Перед ним на столе лежала всё та же папка с бумагами, и он водил по чёрной глянцевой поверхности её корочки пальцем с блестящим ногтем.
— Должен предупредить тебя, детка: тебе придётся испытать не очень приятные ощущения.
Я сказала:
— После того как я перетерпела ломку голода и очнулась в морге, я ничего не боюсь.
— О да, ты продемонстрировала чудеса выносливости, — кивнул Оскар с улыбкой. — Ты очень стойкая девочка, и я не сомневаюсь, что ты выдержишь эти временные трудности. Да, тебе придётся снова пережить нечто подобное. Итак… Сейчас я займусь необходимыми приготовлениями, а в нашу следующую встречу принесу тебе то, что и обеспечит тебе пропуск на волю.
2.3. Собаке — собачья смерть
Крошечный флакончик из коричневого стекла содержал в себе густую, как сироп, субстанцию со слабым запахом не то валерианы, не то табака. Холеные пальцы Оскара держали его, и он поблёскивал, скрывая в себе ключ к моей свободе. Всего несколько граммов позволят мне покинуть это место.
— Ты должна выпить это сейчас. Действие начнётся через несколько часов. Будет тяжело, но у нас всё получится. Давай, детка. Одним духом.
— Что это с ней?
— Ой, смотри, у неё пена у рта выступила!
— Припадочная, что ли?
— Да она же наркоша — наверно, передоз.
— Какой передоз? Она здесь ничем не ширяется.
— Да хрен её знает!
— О, ё-моё, она посинела вся!
— Зовите кого-нибудь, мать вашу! Ещё не хватало, чтобы она в хате кончилась!
— Алла Николаевна, ваша падчерица восьмого числа скончалась в СИЗО от острой сердечной недостаточности. Поскольку других родственников у неё нет, я обращаюсь к вам. Вы будете забирать тело?
— Да зачем мне это надо? У меня сейчас других проблем по горло. Нет у меня денег, чтобы её хоронить! Да если бы и были, я бы ни рубля на эту дрянь не истратила!
— Ну, зачем вы так о покойной…
— И слава Богу, что она сдохла. Туда ей и дорога!.. На своего родного отца руку подняла, наркоманка чокнутая! Меня без мужа оставила, как я теперь с ребёнком?.. И вы хотите, чтобы я после этого её ещё хоронила? Нет, не дождётся! Собаке — собачья смерть! А у вас, адвокатов, ничего святого нет, вы кого угодно берётесь защищать — убийц, маньяков, бандитов и упырей всяких!..
— Такая уж у нас работа, Алла Николаевна. На защиту в суде имеет право не только всякий человек, но и, как вы выражаетесь… гм, упырь. Значит, вы отказываетесь забирать тело Лёли?
— Именно так, отказываюсь! Если у вас, господин адвокат, денег куры не клюют, сами её и хороните, а я женщина бедная, у меня и без того материальные трудности. Нечего вешать мне на шею ещё и похороны этой мерзавки! Мне ребёнка поднимать надо. Как вы думаете, легко это — без мужа?
— Ну, я думаю, без мужа вы не останетесь. Вы ещё молодая и привлекательная женщина, а ребёнок — не помеха для новых отношений.
— Ещё и учить жить меня будете? Ну, спасибо.
— Учить жить я вас не буду, а помочь материально могу.
— Не нужно мне от вас ничего, благодарю покорно! В гробу я видала вашу материальную помощь. Сама как-нибудь проживу!
— Ну вот, значит, сами проживёте… Что же вы тогда прибедняетесь? Думаю, на гроб для Лёли у вас нашлись бы деньги.
— Да она даже гроба не заслуживает! Завернуть её в мешок и зарыть в землю, вот и всё!
— Ну, Алла Николаевна, вы это, по-моему, уж слишком… Она всё-таки заслуживает быть похороненной по-человечески.
— Вот вы и хороните её, как хотите!
— Ну что ж, видно, придётся так и сделать. Не беспокойтесь, у Лёли будет всё, что нужно.
2.4. Мёртвая невеста
Полированный гроб был окружён белым облаком цветов, а в гробу лежала невеста в белоснежном платье и фате. Её лицо было спокойное и бледное, и только в подкрашенных бровях проступало что-то жалобное, страдальческое — тень перенесённых ею при жизни мучений. Но теперь бедняжка отмучилась и лежала на белом атласном ложе своего последнего пристанища красивая и печальная. В её сложенных на груди руках пристроился букетик белых и нежно-розовых цветов, а пышные складки подола её платья были усыпаны лепестками белых роз.
Гроб с телом невесты покоился на прочных лентах механизма для спускания гроба в могилу. Куча земли была прикрыта зелёным материалом. Море живых цветов.
И вот, наконец, памятник — высокая плита из чёрного мрамора с портретом невесты. Могила была обнесена чёрно-серебристой узорчатой оградой, внутри которой стояла скамеечка.
Я сидела на диване в гостиной роскошной пятикомнатной квартиры, кутаясь в одеяло, и рассматривала фотографии со своих похорон. Их было десять штук. Принёс их мне Оскар, причём сам, хитрец, ни на одной не «засветился». Проводить меня в последний путь не пришёл никто, так что вся эта роскошь пропала зря. Впрочем, снимки мне понравились — особенно крупный план гроба, в котором я лежала, одетая в подвенечное платье. От вида собственной могилы у меня бежали по телу мурашки, да и видеть, как мой гроб опускается в яму, было жутковато, но всё это отличалось своеобразной печальной красотой. В самый раз, чтобы пощекотать себе нервы.
— Вы здесь просто прелесть, милочка, — сказала Аделаида Венедиктовна, любуясь снимком, который понравился мне больше всего. — Мёртвая невеста — как это печально и прекрасно! — И она выдала длинную фразу по-французски.
Аделаида Венедиктовна была высокой, угловатой и костлявой особой, одевалась в старомодные наряды начала двадцатого века, да и сама она как будто застряла где-то в дореволюционном прошлом. Она то и дело переходила на французский, да и по-русски говорила со странным акцентом, украшала свои причёски старинными гребнями и чертами лица отдалённо напоминала Ахматову. Обстановка в квартире тоже была стилизована под старину, и антикварные вещи придавали этому жилищу очень своеобразную атмосферу. Квартира эта принадлежала, по-видимому, Оскару, а Аделаида Венедиктовна жила здесь и присматривала за порядком. Она была в курсе моих злоключений и очень возмущалась поведением Аллы.
— Какая злая, недалёкая, узколобая особа! А разговаривает, прошу прощения, как базарная торговка. Фи! — поморщилась она, после того как Оскар дал нам прослушать запись его разговора с Аллой о моих похоронах.
И она высказала всё, что она думает об Алле, в самых сильных и звучных французских выражениях.
— Бедная, бедная малютка, — продолжала она уже по-русски, гладя меня по голове холодной рукой. — Сколько же вы выстрадали! Ну, ничего, теперь вашим страданиям настал конец.
Аделаида Венедиктовна, как вы догадываетесь, была третьим хищником, с которым я познакомилась, считая Эйне и Оскара.
— Значит, завернуть в мешок и закопать, — повторила я слова Аллы. — Я хочу отправить ей эти фотографии, пусть увидит, как меня похоронили.
