заключалась в следующих строках:
' На теле рядового Харькова имеются многочисленные порезы. Определить проводилась ли вивисекция? Или нет? Не возможно. Основные органы (наружные) и отростки находятся на месте. Сверка с анатомическим атласом человека позволяет на 70 % утверждать, что излишков или нехватки наружных органов и отростков нет'
Ознакомившись с докладной, замполит так и не понял. Что такое 'вивисекция'? Но решил взяться за рядового Харькова. И послал за ним дневального по штабу. Вызвал писаря. Приказал ему подготовить списки личного состава части. Отдельно составить списки тех, кто до службы в армии состоял на милицейском учёте и отдельно список тех, кто имел погашенные судимости. Срок писарю дал сутки. Писарь, как положено, поплакался, доказывал, что это не возможно. Но замполит был настойчив. С грустным лицом писарь пошёл выполнять приказ. Попросив замполита сообщить в его роту, что он будет работать всю ночь. Замполит эту просьбу солдата выполнил. Закрыв дверь кабинета замполита, писарь радостно улыбнулся. Для начальника штаба он уже составлял такие списки. Переписать было не трудно, а на ночь он мог пойти в село. Адресок знал. Это радовало.
Через 15 минут в дверь кабинета замполита постучали. Получив разрешение замполита, в кабинет вошёл рядовой Харьков. Доложившись, он прошёл к столу замполита. Замполит внимательно осмотрел его. Обычный солдат из стройбата грязный, неухоженный. Странным было только одно. Обычно солдаты в части ходили в шапках с завязанными наверху ушными клапанами, а этот солдат опустил их и завязал тесёмки под подбородком. Но это значения для дела не имело, по мнению замполита не имело. Думать над этим не стоило.
Замполит предложил солдату:
— Прошу! Проходите, присаживайтесь! Снимайте шапку!
Солдат прошёл, присел на предложенный стул. Положил руки на колени. Шапку он не снял, сделал вид, что не слышал предложения замполита. Тот внимания на такой мелочи не заострял. Хочешь так? Пусть так и будет. И началась игра в вопросы и ответы. Играли честно. Замполит задавал сотни вопросов, а солдат отвечал односложно:
— Да. Нет. Не знаю.
Больше с него ничего вытянуть не удалось. Замполит не отчаивался. Он знал расследование лёгким, не бывает.
Наконец эта игра замполиту надоела. Он встал со своего стула. Дал понять разговор-допрос, закончен:
— Рядовой Харьков! Свободен! Идите в роту!
Солдат неуклюже встал, потоптался и вышел. Замполит вздохнул:
'Стройбат, стройбат! Что с них взять? Хотя мне служить здесь легче. Не бегаешь в атаку, не прыгаешь с парашютом, не сдаёшь зачёты по стрельбе. Деньги как майору, что здесь, что там платят одинаково, да и всё остальное довольствие не отличается!'
Обед уже начался и замполит засуетился. Обедал он дома. Машина у крыльца штаба его уже ждала. День прошёл в обычном режиме.
Следующий день был хорошим для всех.
С утра зам командира по хозчасти позвонил командиру 3-ей роты и приказал отправить в его распоряжение рядового Божко. По просьбе зав склада он оформляет его рабочим на склад. Командиру роты это было на руку. Солдат уходил на ставку. Его головная боль о выработке уменьшалась на одну единицу.
Паша сдержал слово. Зав складом был прапорщик, кладовщиками жёны офицеров. Понятно, нужны были рабочие по складу, что бы таскать, разгружать, убирать, склад и складскую территорию от мусора и снега. Для этих работ в штате были должности рабочих по складу. Это были хорошие места для солдат. В тепле без погони за планом и выработкой. Правда, того, что платили, едва хватало на вычеты за питание и одежду. Оставалось 5–6 рублей, которые шли на личный счёт солдата. Деньги он получал при увольнении в запас. Получались 120–130 рублей за почти два года. Копейки. Но были другие возможности иметь не плохие деньги. Склад есть склад. Усушка, утруска, бой. Хватало всем. Хлебные должности занимали только люди из команды Паши. Другие там работать не могли. Им просто не давали. Сбегали сами. Виктор понятно был свой. Вот и взяли. Система рабочих по складу была продуманна. Все четверо были из разных рот, то есть разных сроков службы. Получалось, увольнялся один солдат-рабочий, на его место брали нового солдата-рабочего из нового призыва. Старшим был тот, кому оставалось дослужить менее полугода. Это имело положительные стороны. Новичка не нужно было обучать специфике складской работы, его учили остальные трое. Но были и свои нюансы. Новичок первые полгода выполнял работу за остальных. Грузил, таскал всё практически сам. Об уборке, чистке снега и говорить не надо. В этот раз всё было иначе. Виктор почти ничего не делал. Трое остальных бросались всё грузить, разгружать, убирать сами. Даже 'дедушка' из 4-ой роты. Иначе и быть не могло. Ведь перед этим парнем трепетал даже Паша! Это знали все. Знали и что это такое. Вот и старались не прогневить. Виктор обживался на складе в тепле и заботе.
