плясала на волнах, сбивая прицел. Да и Аульв пригнулся как мог ниже, почти плашмя греб. Все стрелы – мимо.
Горячий Сивел, издав дикое мычание от ненависти, грузными прыжками помчался дальше, дальше.
– Куда?! – рявкнул Белян. – Назад!
Да и так ясно, куда. К лодке с Аульвом. И ясно, что никакому «назад» Сивел не подчинится.
Ленок, Торм и Свен, Гуннар и Ньял уже стояли по колено в воде. Бессильно луки опустили. Теперь стрелять по уходящей лодке и вовсе никак. Можно угодить ненароком и в своего, в Сивела.
Тем временем Сивел уже по грудь зашел. Еще несколько шагов – и дно потерял. Погрузился с головой, оттолкнулся в последний раз и почти целиком выскочил из воды, бросив широким махом обе руки вперед. Уцепился! Уцепился за корму скрюченными пальцами.
Аульв поворотился, бросив весла. Одно из них вырвал из уключины и заколотил им по корме, норовя по голове преследователю. И ведь попал не однажды. Но Сивел в ярости будто не чувствовал ударов, подтянулся, перекинул ногу через борт.
Аульв еще раз поднял весло. Этот удар мог стать последним для Сивела, но лодка накренилась, щедро зачерпнула морскую волну и – перевернулась, накрыв собой Сивела. А рыжий Аульв с плеском рухнул в воду.
Новгородцы с исландцами напряженно вглядывались в плещущую тьму. Черепашьим панцирем горбилась на волнах перевернутая лодка. А более никого. Не вынырнули – ни тот, ни другой.
– Братка! Братка! – взревел Белян, как подраненный медведь.
И – будто услышал его Сивел. Показалась макушка. Заплясала на воде бестолковым поплавком. Поднапрягся Сивел, цепляясь за осклизлое дерево лодки, взревел истошно, в свою очередь:
– Да подмогните же, лешие!
Тут все и бросились к нему. По плечи в воду вошли, дальше копье длинное протянули:
– Хватайся! Вытянем сообща!
Вытянули. Не только Сивела, но и лодку, которую он ни за что отпускать не хотел, мертвой хваткой держал.
Обессиленные, упали на песок, шумно дыша и прокашливаясь. У Сивела кровь по лицу обильно лилась – розовая, с водой перемешавшись.
– Ранен, братка?
– Царапина, – тряхнул головой Сивел. – Аульв веслом кожу на лбу рассек. Еще бы чуть – и в висок угодил. До свадьбы заживет.
– А что Аульв? – спросил Белян, не мог не спросить.
– Камнем на дно. В кольчуге был тяжелой. Да и я ему ногой поддал уже под водой. Он все за меня пытался цепляться, за собой утянуть. Ну, я и брыкнул по башке. Отцепился…
– Собаке собачья смерть.
– И то верно. Считай, братка, наши все отомщены. Орм, Торд, Веф, Гест… и другие тоже.
– Одно жаль, – подал голос Ленок, смотря и смотря в светлеющее на горизонте небо. – Кнорр вражий нам заполучить не удалось. Эх-х…
Там же, на горизонте, еле виднелось судно. Уходило оно. Уходило от них. Не решились разбойники прийти своим на помощь, сочли за лучшее бежать, пока не догнали.
Да уж теперь не догонишь. Зато хоть можно быть в уверенности, что отныне к этому берегу не пристанут. Оно бы хорошо для спокойствия, но все же если б еще и кнорр заполучить…
Ладно. Придется довольствоваться тем, что досталось. По совести, досталось немало. Прежде всего, лодка. Теперь у них две лодки! Две – всегда лучше, чем одна. Да и семерых сраженных разбойников волны не успели в море унести – там, где пали, воды всего по щиколотку, ну по колено.
А они, все семеро, в кольчугах. Тела на берег вытащили, разоблачили до портков. Как рассвело маленько, по мелководью еще побродили, выискивая оружие брошенное. Четыре меча нашли, ножей справных полдюжины, три копья, два топора боевых… Да, худо бы пришлось обитателям усадьбы, когда б люди Аульва их врасплох застали.
