землю. Задержавшись на минутку, человек сначала по-военному козыряет флагу, а потом в пионерском салюте вскидывает ладонь над головой и, пригнувшись, быстро возвращается обратно.
— Ура! Мы победили! — орёт Стасик.
— Наша взяла! — вторит ему Колька Мерлин. — Ай да «Пионер»!
Ребята шумят, прыгают, машут кепками. Брови Владимира Семёновича распрямляются, глаза веселеют. Любовь Павловна до того счастлива, что кидается ему на шею.
Танк «Пионер» уже давно спустился под гору и исчез за лесом. Но на фоне вечернего неба, в лучах солнца, которое спряталось за Лысую гору, победно реет флаг интернатской армии.
— Ну вот, ребятки, и бою конец, — говорит генерал, подходя к юнармейцам, и пышные усы его словно разрастаются шире в радостной улыбке. — Сердце фронтового «Пионера» продолжает биться в новом танке. Эстафету вашу, Владимир Семёнович, приняли надёжные руки. Полюбуйтесь, как высоко подняли они боевое знамя пионерии!.. Сержанту Савельеву я разрешил проститься с вами здесь, на полигоне. Так что ждите героя!.. Ну, а мне пора возвращаться на командный пункт. Надо поздравить бойцов с успехом.
Знакомый ребятам зелёный «газик» увозит генерала к тому месту, куда, закончив учение, спешат из леса танки.
Глава XIII
Звёзды на погонах
Из танка, который остановился возле ребят, выпрыгивает Тим. За ним — Кирилл Свиридов и Иван Кудрин. Вид у них походный: на сапогах, на комбинезонах и даже на бровях пыль.
Тим, приближаясь к пионерам, стягивает с себя шлем, расстёгивает ворот комбинезона, приглаживает ладонями взъерошенные волосы. На лбу поблёскивают капельки пота.
— Ну и жара! — жалуется он. — Словно из пекла вырвался…
Стасик выступает вперёд и, стараясь придать голосу взрослую внушительность, громко произносит:
— От имени наших ребят поздравляю экипаж «Пионера» с большущей победой! Мы все гордимся, что наше знамя…
— А разве могло быть иначе? — перебивает его Тим. — Под таким знаменем да не победить! Порядочек!
— Ну как, понравилось наше учение? — спрашивает Иван Кудрин.
— Зд
— Нам так в атаку хотелось… — вздыхает Стасик.
— Понимаю ваше нетерпение, — сочувствует Тим. — Но каждому возрасту своё. Наступит и ваш черёд. Подрастёте, окрепнете… Армейскую закалку каждый мужчина обязан пройти. Об этом даже в Конституции написано.
— Мужчинам что! — встряхивает косичками Тома Асеева. — Девушек в армию не берут. Обидно.
— Словно мы хуже мальчишек, — говорит Женя Окунева.
— Какие из вас солдаты! — с издёвкой глядит на неё Колька Мерлин. — Вы просто-напросто куклы с бантиками!
— Не обижай девочек, — говорит ему Тим. — Они не куклы, а верные наши подруги! Всегда с нами.
Тома с Женей, приободрившись, свысока посматривают на Кольку Мерлина. Приятно слышать о себе такие слова!
— Командир дивизии приказал развести прощальный костёр, — говорит Тим. — Собирай, Борис Титов, свою поварскую команду и быстро в лес за сушником! Времени на расставание нам отпущено совсем мало. Так что спешите!
— Одна нога здесь, другая там! — напутствует Кирилл. — Я тебе помогу, ты мне — это первый закон на войне.
Воздух набухает синевой. Уже вечер. Первые звёзды вспыхивают на небосводе.
В отдалении от танка ребята раскладывают вязанки хвороста. Борька достаёт спички. В сушнике вздрагивают светляки: встрепенутся раз-другой слабой синевой и тут же, обессиленные, гаснут снова. Ни пламени, ни искры, ни треска. Один дым.
Борька, припав к костру, дует с таким усердием, что кажется, его щёки-пузыри вот-вот лопнут. Тома с Женей помогают ему раздуть огонь. Жмурятся от едкого дыма, суют носы чуть ли не в самое пекло. Наконец тоненькие хворостинки обволакиваются ярким пламенем. Оно перебрасывается на другие ветки, разгорается и шумит.
Сушник, осмелев, идёт войной на темноту — палит искрами. Стреляет далеко и метко. Одна искринка попадает прямо в лоб Борьке. Он злится:
— Зачем же в своих бабахать?! Раздул огонь на свою голову…
Темнота отодвигается дальше от костра, прячется где-то в сторонке, в лесной чаще. Там делается ещё угрюмее.
А здесь, возле костра, всё играет и прыгает в отсветах пламени, и можно разглядеть даже песчинки под ногами, веснушки на лицах у Тима и Стасика. Свет костра иногда доходит до танка, мирно стоящего возле высокой площадки, и видно, как в темноте матово мерцает броня на башне…
Ребята рассаживаются вокруг костра.
— А у меня припасена для вас приятная новость, — говорит Тим. — Генерал перед самым началом боя передал мне пакет…
Он достаёт из кармана листок и подносит его к свету.
В сумрачной тишине отчётливо слышно, как шелестит бумага в его руках, как потрескивает костёр.
— «Друзья-школьники, — читает Тим послание генерала, — члены пионерской дружины! От имени солдат и офицеров — участников недавнего «боя» — и от себя лично благодарю всех вас за те сведения, которые вы добыли перед нашим тактическим учением. Как доложил гвардии сержант товарищ Савельев, в разведке вы действовали по-солдатски: смело и находчиво. Поэтому наше командование приняло решение позвать всех вас на следующее учение и дать вам настоящее боевое задание.
К труду и обороне, к подвигам во славу нашей Родины будьте готовы!»
Не сговариваясь, все встают. Отдают пионерский салют:
— Всегда готовы!
Полыхает костёр. Отблески пламени пляшут на взволнованных лицах. В сиянии глаз, в лёгкой дрожи рук над головами, в строгой выправке ребячьих фигур — во всём ощущается волнующая торжественность момента.
Из темноты выбегает Бобик. Он весело машет хвостом и жмётся к Стасику.
— Вот неожиданность! Я-то собирался за тобой шагать… А ты сам из чулана удрал. Молодец! Вместе домой пойдём! — Стасик ласково тормошит Бобика.
Наступает минута расставания. Владимир Семёнович просит ребят построиться в колонну. Мальчишки хором кричат шефам:
— До свидания!
Любовь Павловна провожает танкистов до машины. Она идёт рядом с Тимом.
Перед тем как скрыться в танке, Кирилл и Иван машут пионерам на прощание руками.
— Приходите к нам в гости! — приглашает Стасик.
Тим не спешит в танк. Видно по всему: он хочет сказать вожатой что-то важное. Но почему-то не решается.
Любовь Павловна смотрит на небо, усыпанное звёздами, и говорит тихо:
— Даже звёзды любят вас, военных. Недавно мне в руки попала старинная книга по астрономии. И в
