— Спасибо, просветил, — сухо ответила она.
— И, честно говоря, — продолжал он, — если вы правы и мы заблуждаемся… то быстрее всего вы это докажете, сотрудничая с нами. — И он умиротворяюще улыбнулся.
— Да, это верно… — Но как насчет такого пустяка, как гражданская война на Барраяре? Этого небольшого камушка преткновения? Бумага оборачивает камень…
— Мне очень жаль, Корделия. — Он говорил искренне.
— Да ничего, все нормально.
— Это была действительно хитроумная уловка со стороны барраярцев, — задумчиво проговорила Мехта. — Спрятать агентурную сеть за любовной историей. И я могла бы даже поверить в нее, будь герои немного правдоподобнее.
— Да, — сердечно согласилась Корделия, внутренне корежась от ярости. — С трудом верится. что тридцатичетырехлетняя женщина может влюбиться, как девчонка. Совершенно неожиданный… дар, в моем-то возрасте. И еще более неожиданный в сорок четыре, насколько я понимаю.
— Именно, — подтвердила Мехта, довольная понятливостью Корделии. — Кадровый офицер средних лет — не слишком подходящая фигура для романа.
Тейлор, стоявший позади нее, открыл было рот, словно желая что-то сказать, но потом передумал и углубился в изучение собственных ногтей.
— Думаете, вы сможете излечить меня от этого? — спросила Корделия.
— О да.
— Понятно. — «Сержант Ботари, где же ты? Слишком поздно». — Вы не оставляете мне выбора. Интересно.
«Тяни время, — нашептывал внутренний голос. — Жди подходящего случая. Если он не подвернется, устрой его сама. Представь, что это Барраяр, где все возможно».
— Можно мне п-принять душ? П-переодеться, собрать вещи? Насколько я понимаю, это затянется надолго.
— Разумеется. — Тейлор и Мехта обменялись взглядом облегчения. Корделия мило улыбнулась.
Доктор Мехта прошла за ней в спальню без санитара. «А вот и благоприятная возможность», — промелькнуло в мозгу у Корделии. Даже голова закружилась.
— Хорошо, — сказала она, закрывая дверь. — Мы можем поболтать, пока я собираюсь.
«Сержант Ботари… есть время говорить, и есть время, когда даже самые лучшие слова не помогут. Ты был неразговорчив, но ты никогда не подводил. Жаль, что я не сумела понять тебя по-настоящему. Слишком поздно…»
Мехта уселась на кровать — видимо, чтобы понаблюдать за экспонатом своей коллекции, извивающемся на пронзившей его булавке. За триумфом своего дедуктивного мышления. «Собираешься написать обо мне научный доклад, Мехта? — мрачно размышляла Корделия. — Бумага оборачивает камень…»
Она слонялась по комнате, выдвигая ящики, хлопая дверцами шкафчиков. Она нашла ремень… затем еще один… затем пояс-цепочку. Вот ее документы, кредитные карточки, деньги. Она делала вид, что не замечает их. На ходу она что-то говорила. Ее разум бурлил. «Камень ломает ножницы…»
— Вы слегка напоминаете мне покойного адмирала Форратьера. Вы оба хотите разобрать меня на части и посмотреть, что за механизм у меня внутри. Хотя Форратьер больше напоминал ребенка — не собирался потом за собой убирать. А вы, с другой стороны, хотите разобрать меня даже не ради удовольствия, а просто так. При этом вы искренне намерены затем снова собрать меня, но, с моей точки зрения, разница не столь уж велика. Прав был Эйрел, говоря о людях в зеленых шелковых комнатах…
Мехта выглядела озадаченной.
— Вы перестали заикаться, — заметила она.
— Да… — Корделия остановилась рядом с аквариумом, с интересом разглядывая его. — Действительно. Как странно. — «Камень ломает ножницы…»
Она сняла крышку с аквариума. К горлу подступила знакомая дурнота — смесь страха и трепета. Она словно невзначай зашла к Мехте со спины, держа в руках цепочку и рубашку.
