солдаты, нам пора ехать. — Он решительно направился к животным.
Корделия, полная сомнений, поплелась следом. Лошади. Кто они для здешних людей — рабы или симбионты? Та, к которой подтолкнул ее Эстергази, была метра два в высоту. Оруженосец всучил Корделии поводья и отвернулся. Седло было на уровне ее подбородка; она что, должна взлететь туда? Вблизи лошадь выглядела еще громаднее; не то, что когда она живописно гуляет по пастбищу в отдалении. Бурая, покрытая шерстью шкура на плече внезапно подернулась. «Бог мой, мне дали испорченный экземпляр, у нее сейчас начнутся судороги…» Корделия тихо пискнула.
Ботари уже умудрился каким-то образом оказаться в седле. Он, по крайней мере, на фоне этой зверюги не делался маленьким и незаметным. При росте Ботари обычная лошадь смотрелась под ним как пони. Выросший в городе, сержант отнюдь не был лошадником, и, несмотря на всю кавалерийскую подготовку, что задавал граф своему оруженосцу за месяцы службы, смотрелся в седле угловато и неуклюже. Но сидел он явно уверенно, хоть и не слишком красиво.
— Поедешь первым, сержант, — проинструктировал Петр. — Растянемся гуськом, так чтобы только- только видеть друг друга. Не скучиваться. Скачи к плоской скале — ты знаешь, где это, — и жди нас там.
Ботари задрал лошади голову, натянув поводья, ударил ее каблуками в бока и с топотом понесся вверх по лесной дороге тем отбивающим задницу манером, который здесь зовут «галоп».
Граф, из которого вроде уже песок должен был бы сыпаться, взлетел в седло одним плавным движением. Эстергази передал ему в руки Грегора, и Петр посадил мальчика перед собой. Грегор, как ни странно, при виде лошадей заметно повеселел — Корделии было совершенно непонятно, отчего. Петр вроде бы ничего не сделал, но его лошадь стала мордой точно по направлению к тропе, готовая тронуться. «Телепатия», со злостью подумала Корделия. «Они тут мутировали в телепатов, а мне этого никто не сказал…» А может, это лошадь-телепатка?
— Давай, женщина, дело за тобой, — нетерпеливо прикрикнул Петр…
Корделия с отчаянием засунула ногу в эту, как они там ее называют, подставку для ступни, — а, стремя, — во что-то вцепилась и попыталась подтянуться. Седло плавно сползло под брюхо лошади, а вместе с ним и Корделия. Она повисла между похожих на стволы лошадиных ног, звучно шлепнулась на землю и на четвереньках отползла в сторону. Лошадь выгнула шею и, обернувшись, уставилась на нее в не меньшем недоумении, потом опустила голову к земле и мягкими, как резина, губами принялась пощипывать траву.
— О, боже, — недовольно простонал Петр.
Эстергази спешился и кинулся к ней, чтобы поддержать за локоть и помочь подняться. — Миледи, вы в порядке? Простите, это моя вина, мне нужно было проверить, чтобы седло… Вы что, никогда раньше верхом не ездили?
— Никогда, — призналась Корделия. Тем временем оруженосец быстро подтянул седло наверх, выровнял его на лошадиной спине и крепче подтянул подпругу. — Может, я смогу идти. Или бежать. — «Или вскрыть себе вены. Эйрел, зачем ты отослал меня вместе с этими психами?»
— Это не так сложно, миледи, — пообещал Эстергази. — Ваша лошадь пойдет за остальными. Роза — самая смирная кобылка в конюшнях. Ну разве она не красавица?
Злобные карие глаза с фиолетовым зрачком на Корделию даже не смотрели.
— Я не могу! — Из ее груди вырвалось рыдание, первое за этот ужасный день.
Петр поглядел на небо, оглянулся через плечо. — Не на что ты ни годна, бетанская баба! — рявкнул он на нее. — Хватит рассказывать мне сказки, что ты никогда верхом не ездила. — Он оскалил зубы в усмешке. — Представь, что это мой сын.
— Давайте сюда ногу, вот так, — опасливо покосившись на графа, пробормотал Эстергази и сцепил ладони в «замок».
«Да забирай эту чертову ногу хоть целиком!» Корделию трясло от гнева и страха. Она зло воззрилась на графа и снова ухватилась за седло. И Эстергази каким-то образом удалось вытолкнуть ее наверх. Она изо всех сил вцепилась в луку, посмотрев вниз лишь раз и решив больше этого не делать.
