Справа от нашей роты все обстояло не так радужно. Там танки противника тоже под покровом ночи подъехали на расстояние 60–70 метров от наших позиций. На том участке часть траншей была насыпная из- за болотистой местности, и танки беспрепятственно расстреляли траншею. Нашим пришлось отступить, и пехота противника после тяжелого боя заняла 200 метров траншеи по фронту. Им также удалось захватить один блиндаж…
…Энергичная контратака началась утром 12 февраля. Она продвигалась хорошо, и к полудню вся траншея снова была в наших руках. Многие пали в том бою, но на место павшего сразу вставал следующий. Через наши позиции в тыл постоянно шли раненые, кто шел сам, кто при помощи других. Солдат не жалели, но позиции отбили. Противник тоже понес потери, в месте прорыва осталось много убитых. Противник сильно укрепил место прорыва — с небольшого участка собрали 18 пулеметов на лыжах со щитками».
На фронт 90-й стрелковой дивизии был переброшен 43-й отдельный разведывательный батальон с химическими танками и одним экранированным танком Т-26. Задачей 1-й роты танков БХМ было зажечь финские лесные завалы, вызвав тем самым детонацию мин. 2-я рота должна была выжигать финскую пехоту в траншеях. Один огнеметный танк финнам удалось повредить. 286-й полк вновь перешел в атаку и снова захватил часть финских траншей, но дальше продвинуться не смог. 6 танков было подбито огнем финских противотанковых орудий, 4 подорвалось на минах. Экранированный танк получил б прямых попаданий, но повреждений не получил. 13 февраля советское наступление продолжилось, но финны с трудом его отбили. В районе ручья Муста-оя, на участке наступления 173-го полка, 40-я танковая бригада попыталась даже применить саперный танк с мостом для преодоления загражении, но саперный танк подорвался на минах.
14 февраля, в результате прорыва фронта в Ляхде, командующий 1-й дивизией генерал-майор Лаатикайнен принял решение отвести части 1-й бригады за реку Перрон-йоки. В результате прорыв финской основной оборонительной линии расширился. 15 февраля финские части получили приказ отойти на промежуточную оборонительную линию. 1-я бригада в боях 11–15 февраля понесла потери около 60 % личного состава и насчитывала не более 400 человек. Советские потери также были высоки. За период боев по прорыву финской основной оборонительной линии в феврале 1940 года 286-й полк потерял 39 человек убитыми, 419 ранеными, 11 пропавшими без вести и 15 обмороженными, 173-й полк — 97 человек убитыми, 376 ранеными, 18 обмороженными и 33 заболевшими. 588-й полк — 35 убитыми, 261 ранеными, 10 пропавшими без вести, 18 обмороженными, 19 заболевшими. Общая убыль личного состава в стрелковых полках дивизии составила 1351 человек.
Таасионламмет: одно ПТР на бригаду
В декабре 1939 года 14-й пехотный полк, занимавший оборону между железной дорогой Выборг — Ленинград и западным берегом озера Муолаанярви, с легкостью отбил все атаки 24-й стрелковой дивизии. На боеспособность прославленной в Гражданской войне дивизии Красной Армии сильно повлияла гибель командира дивизии комбрига Вещева 6 декабря 1940 года. Подробностей гибели комбрига немного. По свидетельству ветерана дивизии, полковника в отставке Давиденко, Вещев попал в засаду по пути из одного полка в другой:
«С Вещевым было такое. Вещев решил поехать в мой полк. Приехал. Какие-то указания сделал и должен был отправляться обратно. Там была небольшая лощина и маленький ручеек. Туда мы дошли, а там финны сидят на дереве и начали стрелять. Мы — обратно. Он нам дал указание — найти проход ему, чтобы спокойно пройти. Мы два разных маршрута опробовали, и оба раза нас обстреляли.
