мастерскую, схватили коршуна и засунули его в чан с чернилами.
Коршуна держали в чане с чернилами, пока он не потерял сознание. Тогда птицы вытащили потерявшего сознание коршуна из чана, а потом разорвали на маленькие кусочки вывеску покрасочной мастерской. Через какое-то время коршун пришел в себя, но к тому времени он был черным не только снаружи, но и внутри. Вот в результате чего и вышло, что журавль и цапля так и остались неокрашенными.
Сова закончила свой рассказ и отвернулась, молчаливо наблюдая лик госпожи Луны.
- Вот как. Теперь я понял, как все было. Как я вижу, вам повезло, и вас покрасили в числе первых. Так детально, хорошо вас покрасили — так я говорил, поднимаясь и прощаясь с совой, спрятавшейся от ртутного, тяжелого света госпожи Луны в темной тени деревьев.
КРАСНОГОЛОВЫЙ ЖУРАВЛЬ И ХРИЗАНТЕМЫ
На самой вершине фруктового холма росли две желтые хризантемы[3] , ростом высокие, почти с подсолнух, и красная хризантема, ростом даже выше, чем две ее подруги. Эта красная хризантема хотела стать королевой всех цветов. Что бы ни случилось — пронесется ли мимо южный ветер, осыпая цветы и деревья большими каплями дождя, или, оборвав с маленького каштанового дерева, растущего на холме, зеленые колючие плоды и маленькие ветки, зло и громко смеясь, бросит их вниз, — наша бравая троица стоит спокойно, слегка склонив друг к другу головы, и только красивее становится.
Сегодня, впервые в этом году, прилетел господин Матасабуро —северный ветер. Подул в свою свирель в голубое небо, потрепал торопливо листья тополя Сиболди[4], растущего у подножия холма, сорвал и бросил на землю груши, растущие во фруктовом саду. А три хризантемы, видевшие это, лишь слегка усмехнулись. Одна желтая хризантема, обратив к бледно-голубому южному небосклону свое сердце, задумчиво обронила:
- Госпожа Солнце, похоже, сыплет сегодня кобальтовую стеклянную пудру несколько больше обычного.
С любовью глядя на подругу, сказала вторая желтая хризантема:
- Ты сегодня выглядишь несколько бледнее, чем обычно.
Наверняка и я выгляжу так же.
- Да, похоже, что это так, — отвечала ей первая и, обращаясь к красной хризантеме, продолжала:
- А ты сегодня выглядишь просто великолепно. Мне кажется, что ты сегодня запылала, как огонь. Красная хризантема подняла свое личико к голубому небу и, сверкая в солнечных лучах, смеясь, отвечала:
- Но для меня этого слишком мало. Жизнь была бы для меня совершенно невыносима, если бы не моя вера в то, что я своим светом смогу заставить небо пылать огнем. Ах, как меня это все раздражает.
Но вот, наконец, солнце зашло, закатилось бледное небо цвета цитрина [5], четко проступили контуры звезд, и небосвод стал подобен темно-синему омуту.
Послышалось пение: «Пи-то-ри-ри. Пи-то-ри-ри». И, освещенная сиянием звезд, пронеслась внизу тень красноголового журавля[6]
- Эй, журавль, послушайте, ведь я правда красивая? —обратилась к нему красная хризантема.
- Да, красивая, красная такая, — ответил красноголовый журавль, растворяясь в темноте, удаляясь по направлению к дальнему болоту, своему дому. По дороге журавль глухо поприветствовал одну- единственную ослепительно-белую хризантему, растущую на болоте:
- Добрый вечер.
Белая хризантема застенчиво засмеялась.
Горы заволокли парафиновые облака, наступило утро.
Вскрикнула, удивившись, желтая хризантема:
- Ой, какой ты стала красивой. Вокруг тебя как будто нимб цвета персика.
- Да, точно. Как будто из радуги в этот нимб художник выбрал только красные тона, — согласилась с ней ее желтая сестра.
- Да так я не зря говорю, как меня все это раздражает. Мне бы хотелось своим собственным светом сделать небосвод огненно-красным. А иначе мне жить нестерпимо скучно. А госпожа Солнце все больше и больше сыплет серебряной пудры, — капризно отвечала красная хризантема. Желтые сестры обе как-то сразу смолкли, крепко закрыв свои ротики.
Вслед за золотым жарким полднем пришел вечер, прозрачный и свежий, словно кианит[7] . Под сверкающим звездным небосводом пронесся взъерошенный журавль.
- Эй, журавль, постой, я ведь сильно сияю. Не так ли?
- Да, ты прилично сияешь.
Журавль, медленно погружаясь в далекое молочное облако, глухо прокричал еще раз белой хризантеме:
- Добрый вечер! Как настроеньице?
Звезды сделали свой круг по небосклону, Марс допел свою последнюю песню, и небо окрасилось серебром наступающего утра. Солнечные лучи наплывали и волновались, подобно янтарным волнам.
- Ой, как ты красива. Сегодня ореол сияния вокруг тебя в пять раз больше, чем обычно, — хвалила красную подругу желтая хризантема.
- Ой, и вправду. Я даже проснулась сразу. Смотри, твой свет стал такой сильный, что до дальнего каштана достает, — вторила ей сестра.
- Да, я вижу, это действительно так. Но все равно мне этого мало. Пока еще никто не называет меня королевой, — отвечала им красная хризантема.
Услышав это, желтые хризантемы печально переглянулись и перевели взгляд на темно-синюю гряду восточных гор.
Подошел к концу солнечный, теплый осенний день, выпала роса, звезды вышли на небосклон, и все тот же журавль молча кружил над тремя хризантемами.
- Журавль, а журавль, как я тебе сегодня? — спросила его, как всегда, красная хризантема.
- По-моему, даже очень ничего. Хотя темно уже, плохо видно.
Журавль, пролетая к себе на дальнее болото, бросил, как всегда, вниз белой хризантеме:
- Здравствуйте. Сегодня славный вечер, не так ли?
Начало рассветать, и в этом колокольчиковом мареве желтые хризантемы заметили что-то в силуэте красной подруги, что заставило их в испуге, встретившись глазами, вдруг замолчать. Закричала красная хризантема:
- Меня всю колотит от злости. Сегодня как я выгляжу, как?
— И тогда одна желтая хризантема, осторожно выбирая слова, ответила:
- Наверняка ты красная, как огонь. Однако, как нам кажется, ты выглядишь не краснее, чем раньше.
- Ах, как, как я выгляжу? Скажите, не томите меня.
Тогда другая хризантема, несколько стесняясь, добавила:
- Это только так нам кажется. Не принимай близко к сердцу. Нам кажется, что у тебя по телу пошли какие-то темные пятнышки.
- Ах, перестаньте же. Это плохой разговор, я не хочу его продолжать.
Опять солнце светило весь день, и половина яблок на яблоне с фруктового холма налилась алым цветом. Тогда вновь опустилась молочная завеса, пожелтел небосклон и пришел вечер.
- Пи-то-ри-ри. Пи-то-ри-ри, — прокричал, пролетая, журавль.