Торм-молчальник тела мертвые хотел в море спихнуть – рыбам на прокорм. Но Белян настоял на захоронении в яме. Все-таки, считай, в бою погибли… Единственное, на что согласился, – чтобы всех семерых в одной яме, а не по отдельности. Ну, и Тили-обжору туда же, до кучи. Иначе копать бы не перекопать! И так-то много чести.
А Гру-корсар и Канут-кубарь получили свою порцию палок по пяткам. Причем сам Торм-молчальник наказывал – смачно, с оттягом. На том и прощены были. Впредь неповадно будет.
5
Отдыхать недолго пришлось. День да ночь. День да ночь. И снова – настороже. Вот-вот склеринги явятся. И навряд с добрыми намерениями теперь-то… Незадачливые похитители по морю за полдня вернулись, склерингам же идти берегом и лесом к усадьбе аккурат день да ночь, день да ночь.
Что явятся, то и к старице Берит не ходи, не спрашивай. Да и старица сдала что-то в последние дни. Возраст все-таки. Лежала, в потолок смотрела. Жаль. А то бы поднять ее над частоколом в полный рост, как только склеринги явятся, – и она их всех зачаровала бы взмахом рук, как удавалось ей прежде. Но сила, похоже, исчерпалась. Жаль. Ведь явятся склеринги, явятся… Сказано про них: миролюбивы массачузы, если с ними по-хорошему. А разве это по-хорошему – юниц похитили, да еще в камышах перебили воинов краснокожих изрядно.
И поди докажи, что один из троих похитителей уже наказан шеей сломанной и остальные двое тоже наказаны сурово. Поди докажи, что склерингов в камышах постреляли чужаки, которые для обитателей усадьбы враги не меньшие, чем для склерингов. Все бледнолицые для краснокожих на одно лицо. Как, впрочем, и краснокожие для бледнолицых.
Шептался Ленок со своей скво Ту-ки-си постоянно, выяснял что-то, убеждал, думал вслух. Все-таки единственный из всех что-то такое знал про массачузов, пожил среди них. Приходил к костру на малый совет – Белян, Сивел да Торм-молчальник, – головой качал сокрушенно.
– Договориться, конечно, с массачузами, можно. Однако сложно. Смотря с кем… Черная Сова – вождь мудрый, многое повидал, знает цену случайности. Быстрый Волк тоже за нас будет, он как-никак братом моей скво приходится, а с ней я уже говорил. Только молод слишком Быстрый Волк, голос его большого веса не имеет. А вот Громкий Ворон – с ним вряд ли… Не верит он нам, да и на место Черной Совы метит. Так что…
– Воевать будем? – подхватил Сивел с готовностью.
– Эх, Сивка, – поцокал языком Ленок, – воин ты, пожалуй, знатный, но рыжий Аульв напоследок все же сильно, видать, по голове тебе дал, ум отшиб напрочь. Их, склерингов, полтораста-двести воинов, я же сказывал. А нас всего-навсего – неполный десяток… если старицу немощную тоже считать.
– Ну, а что?! – горячился Сивел. – Или прикажешь в две лодки погрузиться и в море сбежать? Там и сгинем при первом же шторме!
– Я тут не приказываю, – тушевался Ленок лукаво. – Белян у нас глава. Прикажет, так и в лодки погрузимся.
Белян загодя зеленел лицом, слыша про ненавистное море. Мотал головой, отрицая.
Торм-молчальник… молчал, молчал. Сказал все же:
– За дорого жизни свои продадим. Викинги мы или нет?
Гм! Кто викинги, а кто и новгородцы. Да и жизнь продавать не хочется, пусть и за дорого.
– Ты вот что, Торм, – стрельнул взглядом Ленок, – ты топор свой снова закопай там, откуда выкопал. Склеринги, явившись и у тебя его приметив, сразу решат, что мы сами мир нарушили и войны с ними хотим. Закопай, Торм, закопай. Топоров боевых у нас теперь предостаточно… трофейных. Выбери из них, а этот закопай.
– Так и поможет?! – хмыкал Торм недоверчиво.
– Не помешает, – стоял на своем Ленок. —
В переговорах мирных всякая мелочь важна. Переговоры мирные – то наука целая.
– О, какой ученый среди нас! – бурчал Торм, лишь бы последнее слово за собой оставить.
– Если кто здесь ученей меня и языком массачузов получше владеет, я ж готов ему уступить! – снова стрелял лукавым взглядом Ленок.
