горле.
За его спиной стояли трое двух метровых мужчин в полушубках, шапках. Их рубашки, не смотря на мороз, были расстёгнуты до пупа. На обнажённых грудях были нанесены, синим и красным цветами разные татуировки. Голова оскалившегося тигра, дракон извергающий пламя и парень, обнимающий льва. Все трое улыбались. Демонстрируя золотые фиксы. А в руках…
Блестели лезвия полуметровых ножей.
Замполит осторожно скосил глаза, посмотрел вокруг. Увы, было пустынно. Как назло не было видно ни одной фигуры, стоящих или идущих солдат. Мелькнула мысль:
'Закричать? Позвать на помощь?'
Очевидно, стоявшие поняли его мысли. Один из них всё так же улыбаясь, приставил огромное лезвие к его горлу и спокойно сказал:
— Вякнешь, прирежу!
Кричать и задавать вопросы замполиту перехотелось. Да и в горле пересохло. Он покорно замер. Тогда заговорил второй мужчина:
— Жить хочешь? Мусор!
Замполит закивал головой, тут в разговор вступил третий мужчина:
— Вот и живи! Не прекратишь свои потуги? Зарежем! И тебя, и всех твоих родственников! Понял? Если понял? То давай головой о стену ударься! Только усердно! Плохо стукнешься? Я стукну от души. Ну?
Не колеблясь, замполит снял шапку, разогнался и с разгона стукнулся в стену казармы. В себя пришёл, ощутив что-то холодное на лице. Поднял глаза и увидел стоящих вокруг солдат и сидящего над ним прапорщика. Прапорщик, завернув в полотенце снег, прикладывал полотенце со снегом к его голове. Оставив вопрос прапорщика:
— Товарищ майор! Что случилось?
Без внимания и ответа. Замполит встал, поднял свою шапку, шатаясь, пошёл к штабу. В части он появился через неделю. Синяк на лице был почти не заметен. К казарме 3-ей роты он больше не приближался. Свои поиски криминального авторитета он прекратил. Теперь, как и все разговоров на эту тему избегал. Жизнь пошла своим чередом. Подъём, зарядка, завтрак, утренний развод на работу. Работа, обед, работа. Умывание после работы, ужин, чтение полученных писем, написание ответов, отбой. И так каждый день. Это и есть жизнь солдата военного строителя. Время тянется для всех, домой хотят все. Зима прошла, наступила весна. Виктор отправил домой фотографию бравого солдата. В столярной мастерской сделали макет автомата, почти похожий на оригинал с плаката. С ним за пачку сигарет все и фотографировались. Плюс 5 рублей за фотографию. Виктор денег не платил. Фотограф платил дань Паше. Он и расстарался, достал каску. Её стащили у солдат БАО, батальона аэродромного обслуживания. Первым в ней сфотографировали Виктора, потом остальных высших чинов местной элиты части руководивших сообществом. Дальше пошли все желающие. Только теперь фотография с псевдо автоматом в каске стоила 7 рублей.
Вышёл приказ Министра обороны об увольнении в запас солдат отслуживших два года. Четвёртая рота готовилась к уходу на гражданку. Кто служил в армии, знает, что это такое. Ушивалась форма, цеплялись аксельбанты, делалась окантовка погон, петлиц, нарукавных знаков. Так наводилась красота, создавался бравый вид. За этими хлопотами летело время.
'Гепард' выбрал себе приемника. Это был парень из 2-ой роты, прослуживший почти год. Старшинство от 4-ой роты переходило к 1-ой роте, исполнялось полтора года с момента призыва на службу контингента её солдат. Новый лидер части попросил разрешить ему носить 'погоняло' 'Кирпич'. Фамилия его была Пискунов, и он надеялся так замаскироваться.
Паша ему объяснил, что в части хозяин 'Доктор' и это решает только он. Тут же с садистским удовольствием рассказал своему приемнику множество ужасов об этом авторитете. Для наглядности вызвал 'Хорька'. Тот не смотря на тёплую погоду, продолжал ходить в шапке с завязанными под подбородком клапанами. Шапку не снял, не взирая, на просьбы Паши и его приемника. Услышав о том, что сейчас должен подойти 'Доктор' заметался по каптёрке, где проходила встреча. Искал щель, куда забиться при этом тихонько выл. Забился под стеллаж, вытащить его не смогли и впятером. Паша это его неординарное поведение прокомментировал:
— Жаль парня! Земляк мой! 'Доктор' отрезал и приклеил ему ухо. Вот крыша у парня и поехала. Не пьёт, не курит! Из казармы не выходит, шапку не снимает даже в бане. Вот, что бывает, если ослушаться 'Доктора'! Учти! Предупреждаю, как брата!
