выписывать к полудню. Кактус был озабочен улётом домой и думал, у кого бы одолжить 500 долларов. Почему-то опробовать свой метод ('$900 из ничего'), о применимости коего мы спорили в Бахр-Даре, Кактус не восхотел. Вероятно, потому, что он и сам не очень-то верил в успех проповедуемого им способа.
После Кактуса мы отправились в посольство Танзании. Благодаря хорошей приёмщице анкет, а также начальнице консульского отдела миссис Элизабет, мы получили все свои паспорта с визами Танзании бесплатно. 'Так как вы автостопщики, — сказали нам, — мы идём вам навстречу и выдадим визы бесплатно!' Всегда бы так!
Приёмщица анкет интересовалась уже посещёнными нами странами и спрашивала, удобно ли там ездить женщине в одиночку. Особенно в странах, где господствует ислам. Сама она была мусульманкой, но в Танзании правительство светское. Мы отвечали, что можно, но лучше взять с собой напарника мужского пола.
Получив танзанийские визы, мы поехали в посольство РФ, разбившись на пары. Я ехал в паре с Кириллом, который тусовался здесь более двух недель и город знал хорошо. В посольстве России наш консул, Владимир Вячеславович, назначил нам встречу, чтобы, собравшись, мы подписали бумагу, составленную в посольстве специально для нас. Бумага называлась «Заявление», хотя мне хотелось назвать её 'Завещание'.
'В КОНСУЛЬСКИЙ ОТДЕЛ ПОСОЛЬСТВА РОССИИ В ЭФИОПИИ
ЗАЯВЛЕНИЕ
Мне…, проживающему:…, паспорт серия… N… выдан…, известно, что во время передвижения из Эфиопии в ЮАР существует опасность заражения малярией, гепатитом, тифом, менингитом, различными видами тропических лихорадок и другими опасными заболеваниями, что может вызвать серьёзные последствия для моего здоровья или летальный исход.
Мне также известно, что на территории стран по этому маршруту действуют антиправительственные вооружённые формирования, происходят межплеменные столкновения, широко распространён бандитизм, что чревато возможностью разбойных нападений или захвата в заложники с непредсказуемыми последствиями.
В этой связи сообщаю адресные данные и телефоны своих родителей:…. Дата, подпись'.
Пока мы все, кроме Гриши Кубатьяна, читали и подписывали эту бумагу, посольский доктор готовил шприцы, чтобы сделать всем нам, кроме Гриши Кубатьяна, прививки от менингита. Сам же упомянутый Г.Кубатьян в это время сидел на скамеечке у посольства: его температурило, колбасило, трясло, исчезла речь, а физиономия приобрела нездоровый цвет.
Сделав нам прививки, доктор вышел на улицу, и, одев резиновую перчатку, прикоснулся Г.Кубатьяну.
— Один готов, малярия, — мрачно произнёс он.
— Надо вызвать «скорую» и отвезти в больницу! — распорядился другой Григорий, Лапшин. Консул и доктор усмехнулись.
— Какая «скорая», тут не Москва!
— Я видел в госпитале «скорую», — сообщил Лапшин.
— Это не «скорая», а 'очень скорая', но за деньги. Кто платить будет?
Негромко ругаясь, доктор посадил в свою машину двух Григориев (здорового и умирающего) и меня, и мы поехали в госпиталь.
Здесь надо ещё раз подчеркнуть, что страхи консула перед нашими возможными болезнями оказались не беспочвенными. Только из больницы выписали Кактуса, как туда положили Кубатьяна, а вслед за ним на очереди был и Лекай — он, по причине болезненного состояния, даже не был сегодня в посольствах, ибо, пребывая в церкви, утратил самоходность. Поселив Кубатьяна в больницу, мы с Лапшиным заехали к Лекаю и нашли его в церкви, с температурой 38?. Там же, в церкви, мы собрали остававшиеся там вещи Кубатьяна в его раздырявившийся рюкзак и отправились с этим рюкзаком на ночлег в другую «гостиницу», куда нас поселила Любовь Юсуповна, заплатив 12 быр за две маленькие двухместные комнатки. Гостиница находилась в одной минуте ходьбы от госпиталя и состояла примерно из тридцати комнаток два на два метра. Почти всю площадь каждой комнатки занимала одна большая кровать; туалет и умывальник были представлены отдельно. Там мы и ночевали втроём — Лапшин, Сенов и я. Кактуса поселили в посольство РФ.
Узрев столь печальную участь некоторых из нас, оставшиеся здоровыми члены экспедиции отправились поутру в госпиталь, чтобы своевременно сдать все анализы на наличие всяких болезней: малярии, амёбы и прочего. Добрался до госпиталя и Сергей Лекай. Все, кроме оного, были признаны здоровыми и отправились сдавать анкеты на визу Кении.
А в городе были гуляния. Сегодня вся Эфиопия радовалась итогам минувшей Олимпиады. Самый скоробеглый в мире эфиоп Хайле Гебреселассие пробежал 10-километровую дистанцию всего за 27 минут; второе место занял кениец, а третье — другой эфиоп. Сегодня победители должны были прилететь из Сиднея, и столица встречала и чествовала их, получивших золотую и бронзовую олимпийские медали.
Все основные улицы были полны людей, а автобусы и машины не ходили по центру вообще. Портреты эфиопа-героя красовались на стенах домов и, наскоро напечатанные, болтались в автомобилях наподобие вымпелов. Всё население Аддис-Абебы вышло на улицы, и от госпиталя до посольства Кении (находящегося рядом с российским) пришлось идти пешком; по азимуту это пять с половиной километров, по улицам — семь.
Туристская виза Кении стоила пятьдесят долларов, недельная транзитная — 20, но давать нам «транзит» не захотели; а разговор о снижении цены за туристскую визу вообще чуть не привёл нас к отказу в таковой. Заказали туристскую визу, заплатили по $50 и вернулись в центр города, а потом и опять в госпиталь. Там нас ждало письмо следующего содержания:
'Антон и Гриша, хочу обрадовать всех Вас…
1. Решён вопрос с жильём. Валерий Хачатурович (директор госпиталя) решил заплатить за гостиницу, так что оставайтесь, где уже ночевали.
2. Кого-то из вас (одного) уже показали по TV в радостной толпе встречающих олимпийских героев.
3. Завтра утром хотелось, чтобы вы подошли для завтрака.
Вписка сделана, слава Богу! Наука победит!
С уважением, Любовь Юсуповна'.
На конверте этого письма Грил надписал: 'Сохранить для истории. Научный документ. Аддис-Абеба, Эфиопия'. Позже письмо это перебралось в Москву, и вот я помещаю его текст в сию книгу.
Хотя наука всегда и побеждает, но надо ей помогать, и мы с Грилом отправились в Российский культурный центр, представленный в Аддис-Абебе, — не вечно же нам жить в гостинице, как цивильным людям! Но директор РКЦ, Михаил Александрович, полный седобородый дядька лет 60-ти, во вписке нам отказал. На вечер вернулись в эфиопскую гостиницу, рассуждая о болезнях, о мухах и других эфиопских вещах.
Сегодня был отдыхательный день субботний. Гришу Кубатьяна выписали из больницы, а Сергея Лекая, наоборот, положили. Кубатьян перебрался в нашу гостиницу и уже не мечтал продолжать путешествие до конца, а думал доехать до Найроби, столицы Кении, а оттуда уже улететь домой.
