провод.
Теперь письменный стол заведующего сектором Нестандартных методов мышления превратился в тотализатор.
Описав несколько замысловатых фигур, напоминающих танцы на льду, влекомая законом случайности кошка уверенно направилась к правому чертежу. Участь проекта «Триумф» была решена. Бросив его в корзину, Воздвиженский усмехнулся и поставил кошку между стаканом чая и пакетом с завтраком…
Дожевывая последний бутерброд, он думал о том, как просто жить в этом сложном мире человеку, зараженному маленькими суевериями, особенно когда и дома есть настоящая живая кошка.
Его размышления были прерваны звонком телефона.
– Приветствую вас, Илларион Петрович! - шепелявил в трубку голос. - Вас беспокоит Гуняев. В связи с получением новой партии проектных машин тут у нас намечаются кое-какие мероприятия по линии кадров. Очень прошу помочь.
– Хорошо,- сказал Воздвиженский, сметая крошки со стола,- пришлите списки.
Илья Варшавский. Опыт профессора Эрдоха
Обеденное время уже закончилось, и, кроме обычных завсегдатаев злачных мест да нескольких пар, танцующих под хриплые звуки, извлекаемые из причудливых инструментов маленьким оркестром, в зале ресторана никого не было.
За столиком у окна сидел Карбони Я попытался прошмыгнуть мимо, но он меня заметил:
– А, Свен! Идите сюда!
– Простите, - сказал я, - но у меня…
– Садитесь! - Карбони поднялся со стула и, пошатнувшись, схватил меня за плечо. - Садитесь, вам говорят!- рявкнул он на весь зал.
Несколько молодых бездельников, сидевших поблизости, прекратили разговор и обернулись в нашу сторону в предвкушении скандала.
Я вздохнул и сел.
– Что вы будете пить? - спросил Карбони.
– Кофе, - ответил я.
– А мне коньяк, - сказал он официанту, - полный фужер.
– Сюда?
– Нет, на эстраду. Барабанщику.
– Я не знал, что вы такой поклонник джаза, - сказал я, наблюдая, как барабанщик, продолжая одной рукой ударять тарелкой, другой взял фужер и мгновенно опрокинул его в рот. При этом он поднял на Карбони взгляд, преисполненный злобы.
– Ничего, ничего, - пробормотал тот, - сам виноват во всем, скотина!
– Кажется, он не очень доволен вашим подношением, - снова сказал я.
– Он вообще ничем не бывает доволен. Ведь это профессор Эрдох, впрочем, точнее - бывший профессор Эрдох.
«Эрдох… - почему-то это имя было мне знакомо. - Эрдох. Неужели это тот самый профессор Эрдох, у которого я был в лаборатории лет десять назад?»
– Он физиолог? - спросил я.
– Нейрофизиолог, кибернетик, математик, все, что хотите. Непризнанный гений, играющий на барабане. Не правда ли, забавно? - Карбони оскалил желтые зубы и рассмеялся.
– Но почему он здесь?
– Занятная история. Если хорошенько попросите, могу рассказать.
Я пожал плечами и встал.
– Ладно, ладно, - примирительно сказал Карбони, - садитесь, я пошутил. Вы слышали что-нибудь о его работах?
– Очень мало. Когда разнесся слух, что он экспериментирует на людях, газета поручила мне взять у него интервью.
– И он вас, конечно, выставил?
– В самой грубой форме.
– Иначе и не могло быть. Неужели вы рассчитывали, что он станет сам против себя свидетельствовать в печати? Он и так был достаточно неосторожен, опубликовав статью, поднятую всеми на смех. Впрочем, вряд ли вы об этом можете знать.
– Кажется, я что-то припоминаю. Речь шла о перенесении в машину черт, свойственных определенному индивидууму?
– Ну, нет! Эрдох не настолько глуп, чтобы заниматься подобной ерундой. Просто он выдвинул предположение о возможности передачи индивидуальных черт одного человека другому. Этим выступлением он полностью открыл свои карты, и только обычный кретинизм ученых заставил их пропустить мимо ушей его идею. А ведь тогда уже Эрдох добился больших успехов, экспериментируя на животных. Ему удалось перенести условные рефлексы, выработанные у собаки, трехмесячному щенку, полностью изолированному от внешнего мира.
– Мне приходилось уже о чем-то подобном читать, - сказал я. - Обучение в состоянии гипноза и всякие такие штуки.
– Обучение! - заржал Карбони. - Да плевать хотел Эрдох на обучение! Тогда он уже давно бросил читать лекции. Поверьте, что его меньше всего беспокоил вопрос, как лучше вдалбливать знания в головы молодых тупиц. Просто, он хотел дублировать самого себя.
Пьяная болтовня этого субъекта начинала меня раздражать.
– Мне не нужны темы для фантастических рассказов, - сказал я, кладя деньги на столик, - а вам я советую меньше пить днем.
Неожиданно лицо Карбони покрылось красными пятнами.
– Фантастических? - переспросил он. - А знаете ли вы, что каким бы мерзавцем ни был Эрдох - это ученый, которому нет равного во всей Донамаге. Этот человек может творить чудеса, превосходящие самое изощренное воображение фантаста. Эрдох - гений, может быть, злой, но гений!
– Что же сделал, в конце концов, ваш гений? - спросил я, поняв, что, пока Карбони не наболтается всласть, мне от него не отделаться.
– Что сделал? Боюсь, что вы просто этого не поймете. В общем, он научился подслушивать разговоры в толпе. Вот и все, если разобраться. Подслушивать разговоры, ведущиеся в мозге маленькими компаниями клеток.
– Он что, расшифровывал энцефалограммы? - спросил я.
– Энцефалограммы! - фыркнул Карбони. - Никогда бы он ничего не сделал, изучая эти дурацкие кривые. Все дело в том, что Эрдох… - Карбони запнулся и несколько минут внимательно меня рассматривал. - А вы хитрец, Свен! Хотите у меня все выведать, чтобы потом тиснуть статейку?
– Ну, нет, - сказал я, - я ничего не собираюсь тискать. Сказать по правде, мне вообще непонятно, зачем все это нужно.
– Зачем это нужно было Эрдоху? Я же вам уже сказал. Он хотел дублировать самого себя. Он боялся…
Карбони повернулся к эстраде. Барабанщик, очевидно, чувствуя, что разговор идет о нем, смотрел в нашу сторону.
Карбони подозвал официанта.
– Еще один фужер коньяку, туда.
– Продолжайте, - сказал я, - чего же боялся Эрдох?
– Он боялся, что ему не хватит жизни, чтобы завершить свои бредовые идеи. Он был ими набит от
