефону, никаких графиков и временных сеток нет.
То есть по сути зря я сходил. Надо было брать самого Исрапи, а не его папу.
У мусульман принято хоронить умерших до захода солнца того же дня, когда наступила смерть. Если смерть пришла ночью – понятное дело, до захода следующего дня.
На следующий день я лег с биноклем в скрадке у кладбища и внимательно изучил всех, участвовавших в похоронной процессии. Обладая некоторыми знаниями, нетрудно определить по характерным чертам церемонии, кто в роду является преемником. В данном случае – старшим сыном. Кроме того, ориентировки на Исрапи у нас висели, хоть и дрянного качества, так что опознал я его влет. Запомнил его, людей, которые с ним были, «привязал» всех к транспорту – кто на чем приехал… Потом потихоньку отполз назад, пробежался трусцой до того места, где дорога, ведущая из села, разветвлялась натрое, сел в придорожных кустах и стал ждать.
Ждал я долго, уже начало смеркаться, и я стал беспокоиться, как бы меня не хватились на базе да не подняли тревогу. Часа через четыре проскочили несколько машин, поодиночке, кавалькадами никто не раскатывал. Затем показался джип, на котором приехал Исрапи.
Я вышел из кустов (бинокль оставил, при мне был только боевой нож, прикрепленный широкой резинкой к внутренней поверхности бедра) и стал голосовать. Джип остановился, не доехав до меня метров двадцать, из него вышли двое хлопцев с автоматами и направились ко мне.
Вид у хлопцев был озадаченный. Оно такое махонькое, в пятнистом камуфляже, все из себя деловое такое и ручонкой машет… Что это за явление природы – непонятно, но навскидку стрелять не обязательно, потому как внешне без оружия и само из себя такое, что можно щелчком перешибить.
– У меня есть информация для Исрапи, – заявил я, когда хлопцы подошли ко мне. – Просили передать лично, с глазу на глаз.
Хлопцы переглянулись, пожали плечами – недоумения у них не убавилось, бегло охлопали меня поверху и, взяв под руки, повели к машине.
Чеченский я уже тогда с грехом пополам понимал (не по разговорнику учил, с детства кое-что запомнилось). Хлопцы сообщили хозяину: вот, мол, это чмо хочет с тобой с глазу на глаз переболтать.
– Кто тебя послал? – Исрапи вышел из машины и встал напротив нас.
Теперь они все были рядом (всего вместе с Исрапи в машине было четверо) – только водила неудобно сидел: далеко, плюс у него справа, между сиденьями, автомат стоял.
Я полез в карман, достал письмо жены (проверка на реакцию: а таковой и не воспоследовало, больно уж объект замухрышист!), извинился – не то, мол, положил письмо обратно и через дыру в кармане вынул нож.
Скачем через динамику процесса: хлопцев, что стояли по бокам, справа и слева от меня, я убил буквально за секунду, а Исрапи ткнул коленом в пах, взял в замок шею и приставил к глазу лезвие ножа.
Водила у него был опытный: этого времени ему вполне хватило, чтобы выдернуть автомат, торчавший меж сидений, вывалиться из машины и изготовиться для стрельбы с упором на капоте.