Эстергази кинул поводья ее лошади графу, поймавшему их одним небрежным движением кисти. Путь превратился в калейдоскоп деревьев, камней, чавкающих грязью луж, хлещущих веток; все это кружилось и проносилось мимо. Живот заныл, в шраме возникла дергающая боль. Если снова начнется внутреннее кровотечение… Они ехали, ехали и ехали.
Наконец, они перешли с галопа на шаг. Корделия моргала, лицо у нее было красным, она задыхалась, голова кружилась до тошноты. Оказывается, они взобрались на открытое место, откуда было хорошо видно озеро — они явно объехали кругом мелководный залив левее форкосигановского поместья. Когда у Корделии зрение прояснилось, она разглядела зеленое пятнышко среди общего красно-бурого фона: покатый газон у старого каменного дома. По другую сторону залива виднелась деревенька.
Ботари оказался здесь первым. Он сам сидел не на виду, в кустарнике, а взмыленную лошадь привязал к дереву. Сержант молча встал и подошел, озабоченно всматриваясь в Корделию. Она соскользнула с седла и практически свалилась ему на руки.
— Вы едете слишком быстро для нее, м'лорд, Она еще больна.
Петр фыркнул. — Она не почувствует себя лучше, если нас настигнет фордариановский отряд.
— Я постараюсь, — прохрипела Корделия, сгибаясь пополам. — Минуточку. Только. Дайте мне. Минутку. — Свежий ветер, холодеющий по мере того, как склонялось к горизонту осеннее солнце, хлестнул по разгоряченной коже. Небо затянули серые тучи — ровной молочной пеленой. Постепенно, понемножку ей удалось выпрямиться, несмотря на боль в животе. Эстергази, который замыкал их отряд и гнал лошадь в не столь бешеном темпе, наконец, присоединился к ним на поляне.
Ботари кивнул на далекое зеленое пятнышко. — Вот они.
Петр прищурился. Корделия вгляделась. На лужайку приземлились пара флайеров. Это не машины Эйрела. Из флайеров, точно муравьи, высыпали люди в черной форме — среди них виднелось несколько ярких проблесков бордового с золотом или темно-зеленых точек офицерских мундиров. «Прекрасно. Наши враги и друзья носят одну и ту же форму. И что нам делать: стрелять в любого и пусть бог отличит своих?»
У графа был кислый вид. Что они делают там — громят его дом, переворачивая все вверх дном в поисках беглецов?
— Разве они не могут сосчитать, сколько лошадей недостает в конюшне, и понять, как именно мы уехали? — спросила Корделия.
— Я выпустил всех лошадей, миледи, — ответил Эстергази. — Так у них хоть шанс есть. Не знаю, скольких нам потом удастся собрать.
— Боюсь, большинство их так и будет бродить поблизости, — пожал плечами Петр. — Рассчитывая на овес. Жаль, что им не хватит ума разбежаться. Бог знает, до каких зверств способны дойти эти вандалы, когда поймут, что прочая добыча ускользнула.
На краю деревеньки сели еще три флайера. Вышедшие оттуда вооруженные люди исчезли между домов.
— Надеюсь, Зей успел их предупредить, — пробормотал Эстергази.
— А эти несчастные тут причем? Кому они-то могут понадобиться? — удивилась Корделия.
— Не они, а мы, миледи, — ответил Эстергази мрачно. Встретив ее смущенный взгляд, он объяснил. — Мы, оруженосцы. Там наши семьи. Эти типы вышли на охоту за заложниками.
Корделия вспомнила, что у Эстергази в столице жена и двое детей. Что с ними сейчас? Предупредил ли их хоть кто-то об опасности? Судя по виду, Эстергази спрашивал себя о том же.
— Конечно, Фордариан включится в игру с заложниками, — сказал Петр. — Он уже готов. Тут или пан, или пропал.
На узкой челюсти Ботари заиграл желвак, когда он уставился в темнеющее небо. Вспомнил ли кто- нибудь про мистрис Хисопи?
— Скоро они начнут поиск с воздуха, — заявил Петр. — Нам пора в укрытие. Я пойду первым. Сержант, поведешь ее.
Он развернул коня и исчез в подлеске, двигаясь по настолько малозаметной тропинке, что Корделия сперва ее даже не разглядела. Теперь, чтобы водрузить ее на борт транспортного средства, потребовались
