1990 года стал народным депутатом Азербайджана и депутатом Верховного Совета автономной республики.
Возвращение к истокам
…Уютный зал на первом этаже небольшого здания, скорее похожего на школу, заполняют депутаты. Среди них нашел место и Гейдар Алиев. Но ему не дают остаться в зале — аксакалы приглашают Гейдара Алирза оглы Алиева в президиум и предлагают вести сессию. Под грохот аплодисментов он идет к невысокой сцене. Земляки верят в его звезду, надеются услышать слово умудренного человека, обращенное к исстрадавшемуся народу. Что ждет Нахичевань? С кем теперь по пути? На какие силы опереться в этой нежданной войне, в немыслимой для Союза блокаде?
Эта сила, по убеждению Алиева, — собственная история народа, всего Азербайджана, Нахичевани, возвращение к духовным истокам. Россия, говорит он и позже не раз возвращается к этой мысли, объявила свой государственный суверенитет раньше всех союзных республик, начав процесс развала Советского Союза… По предложению Гейдара Алиевича из названия республики исключаются слова «советская социалистическая». Верховный Совет отныне называется Верховным меджлисом. Автономия возвращает себе трехцветное — сине-красно-зеленое знамя Азербайджанской демократической республики.
Осенью 1990 года бакинскую журналистку Эльмиру Ахундову утвердили собственным корреспондентом «Литературной газеты» по Азербайджану. Одно из первых заданий — взять в Нахичевани интервью у Гейдара Алиева. Напомним: за пару лет до этого «Литературка» опубликовала об Алиеве разгромную статью; в дело, похоже, пошел тот самый «компромат», которым не стал мараться Рыжков. Гейдар Алиевич написал доказательное опровержение и сам пришел с ним в редакцию, несмотря на недавний инфаркт. Его ответ печатать не стали.
«Узнав, что Гейдар Алиев часто бывает в обкоме партии, — вспоминает Эльмира Ахундова, — я позвонила в приемную первого секретаря и попросила помощника справиться у Гейдара-муаллима: имеет ли он время и желание встретиться с собкором «ЛГ»? При этом я была уверена, что моя фамилия Гейдару Алиеву ничего не скажет, так как человек я в журналистике новый и в большой прессе начала выступать совсем недавно. Однако, против ожидания, мне было велено передать, что к Эльмире Ахундовой Гейдар Алиев относится с искренним уважением и рад с ней познакомиться в любое удобное для нее время. Признаться, ответ удивил меня и я, грешным делом, даже подумала — не спутал ли он мою скромную персону с кем-либо из более маститых азербайджанских журналисток.
Столь подробно я останавливаюсь на предыстории встречи только потому, что она является еще одним свидетельством весьма примечательного качества этого политика — его поразительной памяти. Когда через несколько дней я прилетела в Нахичевань и наше знакомство наконец состоялось, Гейдар-муаллим напомнил мне об одной статье, с которой некоторое время назад я выступила в «Бакинском рабочем». Оказывается, только благодаря этой статье я была обязана тем, что произошла наша встреча. Вот как об этом рассказал сам Гейдар Алиевич. Я записала его слова на диктофон и воспроизвожу их дословно:
— Летом 1990 года, еще находясь в Москве, я просматривал газеты и обратил внимание на статью в «Бакинском рабочем». По-моему, она называлась «Все мы вышли из прошлого». Статья привлекла мое внимание своей логичностью, объективностью и несомненными художественными достоинствами. Я, естественно, заинтересовался именем автора. Под материалом стояла подпись — Эльмира Ахундова. Попытался припомнить: знаю ли я такого журналиста, встречался ли с вами прежде?
