на самом деле занимает наши мысли.
Мэт медленно поставил свой кофе.
— И что же их занимает, папа?
Отец спокойно встретил его прищуренный взгляд.
— То, из-за чего мы с Рут здесь находимся.
Что же еще?
Последовавшая пауза лишь усилила общую неловкость.
— Ну, вы столько раз говорили, что вы здесь на отдыхе… — Казалось, Мэт ждет подтверждения.
— Да, мы на отдыхе, — осторожно вступила Рут. — Но это больше чем отдых. Это то, из-за чего вы здесь.
— Из-за чего мы здесь? — Кейла чуть не задохнулась.
— Именно. Но я не о том, из-за чего отец прислал тебя. — Рут протестующе махнула рукой. — Я имею в виду причину, по которой мы позволили вам приехать.
Кейла, глупейшим образом позаикавшись несколько секунд, все же выговорила:
— А ты… а вы… тебе известно, зачем отец прислал меня?
Рут лишь посмотрела на нее насмешливо-добродушно, тем трезвым взглядом, что явно свидетельствовал: разум ее в полном порядке.
— И все же ты… ты пригласила меня? Зачем?
Рут взяла Филипа за руку.
— Называйте нас как хотите, но мы с Филипом решили: хотим, и все, чтоб вы оба, из наших семей, были на нашей свадьбе.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Вновь прибывшие буквально онемели и остолбенели — прямо живые парковые статуи.
— На… свадьбе? — повторил наконец Мэт.
Две догадки сразили Кейлу одновременно: отец ее, вероятно, прав в отношении Филипа — тот стремится завладеть наследством Рут; но Мэт не соучастник. Изумление его абсолютно естественно, а реакция — сугубо отрицательна.
— Да, мы намерены пожениться. — Филип заговорщицки улыбнулся Рут. — Уже сделали все приготовления.
— Однако есть одна деталь в церемонии, — подхватила Рут, — которую нам хотелось бы изменить.
— К-какую именно, бабушка? — Кейла с трудом выбралась из оцепенения.
— Нам бы хотелось, чтобы вы были у нас свидетелями.
Мэт резко встал и свирепо уставился на отца.
— Ты сошел с ума?
Подбородок у Филипа стал как у сына, когда тот злился. Рут взяла руку Филипа в свои ладони.
— Откуда, черт возьми, взялась эта сумасшедшая идея женитьбы? — Мэт никак не мог успокоиться.
— Если подумать, так нет ничего удивительного. Мы с Рут давно уже встречаемся — постоянно, несколько месяцев.
Мэт запустил пальцы в густую шевелюру и принялся ходить взад-вперед.
— Бога ради, отец! Тебе шестьдесят пять, а Рут… — он осуждающе кивнул в ее сторону, — еще старше.
— Сядь, Мэтью, ты заставляешь всех нервничать. — Филип обратился к Кейле: — А вы как относитесь к этой новости? Тоже, как и мой сын, против?
Еще утром Кейла рассмеялась бы, если бы кто-то предположил, что они с Мэтью союзники, но сейчас она только кивнула.
— Простите, но я согласна с Мэтом.
— О Боже! — горестно воскликнула Рут. — А мы надеялись, что ты-то хотя бы нас поймешь.
— Что значит «ты-то хотя бы»?
— Да то лишь, что ты сама сейчас серьезно увлечена. Вроде бы должна посочувствовать, понять, что значит найти человека, с которым хочешь провести остаток жизни.
— Вы… вы что же, пытаетесь сравнивать себя… со мной и Фрэнком?..
Рут вдруг пришла в ярость:
— А что, нам Богом запрещено?! Двое таких старых динозавров — что могут они знать о любви? Я и забыла — ведь только вам, молодым, дано право на эту привилегию, а?
Мэт так и взвился, вцепляясь в спинку свободного стула.
— Прекратите нести весь этот вздор о любви!
Простите, Рут, я всегда восхищался вами, но, черт побери, что вы с ним делаете? — Глаза его устремились к отцу.
— Я? Что делаю с ним? Разве я давлю на него?!
— Моя мама! — взревел Мэт. — Вот о чем я говорю, Рут! Года не прошло, как ее нет! — Отшвырнув стул, он снова забегал взад-вперед.
— О-о! — тихонько протянула Рут — до нее только сейчас стало доходить, в чем дело.
— Мэтью! — оборвал его Филип. — Ты переходишь все границы! Все это жестоко и… неуместно. Ты ошибаешься, принимая меня за вешалку. Этакий одинокий старый дуралей, который…
— Когда это я назвал тебя дуралеем? — возмутился Мэт.
— Нет, но думал.
— Лишь о том, что мама умерла совсем недавно и ты все еще… эмоционально уязвим.
— «Эмоционально уязвим»! — сардонически рассмеялся Филип. — Да, надеюсь, что я эмоционально уязвим — в отличие от некоторых.
И благодарен за то Богу.
Атмосфера накалялась; что же будет, к чему приведет эта перепалка между отцом и сыном?
Кейла обратила взор на бабушку, но Рут молчала, опустив глаза. Не желала, видно, подливать масла в огонь: пусть мужчины сами остынут.
— Бабушка, милая, а ты хорошо подумала… по поводу этого брака?
— Основательно — я знаю Филипа как-никак тридцать пять лет.
— Вот это-то и удивляет меня: почему теперь?
— Кто знает — почему теперь? — вздохнула Рут. — Но инфаркт мой сыграл тут немалую роль.
— И моя потеря жены — тоже, — добавил Филип.
Мэт плюхнулся в шезлонг в тени веранды, тихо бормоча что-то себе под нос.
— Да что ты, бабушка, что ты говоришь?
Инфаркт, выходит, дал тебе новые надежды?! — Кейла понимала уже безнадежность этой странной дискуссии.
— Безусловно, девочка. Надо жить сегодняшним днем. Теперь это моя философия.
— Звучит, конечно, заманчиво. Но если б мы все измеряли одним днем, бабушка, боюсь, печальный конец ожидал бы нашу цивилизацию.
Кто станет, например, выкладываться на работе или там… ну, приносить жертвы во имя будущего и все такое?
— Да я не о том, милая, — ответственность необходима. Но только пусть ничто не мешает нам открыть сердца навстречу тому, что делает нас счастливыми.
— «Счастливыми»… Представляешь, сколько счастья доставила ты моему отцу, когда исчезла на прошлой неделе?
— О, твой отец…
— Но он и твой сын. Ты о нем не подумала?
