довольно высокими, ведущее положение и у мальчиков, и у девочек всех возрастов занимает «ближайший друг», а матери существенно опережают отцов. В контрольном исследовании московских школьников с 5-го по 10-й класс, проведенном А. В. Мудриком, фиксировалось не только то, насколько хорошо, по мнению респондента, его понимают мать, отец и другие значимые лица, но и насколько важно для него понимание со стороны этого человека, независимо от степени фактической близости с ним. Отвечая на второй вопрос, мальчики называли родителей (по отдельности) чаще, чем друга. Но как только оценивается фактическая психологическая близость (понимание и доверительность в общении), предпочтение отдается другу.
Позднейшие исследования рисуют сходную картину. При опросе 164 московских старшеклассников об их потребности в общении и о реальных взаимоотношениях с разными значимыми лицами общение со взрослыми, включая родителей, оказалось гораздо более формальным и регламентированным, чем общение со сверстниками. Общением с матерью удовлетворены только 31,1 %, а с отцом – всего 9,1 % опрошенных (Пахальян, 1987). Анализ доверительного общения 114 московских старшеклассников (было выделено 14 категорий значимых лиц и 36 обсуждавшихся тем) показал, что наиболее интимные, личные темы («случаи больших разочарований» и «отношения с представителями противоположного пола») обсуждаются исключительно с друзьями. Общение с родителями выглядит более деловым, «предметным». С отцами подростки обсуждают преимущественно жизненные планы и учебные дела, а с матерями, кроме того, домашние проблемы и удовлетворенность собой (Общение и формирование личности школьника, 1987. Гл. 3). В современном Екатеринбурге 49 % опрошенных подростков (без разбивки по полу) самым авторитетным для себя человеком назвали мать, на втором месте (33 %) стоят друзья и на третьем (29 %) – отец. Хотя 38 % подростков уважают своих родителей и 36 % считают, что у них есть с ними взаимопонимание, у каждого четвертого подростка отношения с родителями напряженные, 18 % не допускают родителей в свою личную жизнь (Зборовский, Шуклина, 2005. С. 245). Аналогичная картина и в других странах. При возникновении трудностей материального или морального порядка французские подростки в первую очередь готовы обратиться к родителям, но эмоциональные проблемы обсуждают преимущественно с товарищами и друзьями.
В международном студенческом опросе 2003 г. среди российских юношей признали свои отношения с матерью близкими 78,8 %, с отцом – 71,7 %, далекими – соответственно 21,2 и 28,3 %. В целом, отношения с родителями выглядят хорошими, а разница между отцом и матерью невелика, но особой доверительности в отношениях с родителями ни у мальчиков, ни у девочек незаметно. 45,2 % юношей и 43 % девушек сказали, что подростками они часто «воевали» со своими родителями (это самая высокая цифра в выборке из 9 стран).
Единого, универсального стиля семейного воспитания мальчиков, в отличие от девочек, в современном обществе не существует. Собственный стиль семейной жизни складывается в каждой семье по-своему, причем он может меняться на разных стадиях развития семейной ячейки, по мере взросления детей, изменения трудовой занятости родителей и многого другого. Усредненные социологические данные никакого нормативно-директивного значения не имеют. Их главная ценность состоит в том, что они проблематизируют, ставят под сомнение некоторые привычные стереотипы.
Один из наиболее опасных стереотипов – представление, что необходимой предпосылкой успешного воспитания мальчиков является жесткое разделение материнских и отцовских ролей. Многочисленные исследования показывают, что реальные родительские практики зависят не столько от гендерных стереотипов – что должен делать отец, в отличие от матери, – сколько от индивидуальных черт каждого из родителей, которые могут с этими стереотипами не совпадать, а в семье фальшивить невозможно.
Не имеют научного обоснования и навязчивые заклинания, что мальчиков и девочек необходимо воспитывать по-разному. Хотя гендерные различия существенны и их нужно учитывать, отличия одного конкретного ребенка от другого, даже если это родные братья или сестры, больше и важнее, чем отличия абстрактного мальчика от абстрактной девочки. Сыновья и дочери, как и их папы и мамы, – разные и требуют к себе не «гендерного», а индивидуального подхода. В школе это почти невозможно, а в семье обязательно.
