В придорожных харчевнях много мух, и вентиляторы лениво перемешивают их. Я же сижу и пишу сие на пляже, где мы с Русланом пережидаем полуденную жару. Здесь, на пляже, мы занимались приготовлением себе обеда. Сначала я пошёл с кружкой и рисом в ней по ближайшим харчевням, желая этот рис сварить. В двух столовых мне под разными предлогами отказали. Наконец, в третьей (где мне с порога тоже пытались отказать) я сам зашёл на кухню, и увеличив огонь на единственной плите (все индийские харчевни имеют плиты типа примуса «Шмель», и их надо ещё подкачивать насосиком), поставил свой рис. Собрались все работники столовой и дивились. Как только рис закипел, индусы сказали, чтобы я снимал, ибо уже готово. Но я взял ложку (в столовой был ящик с ложками, эти ложки, вероятно, служат только для помешивания, ибо индусы едят руками) и, вынув несколько рисинок, предложил всем удостовериться в их неготовности. Вскоре, впрочем, рис сварился и я ушёл с рисом к ожидавшему меня на пляже Руслану. Взгляды недовольно-удивлённых индусов сопровождали меня.
Когда мы доели рис, Руслан отправился в ту же столовую за чаем.
Возле этого пляжа много заведений общепита, ибо рядом находится Мангалорский грузовой порт (перевозят в основном лес) и рабочие порта, вероятно, посещают после работы пляж и эти заведения. Итак, Руслан пошёл со своей большой кружкой туда же. Индусы недовольно дивились: ещё один белый мистер припёрся со своей кружкой! Руслан поставил кружку на огонь, и на этот раз за ним присматривал только один человек. Когда Руслан достал чёрный чай-порошок, индус удивился ещё более и попросил щепотку чая на память. Руслан дал ему, и индус спрятал щепотку чая, чтобы где-нибудь втайне попробовать приготовить такой же «Чай белого человека».
Индусы никогда не пьют чай, подобный нашему, оранжево-коричневого цвета. Заваривая в большой кастрюле смесь воды, молока, сахара и чаинок, они получают молочный чай и пьют его из маленьких 50- граммовых чашечек. Чёрный чай мы не видели нигде в Индии, ибо индусы считают за чай только молочный чай. Каждый раз, когда мы делали в местных харчевнях свой чай в литровых кружках, но без молока, индусы искренне дивились на это.
В общем, так мы получили ещё и чай, и сейчас сидим, распиваем его. Но вскоре мы встанем, покинем этот пляж, и поедем в Бангалор, а оттуда на север, домой, где я и увижу через месяц всех вас.
P.S. Кстати, об электричках. Под Бомбеем они по своей частоте и «бесплатности» напоминают московские трамваи. Но, как сказал Руслан, если в одну телефонную будку поместить трёх человек и одну лошадь, в ней останется больше места, чем в Бомбейской электричке. Люди висят снаружи и внутри. Если вагон подмосковного электропоезда вмещает (официально) 108 пассажиров, то на индийском вагоне написана вместимость 230 (это номинал, а в реальности набивается ещё в 1.5–2 раза больше и в те, и в другие). По величине же их вагоны ненамного отличаются от наших: они несколько шире, но короче. Мы имели счастье поездить в таких электричках, но образуют ли они сеть и можно ли на них объездить всю Индию — учёным пока не известно.
Индия, Бангалор, Cantonment Railway Station, 28.03.98
Привет, уважаемые родители! Вероятно, вы уже получили письма из Дели и Бомбея, отправленные мною через посольства РФ. А вчера мы достигли поворотной точки путешествия — города Бангалор. Если вы хотите посмотреть настоящую Индию, поезжайте в Бангалор, он колоритнее, чем Дели и Бомбей. Последние два города слишком проникнуты английским и мусульманским влиянием, очень уже они не-индийские. Штат Гоа оказался европеизирован во всём (религия, архитектура, язык, цены…). Что до Бангалора, здесь чувствуется аромат тысячелетий, древняя Индия, и хотя индусы называют Бангалор ультрасовременным городом, находиться в нём весьма интересно. Конечно, это мегаполис (5 миллионов жителей), но он втрое меньше Бомбея и вдвое — Дели. Город, полный храмов и фруктов. Ананасы в трущобах навалены кучами на асфальт, продаются, как у нас капуста.
Здесь, на ж.д. вокзале есть интересная табличка: Computerised Reservation Centre. Около этой табличке стоит забытая кем-то тощая кобыла. Мы даже сфотографировали этот прикол. Ещё в Бангалоре (как и повсюду в Индии) много свастик, они украшают товары, стены домов, храмы и даже упаковки от печенья. Индусы считают, что этому знаку более 8000 лет, и он является символом вечной жизни.
