листке бумаги.
— Откуда букет этот? — Стасик удивлён. — Когда мы уходили, на тумбочке валялись только крошки. Кто бы мог цветы подсунуть?
— Не иначе как девчонки! — строит догадки Мирон. — Знаю их. Им бы только цветы нюхать.
— Тома Асеева! — уточняет Петя. — «Любимому Стасику»… Как в кино…
— Много понимаешь! — с издёвкой бросает Колька Мерлин. — В кино мужчины женщинам цветы дарят. А тут всё наоборот! — Он берёт с тумбочки букет, нюхает. — Смотрите — бумажка! Прямо в цветы воткнута. Наверное, тебе, Стаська! Прочесть?
— Что я, сам читать не умею?
Стасик читает: «Привет тебе, Стасик — весёлый человек! Нам нужно встретиться. Обязательно! Это очень важно. Приходи сегодня в 17.00 к нашему городку. Твой Тим».
— «Тим»… Что это такое? — недоумевает Петя.
— Ясно что — имя! — подсказывает специалист по разгадке имён Колька Мерлин. — В книге, правда, такого не встречал. Там только русские имена. А это иностранное. В Америке есть Том. Наверное, и Тим есть.
— Никакое это не имя! — Мирон решительно захлопывает недочитанный том «Записок о Шерлоке Холмсе». — Нужно расшифровать три буквы, и получится тайная организация. Хотите, расшифрую?.. Дайте подумать… Есть! «Тим» — это «Тайный интернат мальчишек»! Здорово? А?
— Здорово, да не очень, — возражает Стасик. — Интернатов без девчонок не открывают. Тогда бы отличников было с гулькин кос… Так написать мог только один человек — дядя Тимоша. Сокращённо — Тим. Всё очень просто!
— Слушай, Стасик, записка какая-то таинственная. Может, кто-нибудь тебя заманить хочет. Не ходи!
Стасику смешно его слушать.
В назначенное время он останавливается возле зелёной будки часового и ждёт. Из военного городка то и дело выходят солдаты и командиры. Наконец показывается Тимофей Савельев. Он весело подносит руку к шапке:
— Здравия желаю, Стасик!
— Здравствуйте, дядя Тимоша!
— Вот заладил — «дядя» да «дядя»! Я же только в прошлом году школу закончил. А ты меня — «дядя». Рано ещё. Зови просто Тим.
— Не могу Тимом. Язык не поворачивается.
— А ты поверни его как следует. Другие ребята давно либо Тимофеем, либо Тимом зовут. И ты так зови. Договорились?
— Договорились.
— Ну, тогда порядочек!
К ним навстречу спешит, поскрипывая сапожками на снегу, какая-то девушка. Пальто нараспашку. Размахивает на ходу белой сумочкой. Волосы золотистыми струями выплёскиваются из-под шапочки. Да это же Любовь Павловна! Не мудрено, что Стасик сразу её не узнал: никогда прежде он не видел её такой нарядной!
Она смущённо пожимает Тимофею руку, и они втроём отходят от будки, сворачивают за угол. Медленно бредут вдоль забора.
Стасик, держась за руку Тимофея, старается идти в ногу с ним: Тим левой — и он левой, Тим правой — и он правой. Шаг в шаг, как всегда военные ходят.
— Я очень боялась, Тимоша, что опоздаю… Наша дежурная сказала, что ты прощаться приходил. Я и не знала, что ты уезжаешь…
— Ровно через час. — Тимофей смотрит на часы. — Спасибо дежурной, что предупредила вовремя. Я вас нигде не мог найти. Думал, не увижу больше. Вот и попросил дежурную передать цветы и тебе и Стасику.
— Там было написано: «Твой Тим», — вспоминает Стасик. — Значит, я твой друг, да?
— А ты ещё сомневаешься? Конечно, мой друг. А как же иначе! — Тим крепко сжимает ладонь Стасика — даже чуть-чуть больно делается. — Помнишь, Стасик, — спрашивает Тимофей, — как генерал к вам в интернат приезжал — обещал ребят на танковые учения позвать? Так вот, вчера он сказал мне, что летом, когда я вернусь, на эти учения решено весь ваш класс позвать. И специальный отряд юных разведчиков создадим.
— Мы с Мироном, Колькой и Петей первыми попросимся в разведку. Всё разузнаем! — заверяет Стасик. — От нас дядя Ти… фу, совсем забыл, просто Тим, ни один секрет не утаить! Всё разведаем!
— Меня-то, вояки, с собой возьмёте? — искоса посматривает на Тимофея и Стасика вожатая. — Или же мне у самого генерала выпрашивать разрешение?
— У нас будет боевой разведывательный батальон, — с достоинством отвечает Стасик. — Женщин, пожалуй, можно. Санитарками.
— Я, признаться, боялся, что откажет! — смеётся Тимофей и подхватывает Любовь Павловну под руку. — Значит, и на марше будем все вместе!
Светлые волосы вожатой треплет ветер. На щеках горит румянец. И Стасик вспоминает, что вот так же пламенели её щёки, когда он шагнул в круг позора, а Любовь Павловна переживала за него. Как давно это было!
Они останавливаются. Тимофей кладёт руку Стасику на плечо:
— Вот и пришла пора расставания…
Стасик видит, что глаза у него не такие весёлые, как прежде. В глубине их грустинка.
— Улетаю я сегодня, друзья. Помните, как в песне поётся: «Дан приказ ему на Запад…» Вот и мне такой приказ вручили. Ты не забывай меня, Стасик. И Любу слушайся. Ладно?
Он говорит сбивчиво, а потом и вовсе умолкает. Любовь Павловна тоже молчит. У обоих глаза задумчивые.
О чём думают Тимофей и вожатая, Стасику неизвестно. А сам он думает о предстоящей разлуке. Очень не хочется расставаться с Тимом. Но приказ есть приказ… Хорошо ещё, если Тим возвратится. Стасик как-нибудь потерпит. Он готов сколько угодно ждать: и год и два. Только лучше поменьше. А если насовсем? Стасик всё равно разыщет его! Насушит мешок сухарей и отправится по белу свету. Найдёт его и скажет: «Нет у меня никакой родни. Вы, Тим, мне и отец, и брат, и друг, и вожатый, и командир — не могу без вас! Не верите? Хотите, докажу? Вот сейчас ладонь к горящей свечке приставлю и не пикну, могу в ледяную воду нырнуть, чтобы вы мне поверили…»
Так думает Стасик.
— Завтра, Тимоша, ты будешь уже далеко, — задумчиво говорит Любовь Павловна. — Даже не представляю, как это наши мальчишки — и вдруг без тебя… Затоскуют…
Стасик удивлённо смотрит на вожатую: каким образом она подслушала его мысли? Не могли же они у неё сами по себе возникнуть!
Тим протягивает руку Любови Павловне, потом обхватывает Стасика за плечи, притягивает к себе и, прощаясь, говорит взволнованно:
— Ничего, друзья мои весёлые, мы ещё встретимся! Не на земле, так на дальней планете, где Стасик приземлится вместе со всей своей командой… Что на это скажешь, космонавт Комов?
У «космонавта» Комова перехватывает горло.
Часть вторая
Комендант пушистого царства
