греческий подполковник Петропулос, командир 516-го пехотного полка.
15 августа югославские войска участвовали в операциях на стороне греческих монархо-фашистских войск и атаковали Демократическую армию с тыла в районе Вицы. Это был удар ножом в спину.
Вмешательство югославов и их помощь греческим монархо-фашистским войскам во время боев в районе Вицы не только были подтверждены бойцами греческой Демократической армии, но были признаны и заместителем премьер-министра афинского правительства Венизелосом, который заявил: «Без помощи Югославии мы были бы не в состоянии добиться таких успехов».
18 августа 1949 г. югославский представитель в Афинах Мартинович явился с поздравлениями к министру иностранных дел афинского правительства, а в Вашингтоне в тот же день посол Тито имел беседу с Дином Ачесоном. После этой беседы посол заявил представителям печати: «Отныне греко-югославская граница полностью закрыта для греческих партизан».
Цалдарис имел все основания заявить корреспонденту газеты «Дейли мейл»: «Скоро Тито и греческий король будут союзниками в борьбе против болгаро-коминформовской угрозы». В таких выражениях он сформулировал ближайшие цели сотрудничества между двумя кровавыми диктаторами.
Тито без малейших проволочек получил свое вознаграждение— 30 сребреников Иуды, плату за свои преступления: 25 августа 1949 г. Вашингтон предоставил Югославии заем в 20 миллионов долларов и послал ей оборудование для сталелитейного завода. Одновременно представитель Международного банка Хор отправился обследовать экономику Югославии, чтобы установить, в какой мере она может быть использована в интересах Соединенных Штатов.
Глава десятая
Костов, троцкисты и шпионы
Одним из самых усердных исполнителей империалистических планов Тито и англо-американцев на Балканах: явился Трайчо Костов, суд над которым происходил в Софии в декабре 1949 г.
Костов находился в рядах коммунистической партии с 1919 г. Он был старым троцкистом.
«Мое моральное падение началось в 1930 г.»,— писал он в своих показаниях следственным органам. Как член левосектантской троцкистской фракции в рядах Болгарской коммунистической партии, он в своей политической деятельности старался изолировать рабочий класс от «его естественного союзника — крестьянства», боролся против таких коммунистических вождей, как Димитров и Василь Коларов, саботировал кампанию в защиту Димитрова во время Лейпцигского процесса; именно он, по договоренности со своими троцкистскими единомышленниками Бела Куном и Валецким, направил Тито в Югославию и т. д. Но он сумел во-время «переориентироваться», как он выразился, избежать исключения из коммунистической партии и сохранил возможность и дальше оставаться в ее рядах. Ему удалось так обмануть доверие партии, что «в начале 1935 г. он оказался в числе тех, кому коммунистическая партия, находившаяся в подполье, поручила изгнать из партии левосектантских фракционеров и обеспечить проведение новой линии партии в соответствии с указаниями Димитрова».
29 апреля 1942 г. подпольный Центральный Комитет партии был обнаружен фашистской полицией, и Костов был арестован. Он был вызван на допрос к начальнику отделения полиции Николе Гешеву, ведавшему борьбой против коммунистической партии, и через несколько дней подписал обязательство о тайном сотрудничестве с полицией.
«Если немцы проиграют войну,— думал я,— Гешев уйдет с ними, и мое обязательство работать на полицию отпадет. Под влиянием этих соображений, но главным образом из страха смерти, я заявил Гешеву, что готов принять его предложение». И Костов тотчас же подписал обязательство стать шпиком.
Трусость — не оправдание, и Костов прекрасно знал, на что он идет. Гешев предупредил его об этом:
«Каков бы ни был исход войны... коммунистическая партия, несомненно, будет попрежнему существовать, и нам нужен будет сотрудник вашего типа, руководящий деятель коммунистической партии, с помощью которого мы будем получать информацию из первоисточника... Как вы понимаете, мы должны предвидеть события и обеспечить себя на будущее».
Вот почему Костов был приговорен к пожизненному тюремному заключению, тогда как шесть других членов партии, занимавших менее ответственное положение, были расстреляны 23 июля 1942 г.
Подобное же благоволение снискал себе и другой обвиняемый, член Центрального Комитета Союза коммунистической молодежи Болгарии Иван Масларов, который также продался полиции.
Эти два предателя избежали смерти под предлогом самых необычных смягчающих вину обстоятельств. Что касается Костова, то обстоятельства эти были следующие: «Тяжелое семейное положение, плохое состояние здоровья и идейные заблуждения». Сам Костов признал, что эти смягчающие обстоятельства совершенно не соответствовали действительности и что суд отнесся к нему снисходительно благодаря заступничеству высокопоставленных покровителей. К тому же Костову трудно было бы опровергнуть показания двух членов военно-полевого суда, который его судил,— полковника Младенова и капитана Христова, засвидетельствовавших, что военный министр ходатайствовал перед военно-полевым судом о таком приговоре.
В сентябре 1943 г., когда Костов находился в тюрьме в Плевне, посланный к нему человек передал ему инструкции Гешева. Последний сообщал Костову, что трое других заключенных — Никола Павлов, Иван Масларов и Стефан Богданов — также пошли на сговор с полицией и что Костов может с ними договориться. «Гешев предлагал мне использовать мое влияние в Центральном Комитете партии, чтобы парализовать партизанское движение».
Костов послушно выполняет эти указания и настаивает перед партией, чтобы партизаны прекратили свои действия. Однако он получает строгий выговор за эту «ошибочную оценку политической обстановки».
Затем Костов пытается объединить вокруг себя своих сообщников-шпионов и использует их, чтобы поднять свой престиж в глазах других политических заключенных.
Поэтому в момент освобождения в сентябре 1944 г. он прослыл «стойким» и «мужественным» членом партии, одним из тех, кого при фашистской диктатуре заточали в тюрьму и пытали, но от кого ничего не добились.
В отсутствие Димитрова и Коларова Костов вновь становится секретарем ЦК Болгарской коммунистической партии, а его коллеги-шпики сейчас же назначаются на руководящие посты: Богданов — в Управление государственной безопасности, Павлов — в Центральный Комитет и Масларов — в отдел кадров ЦК партии.
Банда шпиков разыскивает в архиве полиции свои досье, чтобы их уничтожить. Но досье исчезли. Павлов высказывает предположение, что Гешев сжег их при поспешном бегстве. Они уже торжествуют, но в ноябре 1944 г. их постигает разочарование.
Однажды Костов был на приеме у главы английской миссии при Союзной Контрольной Комиссии по перемирию с Болгарией генерала Оксли. После завтрака генерал удалился, оставив Костова наедине с полковником Уильямом С. Бейли.
«Последний был очень тесно связан с доктором Г. М. Димитровым (Гемето), известным правым деятелем аграрной партии, которому он помог бежать в Турцию, а позднее в Египет»,— сообщает Костов.
Бейли не тратит времени на любезности и без всяких предисловий прямо сообщает Костову, что он все про него знает.
«Именно по нашему заданию,— сказал он,—Гешев завербовал вас в 1942 г. и передал нам ваши письменные показания и ваше заявление...» «Бейли заявил мне, что Интеллидженс сервис на меня рассчитывает».
Костов снова капитулирует:
«Известно, что когда протягиваешь Интеллидженс сервис палец, то она берет всю руку, а потом и всего человека. Вот почему я и не помышлял о сопротивлении...»