«Я должна сделать выбор. Я должна сделать выбор
Она метнулась вперед, накидывая пояс на шею врача, заломила ей руки назад и крепко обмотала запястья другим концом цепочки. Мехта издала сдавленный писк. Держа ее сзади, Корделия прошептала ей на ухо:
— Сейчас я снова позволю вам дышать. Надолго ли — зависит от вас. Вы будете вкратце ознакомлены с настоящими барраярскими методами допроса. Прежде я их не одобряла, но в последнее время начала понимать, что порой без них не обойтись — например, когда ты безумно торопишься.
Нельзя позволить ей догадаться, что я притворяюсь.
— Сколько человек Тейлор расставил вокруг здания, где их посты?
Она слегка ослабила хватку. С остановившимся от страха взглядом Мехта выдавила:
— Нисколько!
— Все критяне — лжецы, — пробормотала Корделия. — Да и Билл не дилетант. — Она подтащила доктора к аквариуму и погрузила ее голову в воду. Та отчаянно сопротивлялась, но Корделия — более высокая, сильная, лучше тренированная — удерживала ее с такой неистовой силой, что сама себе изумлялась.
Мехта обмякла, начиная терять сознание. Корделия вытащила ее и позволила пару раз вдохнуть.
— Не хотите пересмотреть свою оценку? — «Господи, а что если это не сработает? Теперь они уже ни за что не поверят, что я не агент».
— Ох, не надо, — просипела Мехта.
— Ладно, поплавай еще. — Она снова мокнула ее. Вода качалась и выплескивалась из аквариума. Корделия видела сквозь стекло лицо Мехты, странно искаженное, мертвенно-желтое в причудливых бликах от камушков на дне. Изо рта вырывались серебристые пузырьки воздуха, струившиеся вокруг ее лица. Некоторое время Корделия зачарованно наблюдала за ними. «Под водой воздух струится словно вода, — думала она. — Как интересно. Существует ли такая вещь, как эстетика смерти?»
— Говорите. Сколько? Где?
— Нисколько, правда!
— Попейте еще.
Во время следующего вдоха Мехта прохрипела:
— Вы не можете убить меня!
— Ставьте диагноз, доктор, — прошипела Корделия. — Я в здравом уме и притворяюсь сумасшедшей, или сумасшедшая, притворяющаяся нормальной? Растите жабры! — У нее сорвался голос. Она снова погрузила лицо своей жертвы в воду, заметив, что сама задерживает дыхание. «А что если она права, а я ошибаюсь? Что если я действительно агент, и даже не подозреваю об этом? Как отличить копию от оригинала? Камень ломает ножницы…»
Дрожа всем телом, она явственно представила, как держит и держит голову этой женщины под водой, пока та не перестает сопротивляться, пока не потеряет сознание, и потом еще — чтобы удостовериться в окончательной гибели мозга. Власть, возможность, воля — у нее есть все это. «Так вот что чувствовал Эйрел тогда, на Комарре, — подумала она. — Теперь я понимаю… нет. Теперь я знаю».
— СКОЛЬКО? Где?
— Четверо, — прохрипела Мехта. Корделия обмякла от облегчения. — Двое снаружи в фойе. И еще двое — в гараже.
— Спасибо, — машинально поблагодарила ее Корделия, но горло стиснул спазм, и голос ее был едва слышен. — Простите меня… — Она не знала, услышала ли ее посиневшая Мехта, поняла ли. Бумага оборачивает камень…
Она связала женщину и вставила ей кляп — тем же манером, как проделал это когда-то Форкосиган с захваченным Готтианом. Пристроив связанную за кроватью (чтобы не было видно от дверей), Корделия быстро рассовала по карманам кредитные карточки, документы и деньги, затем включила душ.
Она на цыпочках вышла из спальни, отрывисто дыша через рот. Ох, как нужна сейчас минута, всего