У меня лошадь была — Любимчик; когда мы были на Ханко, нам приказали всех лошадей перестрелять, а я не смог. Я его вырастил сам, я его сам кормил, на луг выводил. Он меня знал. Никто не мог его поймать, только меня он слушал. Командира посадили на лошадь, и ему нужно было галопом проскочить эту лощину. Помимо этого, я туда выслал двух разведчиков, чтобы они его провели. Обоих разведчиков ранило, но командир дивизии проскочил. Представляете, командир дивизии с двумя солдатами ушел? У нас такого уже не было в годы Великой Отечественной войны. Такого вообще не было. Командир дивизии — без никакого управления, без никакой связи, без никакой охраны — пошел в другой полк. А комдив наш был не пехотинец и не артиллерист — вы знаете, нет? Он сам был летчик. На учениях он пролетел под проводами высоковольтной передачи. Его за это сняли, направили на курсы и прислали к нам, командовать дивизией — так мне это рассказывали».
Январь 24-я стрелковая дивизия, как и другие части РККА на перешейке, провела в подготовке к новым наступлениям. В частности, артиллерия вела огонь прямой наводкой по финским ДОТ с заранее оборудованных позиций на озере Суурсуо. Помимо этого, артиллерия вела методический огонь на разрушение финских позиций. Так, несколько раз обстрелу прямой наводкой подвергся ДОТ № 5 и ДОТ № 4.
23 января 14-й пехотный полк был сменен подразделениями 2-й бригады. 3-й батальон бригады, занявший позиции на северной оконечности болота Суурсуо, с удручением констатировал плачевное состояние обороны: «Боевые позиции, которые нам оставил 22 января 14-й пехотный полк, в плохом и недостроенном состоянии. Окопы слишком мелкие, в некоторых местах (опорный пункт И) перемещаться в них можно только ползком. Между опорными пунктами КЗ и Ц окоп построен на открытой местности, насыпным способом. Ходы сообщения либо отсутствуют, либо обеспечивают укрытие только при передвижении ползком. На каждый опорный пункт приходится только два-три блиндажа. В опорном пункте 8-й роты они представляют из себя высокие надземные сооружения, слабо защищающие личный состав от осколков».
С 23 января по 11 февраля 1940 года батальоны бригады всеми силами улучшали разбитые позиции: были углублены траншеи, заново установлены минные поля на болоте. Укрепление оборонительных позиций на болотистой местности добавляло свои трудности — не было камней, и даже грунт приходилось доставлять на позиции с соблюдением всех мер предосторожности.
С советской стороны также постоянно слышался шум работы — советские саперы оборудовали исходные позиции для наступления в непосредственной близости от финских позиций, иногда под прикрытием дымовой завесы. Финны, как могли, препятствовали этой работе огнем артиллерии и минометов. Советская артиллерия все так же обрабатывала финские позиции, в результате чего было уничтожено два ДЗОТ: «артиллерия противника продолжила методическое уничтожение обнаруженных ими огневых точек». Все это указывало на приближающееся советское наступление.
В ночь с 10 на 11 февраля советские минометчики произвели мощный огневой налет на финские заграждения на болоте, и в 09.30 24-я дивизия начала разведку боем силами до роты. При разведке боем советская артиллерия вела интенсивный обстрел опорных пунктов левее и правее направления удара. После этого на опорные пункты КЗ и И обрушилась вся мощь советской артиллерии. В опорном пункте КЗ финский командир, фенрик резерва Савинен, предусмотрительно отвел свой взвод по ходам сообщения в тыл и сумел избежать серьезных потерь. В соседнем опорном пункте И ходов сообщения в тыл не было, и уже при артобстреле финны понесли серьезные потери убитыми и ранеными.
В 12.40 началась атака — прикрываясь щитками, красноармейцы 2-го и 3- го батальонов 274-го полка при поддержке танков Т-26 155-го отдельного танкового батальона медленно продвигались вперед, и вскоре заняли часть траншей на стыке опорных пунктов КЗ и Л «в основном благодаря действиям четырех танков», как признают сами финны. Для поддержки наступающих частей на прямую наводку была установлена 122-мм пушка.
Командование 3-го батальона бригады моментально потребовало помощи, и 2-й батальон бригады прислал подкрепления. К 13.10 советское наступление развернулось по всей ширине болота, но было очевидно, что оно преследует цель связать резервы финнов и не позволить перебрасывать резервы на направление главного удара, который наносился в направлении опорных пунктов взводов КЗ и 11. К 16.30 в