Недалеко от этого города живёт Саи Баба. У него здесь два ашрама, в Путтапарти (100 км на север) и в Уайтфилде (совсем близко, к востоку от города, как от нас Люберцы). Скоро выясним, в каком из ашрамов он находится, и поедем туда, а потом — в Варанаси и Дели.
Дорога N.H. (National Highway) 48, по которой мы ехали из Мангалора в Бангалор, самя южная в моей автостопной практике (13 с.ш.). По сторонам растут бананы, кактусы и пальмы с большими зелёными орехами. Эти орехи уже надоели, так как продаются на каждом шагу и растут, а используются они как питьё, весят 3–5 кг, и в каждом — порядка литра жидкости. Ничего особенного, а пьют их, срезав верхушку ореха, через трубочку, как лимонад.
Дорога N.H.48 состоит из горных серпантинов. Движение слабое, машины едут медленно, стопятся хуже, чем в северной Индии. Даже застопившись, водители проявляют удивительную недогадливость, а мы, со своей сторны — незнание местных языков. Здесь уже нет надписей на хинди, местные жители говорят на телугу или на тамильском, и буквы у них свои.
Этой ночью мы с Русланом вдвоём заночевали в центре Бангалора, за забором какого-то военного объекта. Если вы когда-нибудь бывали в Бангалоре и ходили по одной из центральных улиц — ул. Ганди, — то вы тоже видели, что южная сторона улицы вся полна магазинов, офисов, ресторанов и вся светится огнями реклам, а по северной стороне тянутся тёмные заросли. В зарослях прячется кирпичная стена вдоль всей улицы. Перелезли — темно (вечером было дело), растёт бамбук какой-то, вроде парк, только травы нет — земля, вытоптано всё.
И, о счастье, ни одного бомжа. В Индии миллионы бомжей, они ночью спят на вокзалах, в парках, на улице где попало, во всех индийских городах ночью можно насчитать более 100 бомжей на гектар, а здесь — чисто. Поставили палатку, спим. Приходит солдат. Солдат оказался англоговорящим, а этот парк — military area. Мы вылезли из палатки и говорим солдату, чтобы он не волновался, что переночуем и уйдём утром, в 6 утра. Наутро, в 6:08, приходит этот же солдат и будит нас.
Для сравнения напомню, что в Иране нас куда более активно выгоняли из парков, и даже трудно представить, какой поднялся бы шум, если бы мы осмелились перелезть забор и поставить палатку в какой-нибудь military area.
Индусы — народ повышенной религиозности. Храмы и капища повсюду. Почти в каждой машине — свой алтарь. Перед стартом водитель зажигает пахучие палочки и водит ими перед алтарём и вокруг руля, тушит и едет. Некоторые имеют привычку останавливаться перед придорожными храмами и бегут туда со своими пахучими палочками. Редко попадётся индус, не имеющий в машине алтаря и не совершающий воскурений.
У индусов нет такого, как у нас, чувства времени. Жизнь их медленна. Водители едут медленно, останавливаясь у каждой чайханы, чтобы выпить 50 грамм чая с молоком, или чтобы охладить машину, или просто так, без видимой цели. Сидят за чаем, разговаривают. Некоторые водители умудряются раз десять остановиться на 10 км пути. Торговцы тоже вялые. Назовёт тебе высокую цену и ждёт, что ты купишь. Предлагаю ему продать со скидкой — продавец отказывается (хотя, вероятно, мог бы продать, особенно когда местным жителям называет одну цену, а нам другую). Для сравнения — пакистанцы сразу начинали торговаться, как только покупатель проявлял хотя бы поверхностный интерес к их товару. Здесь же торговаться любят лишь продавцы безделушек и открыток, тусующиеся перед историческими достопримечательностями Индии.
Однако, если ты заплатишь не указанную продавцом, а какую-нибудь другую цену, возьмёшь товар и уйдёшь, продавец не скажет ничего, или только лишь вяло позовёт тебя: а! а! ч! ч! ч! В Пакистане собралась бы толпа защищать обиженого сородича, здесь — нет.
Индусы редко выходят на контакт с белым человеком. Здесь мне никто не предлагал зайти к нему в гости, на ночлег и т. п., хотя в соседнем Пакистане или Иране трудно было спрятаться от подобных предложений.
Индия, Уайтфилд, ашрам Саи Бабы, 29.03.98.
