первый железнодорожный состав эта станция увидела седьмого ноября 1941 года. В тот день в Москве был военный парад. С Красной площади войска уходили на фронт, подступивший к столице. Здесь, далеко от Москвы, фронтом было строительство железной дороги. Грохот танков по главной площади страны и первый крик паровоза над безвестным поселком, над удивленной тайгой…
От Ургала живая нить дороги тянулась дальше на восток. К Комсомольску-на-Амуре… Этот БАМ дальневосточники называли старым. На трассе выходила своя газета и называлась она, конечно же, «Бамовец». Седьмого ноября 1932 года «Бамовец» рассказывал о том, как работают строители:
«Общее собрание работников связи выносит единогласное решение: построить мастерские к 15–й годовщине Октября. Бригада деревоотделочников выдвинула встречный план: окончить плотницкие работы к 1 ноября. Сегодня мы можем доложить, что взятые на себя обязательства выполнили полностью».
«Бамовец» напоминал о совсем недавних тогда боях с интервентами. «Теперь по тем местам, где проходили партизанские отряды, ложится трасса Байкало-Амурской магистрали, еще несколько лет — и вместо заброшенных партизанских зимовий, по тропам, известным партизанским разведчикам, потянутся рельсы, задымят паровозы, трубы фабрик и заводов Великой Социалистической страны».
Близкое будущее, которое виделось с лесов первых пятилеток, отодвинула Великая Отечественная война. С новой дороги до самого Транссиба сняли рельсы. Они были нужны Сталинграду.
Время сгладило старую насыпь. И теперь только старожилы примечали тот «перекресток истории» — старый БАМ.
Глеб Максимилианович Кржижановский, известный ученый-энергетик, заметил однажды, что борьба с Севером — это прежде всего борьба с пространством. Победить в этой борьбе без дорог нельзя. Всю историю освоения Дальнего Востока можно написать как историю строительства дорог. Еще в 1857 году граф Муравьев-Амурский, губернатор Восточной Сибири, командировал военного инженера Романова составить «проект колесного пути» от мыса Джой на правом берегу Амура, где был заложен город Софийск, к заливу Де- Кастри. Дорога эта, по плану Муравьева, должна была строиться так, чтобы без больших затруднений ее можно было впоследствии обратить в железную. После изысканий инженер Романов издал брошюру «Софийско-Александрийская железная дорога».
Проект, однако, опередил свое время: страна еще не была готова к такому строительству. Лишь через десятилетия были уложены первые метры Великого Сибирского рельсового пути. Строительство Транссиба одна французская газета сравнивала по значению с открытием Америки и сооружением Суэцкого канала. В этом ряду оказалась и прокладка второго пути к океану.
Всмотритесь: на Восточном участке БАМа помечен кружочком город Ургал. Рядом с ним трасса пересекает Бурею.
Помнится, на «уазике» пробирались от Ургала к Бурее. По обе стороны стыла вечная тайга. Она лишь чуть-чуть расступилась, и стоит людям ослабить усилия, как вновь сомкнутся кроны, поглотив без следа узкий человеческий след-дорогу.
Деревья разбежались совсем неожиданно. В глаза ударил чистый свет реки. Синий лед и над ним на далеком, другом берегу снова черная, глухая стена тайги.
В этом месте через своенравную Бурею собирались прокладывать мост. Пока же на берегу был сколоченный из кругляков барак — расположение передового отряда транспортных строителей, да чуть ниже подворье Бородиных, одинокое на десятки километров. Михаил Матвеевич охотничал, а баба Паша в свои семьдесят восемь лет занималась хозяйством.
…Далеко отсюда реки с нанизанными на них селами и городами, где говорят, к примеру, так: «Днепр течет от Киева к Черкассам, а ниже Кременчуг, Днепропетровск, Запорожье…»
Хозяйка невзначай роняет: — Речка бежит от Миколай Иваныча. Не от города к городу — от человека к человеку. Точным словом баба Паша словно оживила карту, помогла увидеть того человека из статистических сводок, что мается один-одинешенек на своем квадратном километре.
