Ярл Торфинн крякнул одобрительно. Харальд улыбнулся.
Лосси аж передернулся.
– К чему ты ведешь? – возмутился он. – Это всем известно!
– А мне кажется, что не всем, – отвечал исландец. – Кое-кто, прибывший на Оркнейские острова из Дании, путает искусство скальда с ворожбой ворлока. Я хотел подсказать собравшимся здесь именитым мужам, что нельзя обижать вкусившего меда поэзии, обзывая его колдуном. Кем бы скальд ни был – мастером, признанным от Миклогарда до Нидароса, или учеником.
– Да? Я сам слеплю строки не хуже вшивого русича!
– Слепишь? – прищурился Халли. – В том-то и дело, что ты лепишь, а скальд складывает. Чуешь разницу?
«Вот молодец!» – шепнул Сигурд.
Лосси побагровел от злости. Засопел, бросая на исландского скальда взгляды исподлобья.
– Кто еще хочет высказаться? – спросил Торфинн.
– А что говорить? И так все ясно, – махнул рукой Гудбранд из Согнефьорда.
– Пускай конунг огласит приговор, – добавил одноглазый ярл в плаще, заколотом на груди золотым бегущим оленем.
– Что ж. – Харальд Суровый встал, скрестил руки на груди. – Я выслушал и обвинение и защиту. Я услышал слова епископа, внял речам советников. Мой приговор. Хродгейр Черный Скальд невиновен. Вратко из Хольмгарда невиновен. За оговор назначаю Лосси Точильному Камню выплатить виру в размере четверти марки серебра каждому.
Лосси зарычал, но возражать не посмел.
– У кого есть еще просьбы, жалобы? – Конунг устало скользнул взглядом по толпе.
Вратко понял, что если промолчит сейчас, то будет мучиться всю жизнь. Непочтительно толкнув Сигурда и увернувшись от лап удивленно охнувшего Гуннара, он выскочил вперед.
– У меня есть жалоба! Я обвиняю! – от волнения у него сорвался голос. Парень захрипел и схватился за горло, закашлявшись.
– Это и есть Вратко из Гардарики? – спросил Харальд.
– Да, мой конунг, – кивнул Хродгейр. – Он из Хольмгарда. После того как мы выловили его из воды, я назвал его Подарком Ньёрда.
– Подарком Ньёрда? – усмехнулся правитель. – Хороший хейти. Говори, Вратко из Хольмгарда. Кого и в чем ты обвиняешь?
Новгородец набрал в грудь побольше воздуха:
– Я обвиняю монаха Бернара в том, что он позволил убить моего отца, купца Позняка из Новгорода. Из- за него началась ссора…
– Это серьезное обвинение, Вратко, – покачал головой Харальд. – Его нужно доказывать.
Парень почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Вот сейчас на смех поднимут, самого обвинят в облыжном доносе… А! Будь что будет!
– У меня нет доказательств. Есть только мои слова против слов монаха, – решив насмерть стоять на своем, начал рассказ Вратко. Он поведал все, с того дня, как Бернар поднялся на борт «Морской красавицы» в торговом городе Волине. Не старался выгородить Позняка, начавшего первым драку. Зато хорошо описал смех германцев, торчащих над бортом, когда сам Вратко свалился в море, и постную рожу монаха, уходящего прочь от толпы, но палец о палец не ударившего, чтобы помочь тонущему.
Выбрасывая злые, но правдивые слова, он не отрывал глаз от лица монаха.
Бернар сохранял бесстрастно-высокомерное выражение. Ни один мускул не дрогнул: он не позволял себе ни гнева, ни насмешки. Неужели так уверен в безнаказанности? Еще бы! Он, по всему видать, приближенный человек епископа, привык при королях, герцогах да князьях ошиваться. Что ему обвинения какого-то мальчишки? Знает, гадина, наверняка, что поверят ему, а не русичу. Одна надежда остается на Елизавету Ярославну…
Вратко остановился и перевел дух. С удивлением он заметил, что все викинги слушали его очень внимательно. Не шумели и не перебивали. Даже вознамерившийся уйти Лосси Точильный Камень задержался, чтобы дослушать до конца.
– Мы выслушали твои обвинения, – кивнул Харальд. – Они весьма серьезны. Но брат Бернар имеет право на защиту. Что ты можешь сказать, святой отец?
Монах дернул плечом.
– Все ложь. От начала до конца. Я не слышал ни о какой «Морской красавице»…
– Вот и зря, – раздался негромкий голос Хродгейра. – Гамбуржца Гуннара знают во всех городах моря Варяжского. И его телохранителя – Дитера из Магдебурга.
– Пусть так. Но на Оркнейские острова я приплыл на корабле хевдинга Модольва Кетильсона по прозвищу Белоголовый. Это могут подтвердить все.
– А я подтверждаю, что выловил парня бултыхающимся с бочонком в обнимку на волнах между Фольстером и Рюгеном. Это как раз по пути из Волина на Хедебю. И он рассказал мне ту же историю. Слово в слово. У меня нет оснований не верить русичу.
– Особенно если колдуете вместе, – прошипел Лосси.
Его не удостоили даже взгляда.
– Я утверждаю – ничего подобного не было! – Отец Бернар не возвысил голоса. Говорил все так же ровно и спокойно, с непоколебимой уверенностью в собственной правоте.
– Было! – выкрикнул Вратко, сжимая кулаки. Слезы обиды были готовы брызнуть из глаз. Еще чуть-чуть, и словен кинулся бы в драку – попробуй удержи!
– Не было. Не было… – со снисходительной полуулыбкой покачал головой монах.
Они вперились друг в дружку взглядами и замолчали. У новгородца кровь стучала в висках и алая пелена застилала глаза. Отец Бернар улыбался уголками губ и поглядывал с чувством превосходства. Он не сомневался в своей победе.
Харальд расправил ногтем большого пальца усы.
– Как я понял, свидетелей нет ни у обвинения, ни у защиты, – сказал он неторопливо.
Молчание было ответом. Никто не озаботился подтвердить очевидное.
– Когда земной суд не может решить дело, приходится прибегать к суду небесному, – продолжал конунг. – Пускай Господь разрешит ваш спор.
Викинги переглянулись. Похоже, подобного решения сурового правителя не ожидал никто из них.
Глава 10
Божий суд
Первым нарушил молчание Торольв, епископ Бирсейский:
– Надо ли понимать, мой король, что вы назначили поединок между этими двумя людьми?
– Божий суд предусматривает не только поединок, – вмешался ярл Торфинн. – Думаю, эти два бойца искусства нам не покажут.
– Я хотел бы напомнить вам, что отец Бернар – священнослужитель. Следовательно, он не обязан брать оружие в руки! – Голос епископа зазвенел праведным гневом.
– Я готов и к испытанию огнем! – воскликнул Вратко решительно, хотя отваги он как раз не ощущал. Наоборот, сердце так и норовило скрыться в пятках. Кто он такой, чтобы на божьем суде тягаться с монахом? С Иисуса Христа станется сотворить очередное чудо – одно из тех, о которых рассказывал их уличанский священник. Вот и выйдет Бернар праведником, а он, Вратко, брехливым псом.
Конунг сверкнул глазами на болтунов, и те быстренько окоротили языки.
– По нашим законам каждый из них может предложить бойца вместо себя. Так будет даже честнее. Мне и в голову не приходило стравить монаха с купеческим сыном. Это так же смешно, как выставить на