А замполит части искал врага. Списки солдат служивших в части и имевшие конфликты с законом писарь отдал ему утром. Доложил, что работал всю ночь и попросил разрешения идти отдыхать. Его вид соответствовал его словам. Воспаленные глаза, чёрные тени под глазами. Видно, что парень старался. Замполит похвалил его и разрешил идти отдыхать. А сам приступил к делу. Опыта оперативно-следственной работы он не имел. Теоретически кое-что знал. Почерпнул в прочитанных детективах и приключенческих романах, вот и полагался на своё политическое чутьё и интуицию. Нужно заметить был он не глуп. Списки 1 -ой, 2-ой и 4-ой рот отложил в сторону сразу. Слухи о криминальном авторитете поползли недавно. Логически не мог же он быть не узнанным и скрываться среди солдат этих рот прослуживших от полугода до полутора лет? Это было понятно! Искать следовало среди новобранцев, то есть среди солдат 3-ей роты. Это сужало круг поисков и облегчало задачу.
В 3-ей роте трое отбыли срок в колониях для несовершенно летних и 12 человек состояли на учёте в детской комнате милиции. Все они были из неполных или не благополучных семей. Проще говоря, воспитывались в семьях с одним родителем или бабушками, или семья была пьющей и многодетной. Обычные реалии не простой жизни. Они были всегда, есть и будут. Общество не бывает однородным. Старательный начштаба возле статей, по которым отбывали наказания трое солдат, написал и простым языком, что они значили. Участие в краже из ларька в составе организованной группы было самым тяжким. Второй привлекался за хулиганство, третий разбил окно в квартире, пытаясь туда проникнуть. Понятно следователи старались сделать дела, а суд рассматривал только факты свершившегося описанные следствием. Вот и получили. Ну, а на учёте в детской комнате милиции можно было состоять и за нежелание посещать школу. Конкретности не было ни по одному из попавших в эти списки. По нормальным понятиям никто из этих солдат не подходил на роль криминального лидера. Замполит это понимал. Но слухи просто так не возникают? Тем более о криминальных авторитетах! Вот он и ломал голову, стал частым гостем в 3-ей роте. На свой актив уже не надеялся. Видел, как они уходят от ответов на его вопросы. Понял, запуганы! И это работало на версию о присутствии в части криминального авторитета. Запуганы были не только активисты, но и имевшие пятна в биографии. В разговорах все были очень осторожны и замолкали, едва вопрос касался этой темы. По представлению замполита, так запугать всех мог только здоровый физически сильный парень. На всякий случай он присматривался и к здоровым парням с безупречной биографией. Пока толку не было, но настойчивость замполиту была присуща. Он не сдавался, не отступал. Такое внимание к роте злило всех офицеров, прапорщиков, сержанта и солдат. Приходилось всем тянуться и напрягаться. Командирам торчать в роте допоздна. Солдатам всё время быть в напряжении. Жизнь для всех была не сладкой. Виктору приходилось тяжело, как и всем остальным. Вот он и не выдержал.
В этот день он был дневальным по роте. Зимой темнеет рано. Солдаты в казарме занимались своими делами. До вечерней поверки и прогулки оставалось минут 40. Виктор выметал снег из тамбура, входа в казарму, нанесенный сапогами солдат. Он и заметил замполита части подглядывающего в окно казармы. Вокруг никого не было. Часы с секретом были на руке, не колеблясь, Виктор сосредоточился на замполите.
… Замполит уже хотел перейти к соседнему окну и вдруг почувствовал, что он не один. Напрягшись, он резко повернулся, приготовившись отругать наглеца подошедшего к нему. То, что увидел в слабом свете падающим из окна казармы оставшегося за его спиной, заставило его замереть. Слова застряли в
