Каштанов. Надо заметить, что Тобольская была не только лихой журналисткой, но и везучей. Известно, что зверь всегда бежит на ловца. В данном случае зверем был хирург, а ловцом – папарацциха. Конечно, встретить в многомиллионном городе именно того, за кем охотишься, особая удача, однако, признаемся честно, если бы не усилия авторов, может, этой встречи и не случилось бы.
В этот исторический момент Каштанов как бы невзначай взял маленькую кругленькую булочку и тотчас целиком запихнул ее в рот. Никто не обратил на это внимания.
Кроме Джекки. Ее опытный репортерский глаз засек кражу.
А в это время Каштанов, дожевывая первую булочку, так же небрежно прихватил вторую.
Джекки толкнула локтем Владика и прошептала:
– Быстро сними вон того дядю! Скрытой камерой!
Владик нагнулся, схватил камеру и мигом сообразил, что лучшая позиция для скрытой съемки – это находиться под столом. Он плюхнулся на пол и начал снимать «того дядю».
А «тот дядя» взял третью булочку, и этот воровской акт был уже запечатлен на видеопленку.
Владик был хроникером экстра-класса. Его камера всегда находилась в боевой готовности, и поэтому он успевал зафиксировать то, что многие его коллеги упускали, ибо долго раскачивались.
Естественно, в визир телекамеры оператор видел происходящее не в цвете, а черно-белым. Режиссер, в случае если по нашей повести снималась бы цветная кинокартина, наверняка показал бы кадр, где академик трескал краденое, именно в черно-белом изображении. Это монохромное вкрапление придало бы цветной ленте дополнительную элегантность, если хотите, своеобразный визуальный шарм. А впрочем, возможно, постановщик фильма до такого изыска и не дотумкал бы, но это его дело...
Джекки приблизилась к пожирателю булочек и поздоровалась с нарочитой приветливостью:
– Добрый день, Антон Михайлович!
Вор понял, что его разоблачили, и тотчас подавился похищенным.
– Разрешите! – сказала Джекки и, не дожидаясь ответа, хорошенько постучала горемыку по спине.
Тот проглотил застрявший кусок и поблагодарил:
– Спасибо большое! Вы у меня лечились? – Антон Михайлович пристально вгляделся в лицо молодой женщины. – Я вас где-то видел.
– Это у вас такое хобби – воровать булочки? – Джекки пыталась разобраться в ситуации.
Ответ был предельно искренним:
– Денег нет, а есть хочется.
– У вас нету даже на булочку? – поначалу не поверила Джекки. – У знаменитого хирурга?
Каштанов виновато развел руками:
– Все деньги ушли на гостиницу.
– Вам не у кого одолжить, у вас нет друзей?
– Ни при каких обстоятельствах я денег не одалживаю, это мое правило!
– Но заначка у вас должна быть.
– Заначка? – пожал плечами доктор. – У меня ее никогда не было.
– Но ведь вы женаты?
– Конечно.
– Муж без заначки – это не мужчина. – Джекки невольно повторила формулировку жены.
– Ой, вспомнил! – воскликнул вдруг Антон Михайлович. – Так вот как она меня обозвала. – И грустно закончил как бы про себя: – Правильно я на нее обиделся...
– Давайте я вас покормлю обедом! – предложила журналистка. – Выбирайте что хотите!
– Но я в долг не беру! – сопротивлялся Каштанов.
– Ну хорошо, а подарки вы принимаете?
– Тоже нет.
– А милостыню?
– Подайте академику... – пропел Антон Михайлович. – Хорошенькое дело!
– Я тоже ни разу не подавала академику! – И Джекки решительно стала уставлять поднос тарелками с едой. – Накормить нищего – это святое!
Голод отбросил прочь моральные постулаты, и Антон Михайлович с жадностью набросился на пищу.
Покидали кафе вместе. Каштанов все еще слегка прихрамывал.
– Кстати, мое имя Женя, но друзья предпочитают называть меня Джекки, – представилась журналистка и поинтересовалась:
– Вы всегда прихрамываете?
– Последние четыре дня. После того как в гостинице одна психованная идиотка сшибла меня с ног.
– Так это были вы? – неискренне изобразила удивление репортерша.
– А идиотка, значит, вы? – догадался пострадавший. – Вот где я вас видел...
На улице около машины, принадлежащей Джекки, они начали прощаться. Автомобиль – в прошлом белый жигуленок – заслуживает специального описания: это была ржавая-прержавая машина невероятно почтенного возраста. Оставалось загадкой, почему она ездит. Под ветровым стеклом красовалась надпись: «В ремонт», чтобы не придиралась милиция. Владик укладывал аппаратуру на заднее сиденье.
– Вот моя визитная карточка. – Джекки протянула визитку. – Если это не тайна, сейчас вы куда?
– Вообще-то, тайна. – Каштанов прочитал визитку. – Спасибо, будет куда отослать деньги за сегодняшнее угощение. Для начала побегу на Ленинградский вокзал, попробую махнуть в городок Крушин, есть такое прелестное место, вряд ли вы о нем слышали.
– У вас небось на метро денег нету?
– Нету.
– Тогда предлагаю – побежим на вокзал на машине! – Джекки кивнула в сторону поджидавшего автомобиля.
– Это ваша? – полюбопытствовал Антон Михайлович, кивнув в сторону рухляди.
– Угу, – горделиво ответила Джекки.
– Роскошная колымага! – одобрил Каштанов.
– Я рада, что вам понравился мой лимузин. Так едем!
– Вы, оказывается, добрая!
– Вот так меня еще никто не обзывал! – воскликнула Джекки.
Около Ленинградского вокзала Антон Михайлович покинул машину. Джекки выскочила вслед за ним.
– Как вы поедете в свой Крушин?
– Зайцем, наверное.
– Но вас же оштрафуют!
– Это бессмысленно, что с меня возьмешь?
– Тогда вас снимут с поезда. В последний раз предлагаю вам взаймы.
– В последний раз повторяю – взаймы не беру!
– Ну как вам угодно – Джекки направилась обратно к машине. До свидания. – Потом обернулась: – Может, мне самой отвезти вас в этот Крушин?
Каштанов насторожился:
– Двести километров туда, столько же обратно – ваша доброта не имеет границ!
Джекки поняла, что в своем усердии переборщила.
– Я не подозревала, что это так далеко. Значит, еще раз до свидания!
Она уселась за руль и, выглянув в окошко, посоветовала:
– Продайте что-нибудь!
– Что? – растерялся Каштанов. – У меня ничего такого нет.
– Скажем, часы, авторучку...
– Моим часам двадцать с лишним лет, кто их возьмет?
– Я.
Антон Михайлович нахмурился.
– Тут что-то не так. Объясните, пожалуйста, что вам от меня нужно?
