На полигоне…
— Вот видишь… Диверсант так просто на гору не полезет…
Глава VI
Парашют в погребе
Из кустарника тропинка круто сворачивает на полянку. Видна крыша избушки лесника. Над ней плакуче повисли ветви берёзы. Саша тянет Стасика за рукав:
— Ш-шш… Дальше нельзя… Там, по-моему, кто-то есть.
— С чего ты взял?
— Костёр под берёзой…
Стасик отрывисто командует:
— Окружаем диверсанта. Главное — внезапность!
Мальчишки огибают полянку цепочкой. Прячась в высокой траве, они ползут как ящерицы. Избушка совсем рядом. Возле неё чадит угасающий костёр. Никого не видно. Вполне возможно, что неизвестные в избушке.
Стасик поднимается из бурьянной зелени. Саша, махая посохом, вслед за своим командиром взбегает на крыльцо, проникает в комнату.
Там пусто. Но на полу, под столом, лежат три огромных гвоздя и плоскозубцы. Прошлый раз, когда Саша со Стасиком заглядывали в избушку, ничего этого не было.
Стасик поднимает гвозди, осматривает каждый в отдельности.
— Видишь, — показывает он Саше свежие зарубины на шляпке. — Должно быть, они были вбиты во что-то твёрдое. Гвозди вынуты совсем недавно. Откуда? И зачем? Надо проверить…
Они шарят по всем углам комнаты, изучают, нет ли где — на стене, на полу или на потолке — следов от вынутых гвоздей. Следов не осталось.
В избу заходят юнармейцы. Они докладывают, что у костра и вокруг лужайки ничего подозрительного не замечено. Диверсанты как сквозь землю провалились! И тут Борька Титов вбегает в избу с важным известием:
— Крышка!.. Прямо под крыльцом…
— Кому крышка? — не понимает Стасик. — И почему под крыльцом?
— Там крышка из досок… Хотел открыть… Побоялся. Вдруг, думаю, диверсанты в подземелье сидят?
Стасик спешит к выходу:
— За мной, гвардия!
Прямо под ступеньками крыльца четырёхугольный дощатый настил. Доски плотно подогнаны друг к другу, не иначе — крыша от погреба. Крыльцо служит ему чем-то вроде навеса, заслоняет от зноя и ветра. Стасик замечает в досках три глубокие вмятины и догадывается, что именно тут были вбиты те три гвоздя.
Стасик стучит по крыше посохом:
— Выходите немедленно! Гранату брошу…
Никакого ответа. Он прижимается ухом к доскам, прислушивается. Тихо. Ни вздоха, ни шороха.
Диверсант хитёр. Доверять его молчанию рискованно. Стасик просит ребят отойти в сторонку, рывком откидывает дверцу погреба, отскакивает назад.
— Сейчас будет взрыв! — кричит Стасик. — Назад.
И он бросает в мрачный проём под крыльцом еловую шишку. Слышно, как она глухо шлёпается о дно погреба.
Будь там кто-нибудь, обязательно бы дал знать о себе: ведь нарушитель слышал, как Стасик кричал про гранату.
Теперь можно без опаски спускаться в погреб. Стасик нащупывает ногами лестницу, скрывается в густой, отдающей сыростью темноте. Ребятам сверху видно, как там, на дне ямы, вспыхивает огонёк спички.
— Вот это да! — доносится удивлённый Стасин голос. — Здесь парашют!.. Рация!.. Фу, палец обжёг…
Спичка гаснет. Стасик выбирается из погреба, сосёт обожжённый палец.
— Что ж парашют с рацией не захватил? — спрашивает Саша Козин.
— Тяжело. Да и некогда с этим возиться. Потом, на обратном пути, заберём. Надо спешить в погоню. Диверсант где-то рядом…
Следы от крыльца расходятся в разные стороны: один уводит вверх, на гору, другой сворачивает влево, в сторону просеки. Отпечатки подошв на земле видны отчётливо. Можно, не сбиваясь, идти по тому и другому следу. Диверсанту, взявшему курс на Лысую гору, скрыться невозможно — обязательно угодит в ловушку, а вот его напарнику легко выбраться из зоны окружения: за просекой нет ни одного юнармейца. Стасик решает двигаться в этом направлении.
Он ведёт отряд знакомым маршрутом, где совсем недавно вдвоём с Сашей пробирались они к просеке. И вот впереди, там, где на лесной опушке лежат груды распиленных стволов, мелькнул какой-то человек.
— Он на просеке! — тревожится Стасик. — Надо преградить дорогу. Скроется в лесу — ищи его!
Нарушитель бросает дымовую шашку. В клубах густого дыма не разглядеть, куда он скрылся. Лишь по чадящей, непроницаемой завесе, пересекающей просеку, можно догадаться, что нарушитель где-то здесь, совсем близко.
Дым ест глаза, перехватывает дыхание. У Саши навёртываются слёзы. Борька Титов чихает без устали, словно простуженный.
Порывом ветра дымное облако рассеивается. Ребята замечают высокого человека, который мечется по просеке, как загнанный волк. У него нет выхода — оцеплен со всех сторон. Мальчишки подступают всё ближе.
— Ни с места! — орёт Саша Козин.
В грудь и в спину нарушителю нацелены палки. Незнакомец прикрывает козырьком фуражки лицо и быстро суёт руку в карман.
— Не сметь! Только попробуй! — сурово предупреждает Стасик. — Руки вверх!
Нарушитель неохотно подчиняется. Стасик вынимает из кармана его старого, в заплатах пиджака гранату-лимонку и приказывает друзьям связать руки задержанному.
— Куда направился сообщник? — спрашивает Стасик.
— Нет у меня никакого сообщника, — бурчит нарушитель. — Я действовал один.
— Нам всё известно: парашют обнаружен в погребе. Оттуда идут два следа…
— Коли известно, зачем же спрашивать…
— Хочу знать, какое у вас задание? Где место встречи со вторым? Ну!
Нарушитель ёжится, пытается освободить связанные руки. Мальчишки ещё прочнее стягивают узел. Фуражка у незнакомца явно не по размеру головы, широкая и обвисшая, в клеточку, как у клоуна Попова.
— С мальчишками не желаю разговаривать, — огрызается он. — Ведите в воинскую часть. Там всё скажу.
— То-то! Приведём куда следует! — Стасик оборачивается к ребятам: — Саша, будешь командовать конвоем. Крепче держи задержанного за верёвку! Глаз с него не спускай! Под усиленной стражей доставишь к сержанту Савельеву. Он ждёт нас на самой макушке горы. А мы попытаемся прорваться к юнармейцам Студёных Ключей. Надеюсь, что они уже схватили второго лазутчика. Но предупредить, что он побежал в их сторону, не лишне. Мало ли что…
Конвойные с Сашей Козиным во главе ведут задержанного по центру просеки: так безопаснее. Диверсант, видимо, понимает, что положение у него безвыходное, и потому бредёт послушно, не