Преемник часто видел невысокого щуплого парня из 3-ей роты, но даже подумать не мог, что тот такой страшный садист. Паше поверил на слово. Поведение 'Хорька' впечатлило. Проверять так, это или нет? Не хотел. Когда Паша представил его 'Доктору' лично он ещё крепился. Но когда 'Доктор' посмотрел ему в глаза, он очень пожалел, что служить ему ещё целый год. О побеге не думал. Не потому что боялся наказания за побег. Нет! Паша ему сказал, что от 'Доктора' не убежишь и не спрячешься. Взглянув в холодные безжизненные глаза 'Доктора', он в это поверил сразу и на всю жизнь. Музыки с кассет, подарка Виктора, наслушался вволю.
И вот наступил день, когда первая партия солдат 4-ой роты покинула часть. Паша и его приверженцы передовиками не были, аккорд для первоочередной отправки домой не брали. Вот и уходили последними. Вечером накануне дня их отъезда 'Доктор' встретился с Пашей. Простился и сказал напутственную речь:
— 'Гепард'! Ты был настоящим парнем, живущим по понятиям. Приедешь домой напиши мне письмо. Я пошлю 'маляву' местному авторитету он примет и поможет тебе встать на ноги, как когда-то на зоне. Он и введёт тебя в наш криминальный мир! Удачи тебе! Из кассы нашего братства тебе выделяю 1500 рублей. Твоим приближённым и 'Хорьку' по 800 рублей, остальным по 400. Понял 'Кирпич'? Ну, 'Гепард' до встречи! Жди!
'Доктор' только косо посмотрел на 'Кирпича', а тот уже умчался за деньгами. Теперь за кассу отвечал он. На этом и простились. Паша даже прослезился, его любовь к 'Доктору' была большой и крепкой.
Утром Паша покинул часть первым. Выйдя за территорию части, где ему представилось счастье встретить 'Удава'. Он изломал и выбросил в кусты кассету, подаренную дорогим другом. Вместе с кассетой он выбросил в те же кусты кличку 'Гепард', память о 'Докторе' и все обещания ему. Он хотел работать слесарем в родных механических мастерских, а не связываться с криминальным миром. Хотя будущее не знал ни он, ни Виктор. И это было их счастье и благо.
Казарма 4-ой роты опустела, но жизнь в части не замерла. Она продолжалась. Теперь всем заправлял 'Кирпич'. Он так же относил гостинцы, получаемые 'добровольно' от солдат, к которым приезжали родители и родственники или из получаемых посылок, 'Доктору'. Отчитывался, за кассу. До ужаса боялся его и мечтал о том мгновении, когда закончиться срок его службы. Он покинет часть, сможет забыть и о 'Докторе', и об этой жизни. Виктор работал на складе. Вёл растительную жизнь. Поспал, поел, поработал, снова поел, снова поработал, снова поел и снова поспал. Однообразные дни тянулись очень медленно. Стоило большого труда отгонять тоску и скуку. Не было книг по интересующей его теме, не было аппаратуры и приборов для опытов. Было нудно. Где-то там была жизнь страны. Празднование дня милиции в 1982 году было омрачено. Умер Генеральный секретарь ЦК КПСС, Брежнев. Его сменил Андропов. Председатель КГБ СССР. Тоже представитель той старой плеяды руководителей из аппарата вождя всех народов. Там же где-то далеко шла война. В далёком и чужом Афганистане гибли его сверстники. Интерес к этой войне уже начал угасать. Всё это было далеко. А здесь была рутина. Так проходили дни.
В часть прибыли призывники, они занимали казарму 4-ой роты, обживались, осматривались. Искали земляков. 'Кирпич' искал своих новых членов сообщества и тех, кто будет подкармливать подпитывать кассу. Давал слушать народу четыре оставшихся кассеты и рассказывал страхи о 'Докторе'. Так и пришла осень. К уходу готовилась 1-ая рота. Её солдаты уже отслужили два года и уходили домой. На 'гражданку'. Остававшимся было тоскливо. Человек всегда стремится к чему-то, даже не задумываясь, что может ему принести то, к чему он стремится. Уже потом, столкнувшись с трудностями, жалеет об ушедшем времени, которое сам подгонял. Бывает и так. И снова всё повторилось.
Опустевшая казарма, прибывшие призывники. С этой монотонностью Виктор смирился и продолжал жить той же растительной жизнью. О жизни и событиях в далёкой жизни страны даже не думал. На политзанятия научился не ходить. Организовывал себе вызов на работу. Для этого особых усилий и особых
