Полевой сторож прикрикнул на мальчишек:
— Кто тут болтал про убийство? Да вы просто лыка не вязали, пьяные поросята!
— Поглядите на его шею, — сказал Пудриоле.
Хаген присел на корточки.
— Бог мой, вот это да! Беднягу задушили!
На шее фотографа запечатлелись следы пальцев. Душили с такой силой, что остались огромные синяки.
Толпа прибывала. Лампы окрашивали снег возле трупа в желтый цвет.
— Следует немедленно найти Рикоме, — распорядился г-н Нуаргутт. — Корнюсс мертв, это очевидно. И все же…
— Копф уже пошел за ним, господин мэр.
— Хорошо. Лучше всего подождать. Поскольку произошло преступление, не так ли?
«Поскольку произошло преступление…» Внезапный призрак Правосудия со всеми его атрибутами, последовательно запускаемыми в дело, — допросами, обысками и прочим — поверг каждого в состояние, схожее со столбняком.
В это мгновение раздался крик — к толпе бежал какой-то человек, которого трудно было разглядеть в темноте.
— Следы! — кричал он. — Не затопчите следы!
Круг раздвинулся. Но было поздно: два десятка человек уже вовсю утоптали снег. В незнакомце признали маркиза де Санта Клауса. Он в отчаянии махнул рукой.
— Вот досада! Здесь должны были остаться следы — четкие, как прописные буквы. Нужно найти их, теперь же найти. Это просто безумие то, что здесь наделали.
Он пожал плечами.
— Извините, сударь, — сухо возразил г-н Нуаргутт с той утроенной уверенностью, которую ему придавало его положение мэра, богатого землевладельца и хозяина игрушечной фабрики, — извините, сударь. Вы из прокуратуры? Или из полиции?
— Нет, разумеется! — оторопел маркиз.
— Какое же вам до всего этого дело?
— А! Превосходно, господин мэр. Если вы так полагаете…
Он резко развернулся и отправился назад в Мортфон.
Тюрнер спросил у Виркура:
— Что это, собственно, за субъект?
— Ты его знаешь не хуже моего. Некто господин де Санта Клаус.
Вернувшись в Мортфон, маркиз первым делом направился к Каппелю, но не застал его дома. В конце концов он обнаружил ризничего перед оградой у дома священника в обществе Копфа и доктора Рикоме, спешно приглашенного к аббату Фуксу. Сердце кюре, весь вечер сопротивлявшееся несчастью, уступило и билось едва слышно. Состояние священника внушало такое беспокойство, что решено было вызвать из Нанси машину «Скорой помощи». При всем том доктор прилагал все усилия, чтобы ободрить Каппеля, который потерял самообладание. Узнав от Копфа печальную новость, Рикоме вместе с ним торопливо удалился.
Погода угрожающе менялась. Вслед порывистому северному ветру поднялся настоящий вихрь, мощный и резкий, неистово свистевший в кронах. Катрин Арно почувствовала, что волосы ее заледенели. Она испуганно вскрикнула: пошел сильный снег.
Мэр терял терпение:
— Где же, в конце концов, Копф и Рикоме?
В тот же миг в темноте замелькал свет большого фонаря. Это были они.
Доктор осмотрел труп.
— Это убийство, — подтвердил он. — Типичное убийство! Нужно вызвать оперативную бригаду. Как бы то ни было, оставлять тело здесь нельзя. Будьте добры, помогите мне кто-нибудь…
Одна из женщин с беспокойством подняла голову.
— Ой! — воскликнула она. — Послушайте-ка!
Из лесу доносился прерывистый хруст. Ветер превращался в шквал и крушил ветви. Стремительно надвигалась буря.
— Побыстрей… Побыстрей…
Хаген и Виркур подхватили покойника под колени и под мышки. Женщины, подобрав юбки и придерживая шляпки, опередили мужчин и, спотыкаясь, пошли впереди.
В ушах звенел, нарастая с каждой минутой, беспрерывный гомон вспугнутых ночных птиц. Ураган приближался со стороны Вогезов. Он гудел и мчался по лотарингской равнине подобно скорому поезду. Ветер набросился сбоку на кучку людей; под его напором в снегу обнажились борозды, и взметенная вихрем пороша взмывала в небо, словно дым, смешиваясь с хлопьями, которые яростно неслись ей навстречу. Казалось, разверзлась пучина и поглотила все вокруг.
— Представляю, что творится сейчас в лесу, — заметил г-н Нуаргутт.
— Что вы сказали? — откликнулся доктор.
— Я говорю, что в лесу сейчас хуже некуда! — крикнул мэр.
Нужно было надсаживать горло, чтобы тебя услышали.
Из лесу доносились настоящие пушечные выстрелы: буря корежила и выворачивала с корнем деревья, ломала их, бросая одно подле другого и увлекая за собой оторванные ветви. На мертвенно-черном небе не было ни звезды. Погас один фонарь, потом другой. Женщины заголосили. Катрин Арно, испугавшись, схватилась за руку барона.
— Черт побери, это конец света! — выругался Викур; он задыхался и с трудом тащил свою ношу.
— Куда мы его денем? — спросил доктор.
— Что? — не расслышал мэр.
— Куда же мы его денем? — переспросил, напрягая голос, Рикоме.
— Кого?
— Покойника! — прокричал доктор.
— В мэрию! — крикнул в ответ г-н Нуаргутт.
Он добавил еще несколько слов, тут же проглоченных бешеным ветром, и лишь развел руками.
В мэрию набились кто только мог, и когда доктор снял с Деда Мороза шапку, парик и накладную бороду, все присутствующие ахнули. Под маскарадным костюмом и балахоном, которые Корнюсс не снимал с полудня, оказался совсем не тот, кого думали увидеть. Это был мертвец, но вовсе не фотограф!
— Что это за тип?
Никто не знал. Ни один человек не видел его в Мортфоне. У него было круглое лицо. Отсутствие бороды, усов и стриженые волосы делали его еще более круглым.
— У него физиономия как у немца, — сказал Копф.
— Видать, турист, из благородных, — заметил Хаген. — Посмотрите только, во что он одет!
В самом деле, одежда была добротной: шерстяной, очень плотный свитер, бриджи английского сукна, высокие ботинки из мягкой кожи.
В бумажнике обнаружились две купюры по сто франков и листки, испещренные цифрами, но никаких документов, удостоверяющих личность, не было. Кроме того, нашли перочинный нож, часы, платок и горсть мелочи.
На безымянном пальце левой руки покойный носил золотое обручальное кольцо.
Буря нарушила связь, и вызвать по телефону Нанси оказалось непросто. Наконец, после долгого ожидания и раздражающих перерывов, в трубке раздался голос, по которому мэр не сумел в точности определить, кто на проводе — следователь, комиссар полиции, инспектор уголовного розыска или капитан жандармерии. Судя по репликам, голос принадлежал человеку, которого внезапно подняли с постели.
— Вы говорите, преступление?
— Да, преступление. Человек задушен.
— Кто пострадавший? Он был влиятельным лицом в вашей местности?
— Он не местный. Никто его не знает. При нем нет никаких документов.