Теперь, десять лет спустя, когда Алиев ехал по БАМу, он то и дело видел новые поселки. Их построили все республики, многие края и области. Нию — Грузия, Таджикистан — Олекму, Молдавия — Этеркан, Волгоградская область — станцию Дугда… Конечно же был свой бамовский адрес и у Азербайджана — станция Улькан на 210–м километре Западного участка трассы. Там, в таежном краю, на берегу быстрой Киренги поднялся поселок — красивые дома, школа, детский сад-ясли, медпункт, торгово- общественный центр… Алиев занимался этой стройкой, еще работая в ЦК Компартии республики. Именно он посоветовал использовать в оформлении вокзала и других зданий элементы азербайджанской архитектуры. И сейчас, в этой многодневной и нелегкой командировке, Гейдар Алиевич испытывал душевный подъем. Да, многое еще предстояло сделать, но и то, что уже сделано, вызывало у каждого человека вполне понятное чувство гордости из-за личной причастности к такому большому делу.
В Москву делегация улетала из Владивостока. Члену Политбюро полагался в Ил-62 отдельный салон. Но Гейдар Алиевич не из тех, кто ищет сановного уединения. Он пригласил к себе спутников, попросил накрыть стол.
— Итак, друзья, сегодня я буду тамадой. — И для каждого, как вспоминает Виктор Ефимович Бирюков, нашел теплые, добрые слова.
…Прошумели — пролетели полтора десятка лет. В столице Азербайджана проходило большое международное совещание руководителей железнодорожных ведомств — 24 страны. Президент принял министра путей сообщения России Николая Аксененко. Обсуждались совместные проекты, министр рассказал о делах на российских железных дорогах, упомянул о БАМе… Как вы думаете, о чем спросил Алиев, услышав про Байкало-Амурскую магистраль? Конечно же о том самом тоннеле.
— Тоннель пробили на БАМе?
— Соединили 30 марта, — отвечал Николай Аксененко, — проверили и к концу года (встреча проходила в июне 2001 года. — Авт.) откроем рабочее движение. Тоже знаменательное событие, прошло 25 лет.
— Я был там, — сказал Гейдар Алиев. — Я и с востока был, и с запада. Тогда из 15 километров прошли три-четыре километра, и с другой стороны примерно столько же, то есть меньше половины проходки прошли. Я прошел, там же автомобильной дороги нет, три километра по колено в воде и с востока, и с запада… Это место одно из самых трудных. Что такое 15 километров для проходки? Ерунда. Посмотрите, когда в 1974 году начали строить БАМ, был определен срок 10 лет. А в 1984 году, через 10 лет, я приехал на БАМ на целых десять дней. Сначала от Москвы до Братска железной дорогой, потом оттуда до Владивостока, до Находки прошел, все станции осмотрел. 15 километров для тоннеля — это не такое уж большое расстояние. Но там сложные геологические условия. Я неоднократно собирал комиссию. Там много было академиков, специалистов, сейсмологов. Некоторые отговаривали, мол, давайте прекратим строительство, там высокая сейсмичность. Вот, мол, вы построите тоннель — и когда-нибудь он обвалится.
— Эта стройка послужила школой для всего мира, — заметил Николай Аксененко. — Там все побывали — из Америки, Японии… Уникальная технология изобретена по проходке, мы справились с задачей.
— Поздравляю. Там есть и частица моего труда. Счастлив человек, который может сказать о таких дорогах, таких стройках: там есть и частица моего труда. Это право созидателей. А мир, как любил замечать Гейдар Алиевич, живет и развивается благодаря созиданию.
Столь же обстоятельно мы могли бы рассказать о других направлениях, которыми Алиев занимался параллельно с транспортом, образованием, здравоохранением — например, развитием кинематографии. Это тоже было поручением Андропова.
— А я человек дотошный, для того чтобы что-то такое сделать, что-то подготовить, мне надо было очень внимательно вникнуть, кроме того, что я знал кинематограф, я должен был знать его состояние, возможности и так далее. Много я провел встреч с очень крупными деятелями кинематографии, и все подготовили документ, проект постановления, — так вспоминал Гейдар Алиевич свою «киноэпопею». — Я сказал Ермашу, председателю Госкино Союза, вы соберите, пожалуйста, у себя самых выдающихся людей кинематографа, а я приду. Это был 84–й год. И несколько часов мы беседовали… Для того времени мы создали очень фундаментальный документ. Программу развития кинематографии Советского Союза.
Вот такой, повторим словечко самого Алиева, дотошный подход отличал его во всех делах. Дотошный, по Далю, — доточный, характерный для мастера своего дела, искусника сведущего и опытного.
