Политические убеждения во всем этом деле не играли никакой роли. Райк говорил на суде, что после захвата власти Тито намеревался потребовать передачи венгерской армии и полиции в руки его людей; что внешняя политика страны должна была следовать политике Югославии, а венгерская промышленность была бы поставлена на службу югославской экономике и выполнению югославского пятилетнего плана.
Единственное правильное объяснение этому заговору надо искать в американских планах войны против стран народной демократии и Советского Союза.
«Английские и американские органы разведки,— говорил на процессе Райка венгерский государственный прокурор,— еще во время войны против Гитлера купили титовцев, чтобы воспрепятствовать национальному и социальному освобождению народов Юго-Восточной Европы, чтобы изолировать Советский Союз и подготовить третью мировую войну. Антисоветские планы балканского блока также родились не в голове Тито, а в вашингтонских и лондонских органах разведки. И план переворота в Венгрии, разработанный самим Тито, осуществление которого возлагалось на шпионскую банду Райка, невозможно понять без связи с международными планами американских империалистов...»
Прокурор подчеркивал также следующее:
«Из материалов процесса выяснилось, что вооруженный переворот Райка и убийства были «приурочены» ко времени между февралем и июнем 1949 г. Сеньи летом 1949 г. хотел созвать партийную конференцию, которую намечали провести после переворота; Палфи указывал весну 1949 г. как срок осуществления переворота.
Вспомним внешнеполитические события этого периода. Вряд ли будет ошибкой, если я скажу, что конфликт, искусственно вызванный вокруг берлинского «воздушного моста», усилившаяся антисоветская «холодная война» перед Парижской сессией Совета министров иностранных дел, между прочим, служили именно целям «приурочивания» планов Ранковича — Райка, целям связывания Советского Союза, целям обеспечения свободы рук для югославских и венгерских наемных убийц.
И когда органы Венгерской народной республики в мае этого года раскрыли заговор и начали арестовывать заговорщиков, то они, эти органы, не только защитили от наемных убийц государственный строй Венгерской народной республики, но одновременно перечеркнули на одном из немаловажных участков международной политики планы поджигателей войны».
Глава девятая
Нож в спину демократической Греции
Было время, когда титовская Югославия, по крайней мере формально, защищала демократическую Грецию.
Сегодня нельзя без возмущения вспоминать о страстных речах, с которыми выступал в 1947 г. в ООН Беблер. Или вот что говорил югославский посол в США Сава Косанович об афинской правящей клике:
«Правительство, которое не может удержаться у власти без помощи иностранных войск, просит эти иностранные войска придти к нему на помощь. Иностранные войска прибывают, и их присутствие в стране позволяет правительству оставаться у власти. Создается порочный круг. Правительство приглашает иностранные войска, эти войска оказывают правительству поддержку, и оно просит их остаться... И они, повидимому, будут оставаться там все время, пока правительство будет в них нуждаться и пока они сами будут желать, чтобы у власти оставалось именно это правительство. Но где же воля народа?»
Это говорилось в то время, когда Югославию обвиняли в помощи греческим партизанам. Хотя шли разговоры о помощи и греческая граница была открыта для агентов Тито, реальной помощи бойцы греческой Демократической армии никогда от Югославии не получали.
Что же касается Тито, то он уже тогда готовил предательство.
Он, собственно, никогда и не намеревался помогать демократической Греции иначе как на словах, но зато он имел вполне определенный план воспользоваться греческим конфликтом для захвата Греческой Македонии и присоединения ее к «Балканской империи» американцев, о которой он уже давно мечтал.
Переговоры по этому вопросу между англо-американцами и Тито велись по меньшей мере с начала 1949 г., и Бевин выступил здесь еще раз в той «исторической» роли, которую он решил взять на себя в компании с Черчиллем,—в роли убийцы народов.
Его встреча с Беблером — тем самым Беблером, который «защищал» демократическую Грецию в ООН,— состоявшаяся в феврале 1949 г., имела, повидимому, решающее значение.
Министр юстиции греческого демократического правительства Порфирогенис в одном из своих писем от 20 сентября 1949 г. подтверждает, что маневры титовцев были организованными и вполне сознательными.
«В феврале 1949 г.,— писал он,—я выехал в Скопле, а оттуда в Белград. Целью моей поездки было изобличить перед югославскими и македонскими руководителями их враждебное отношение к нашему движению и потребовать, чтобы они изменили свою позицию».
Стоит ли говорить, что эти переговоры не привели и не могли привести ни к каким положительным результатам.
Так же как среди южных славян в Венгрии или в Пиринской Македонии в Болгарии, у Тито были свои агенты и в Греческой Македонии — дезертиры, предатели и шпионы.
Одно время он использовал их для разложения партизанского движения в Греции. Под предлогом оказания партизанам помощи (только на словах) он посылал своих агентов в Грецию. Там они должны были убеждать героических бойцов ЭЛАС, что продолжать борьбу бесполезно, предлагали некоторым из них поступить на службу в Югославии и обещали всем питание и убежище. Целью этих разговоров была не помощь Демократической армии, а подрыв ее морального состояния.
30 июня 1949 г. греческая правительственная газета писала:
«С появлением титоизма Греция также бесспорно выиграла».
Что значили эти слова?
5 июля 1949 г. греческая монархо-фашистская армия начала наступление в районе Каимакчалана и сразу же использовала при этом югославскую территорию. В коммюнике греческой Демократической армии от 6 июля отмечалось, что югославская территория использовалась как в ходе операций, так и после них.
Балканская комиссия (состоящая из «нейтральных» представителей, которые утверждали, что страны народной демократии оказывают помощь партизанам, но не приводили никаких этому доказательств) признала эти факты, указав, что авиация и артиллерия греческих монархо-фашистских войск нарушили югославскую границу. Однако печать западных стран воздержалась от упоминания об этой «мелкой подробности».
10 июля Тито произносит речь в Пола. Здесь он одновременно объявляет о прекращении помощи греческим партизанам (новая провокация!) и о своем обращении к Международному банку с просьбой о займе.
Лондон и Вашингтон ликуют. Афины тоже. Тотчас же сообщается о предстоящем возобновлении железнодорожного сообщения между фашистской Грецией и титовской Югославией.
30 июля во французской газете «Фигаро» появляется сообщение, что «два видных члена коммунистической партии Греческой Македонии, Гоче и Кермиджиев» ведут в Скопле (Югославская Македония) кампанию «за включение Греческой Македонии в орбиту Югославии».
Так титовские агенты разоблачили себя, со всей очевидностью показав, что Тито стремится лишь к аннексии известной территории и рассчитывает добиться этого с помощью шантажа. Его агенты выработали даже условия, на которых македонцы продолжали бы сражаться против Демократической армии Греции. Это акт предательства в полном смысле слова.
Политика предательства проводилась и в военной области. Нужно сказать, что это предательство подготовлялось заранее, ибо перед наступлением греческой монархофашистской армии состоялась встреча греческих и югославских офицеров. В ней приняли участие английские и американские штабные офицеры и