Основная трудность детско-родительских отношений – недостаток взаимопонимания. Рассуждая абстрактно, хорошие родители знают о своем ребенке значительно больше, чем кто бы то ни было, даже больше, чем он сам. Ведь родители наблюдают за ним изо дня в день, на протяжении всей его жизни. Но изменения, происходящие с подростком, часто совершаются слишком быстро для родительского глаза. Ребенок вырос, изменился, а родители все еще видят его таким, каким он был несколько лет назад, причем собственное мнение кажется им непогрешимым. «Главная беда с родителями – то, что они знали нас, когда мы были маленькими», – мудро заметил пятнадцатилетний мальчик.
Спешка, неумение и нежелание выслушать, понять то, что происходит в сложном юношеском мире, постараться взглянуть на проблему глазами сына или дочери, самодовольная уверенность в непогрешимости своего жизненного опыта – вот что в первую очередь создает психологический барьер между родителями и растущими детьми. Самая распространенная (и совершенно справедливая!) жалоба юношей и девушек на родителей: «Они меня не слушают!»
Ряд крупных исследований, в том числе лонгитюдных, показывает, что наличие теплых, поддерживающих отношений с родителями реально помогает подросткам адаптироваться к стрессу и напряжению, переживаемым в школе и социуме, благотворно влияет на их психическое здоровье и удовлетворенность жизнью, препятствует вступлению в девиантные и преступные группы. Родительская поддержка помогает детям обоего пола относительно безболезненно пережить развод родителей и т. д. (Meadows, 2007).
Нагнетание паники по поводу того, что нетрадиционные семьи, в частности материнские и однополые, якобы не могут обеспечить «нормальную» социализацию мальчиков, не только противоречит фактам, но и приносит ощутимый вред, внушая целым категориям людей безысходное чувство личностной ущербности и неполноценности. В России среди семейных ячеек с детьми до 18 лет неполные семьи составляют 30 %, 90 % из них материнские (Прокофьева, 2007). Число таких семей во всем мире растет и, несмотря на наличие дополнительных трудностей, в них вырастают вполне нормальные, социально и психологически успешные сыновья и дочери. Профессиональным психологам прекрасно известно, что так называемые «маменькины сынки» появляются не только в результате гипертрофии материнского влияния и идентификации мальчика с матерью, но и по многим другим причинам вплоть до генетических. Вместо того чтобы на все лады расписывать «неадекватность» нетрадиционных форм семьи, распространение которых ни от ученых, ни от общества не зависит, и лить по этому поводу крокодиловы слезы, было бы гуманнее и разумнее подумать, как обеспечить максимальное благополучие живущим и формирующимся в данной среде мальчикам (и девочкам).
Семейная социализация детей тесно связана с общекультурными особенностями каждого данного общества, включая соотношение в нем коллективизма и индивидуализма. Эти понятия весьма многозначны. Базовый элемент, ядро индивидуализма – предположение, что индивиды независимы друг от друга. Нормативный индивидуализм выше всего ценит личную ответственность и свободу выбора, право на реализацию своего личного потенциала при уважении неприкосновенности других. Индивидуалистические культуры ставят во главу угла личное начало – личные ценности, личную уникальность и личный контроль, отодвигая все социальное, групповое на периферию. Важными источниками субъективного благополучия и удовлетворенности жизнью в этой системе ценностей является открытое выражение эмоций и достижение личных целей субъекта. Напротив, базовый элемент коллективизма – представление, что социальные группы связывают и взаимно обязывают индивидов. Здесь обязанности стоят выше прав, а удовлетворенность жизнью вытекает не из личной самореализации, а из успешного выполнения своих социальных ролей и обязанностей и избегания неудач в этих сферах. Для поддержания внутригрупповой гармонии рекомендуется не столько прямое и открытое выражение личных чувств, сколько ограничение эмоциональной экспрессии. Иными словами, индивидуалистические общества больше ценят независимость, а коллективистские – взаимозависимость.
Культурные установки воздействуют и на общий стиль семейного воспитания. Например, традиционное арабское воспитание является значительно более семейно-центрированным и авторитарным, чем американское. Обследование 2 893 подростков из восьми арабских стран (Dwairy et al., 2006) показало, что арабские подростки значительно теснее европейских связаны с родительской семьей, дольше сохраняют зависимость от нее, не смеют возражать родителям и т. д. Причем эта связь не воспринимается как