Прочитав статью, я живо вспомнил прошлое — годы, когда я работал в Азербайджане и когда каждое интересное, пусть даже не очень значительное событие в сфере литературы и искусства воспринималось мною с большим воодушевлением. Я всегда внимательно следил за нашей журналистикой, был искренне рад, если в газете появлялся какой-нибудь неординарный материал, свидетельствующий о творческом, научном или интеллектуальном потенциале этого автора. Я часто звонил в редакции «Бакинского рабочего», «Вышки», «Коммуниста», говорил с редакторами, высказывал свое мнение о той или иной статье, интересовался авторами. Некоторых приглашал к себе, чтобы познакомиться лично. Поэтому всех азербайджанских журналистов я знал довольно хорошо. Однако вас я так и не смог припомнить.
Статья мне очень понравилась, особенно в обстановке, когда печать в Азербайджане и других республиках чрезмерно увлеклась нигилизмом, пошла по пути огульного отрицания, одностороннего освещения нашего прошлого. Я с удовольствием прочитал статью, дал почитать ее своим близким. И, знаете, даже на душе стало легче. Поэтому, когда вы позвонили и представились корреспондентом «Литературной газеты», сказав, что получили от редакции задание взять у меня интервью, я испытал двойственное чувство: с одной стороны, недоверие к руководству «Литературной газеты». У меня есть на это основания. Эта газета в последнее время опубликовала немало тенденциозных статей, выражающих интересы тех или иных группировок и далеких от реальной действительности.
А с другой стороны — ваша фамилия. Знаете, я сейчас осторожно отношусь к встрече с журналистами, потому что несколько раз «обжегся». Иные из них, побеседовав со мной, получив ответы на интересующие вопросы, допускали затем вольности, искажали мои мысли. Однако, вспомнив ту вашу статью в «Бакинском рабочем», я подумал — этот человек не может допустить подобную нечестность.
Не стоит и говорить, насколько лестным для меня был этот отзыв. Однако он ко многому обязывал. Я пообещала Гейдару-муаллиму, что не злоупотреблю его доверием и сделаю все, от меня зависящее, чтобы интервью вышло в газете без купюр и искажений. Кстати, мое честное слово сыграло не последнюю роль в том, что наше интервью не появилось в «Литературке» вовсе. В нем Алиев подвергал резкой критике ошибки, допущенные высшим политическим руководством Союза и, в частности, М. Горбачевым при проведении перестроечных реформ, в результате чего огромное государство оказалось на грани общенародной катастрофы. Это интервью и сегодня не потеряло своей актуальности, а тогда произвело бы эффект разорвавшейся бомбы, тем более если учесть, что Михаил Горбачев еще был в силе, являлся Президентом и до его отставки оставался почти год. Сократить или «смягчить» некоторые места Гейдар Алиев отказался, и я была с ним солидарна».
Будем верны исторической правде — возвращение Гейдара Алиева в большую политику не было триумфальным шествием. Ему предстояло разгрести завалы лжи и клеветы, убедить сомневающихся, привлечь сторонников.
Очевидцы вспоминают, как депутаты Верховного Совета Азербайджана на первой сессии в феврале 1991 года пытались «побольнее оскорбить того, перед кем еще совсем недавно стояли навытяжку». Из 340 избранников народа лишь один человек, поэт Бахтияр Вагабзаде, напомнил коллегам о том, что эти же стены помнят шквал рукоплесканий в адрес Алиева. «Пинать поваленный дуб — невелика храбрость, — сказал он. — Лучше бы прислушаться к советам опытного политического деятеля».
О чем же говорил тогда Гейдар Алиевич? Что жгло его Душу? Что советовал?
«По поводу моего возвращения в Азербайджан и избрания народным депутатом распространились различные слухи. В ответ на это заявляю, что вернулся на родную землю отнюдь не для того, чтобы вновь прийти к власти, и не для того, чтобы свести с кем-то счеты, а только и только затем, чтобы в этот тяжелый и сложный для республики период разделить с родным народом его горе, выполнить свой гражданский долг, включиться в борьбу за свободу. Меня как азербайджанца никто не может лишить этих прав.
Хотел бы довести до сведения Верховного меджлиса некоторые свои мысли и предложения о положении, сложившемся в Советском Союзе и Азербайджане.
Причины этого: безусловно, нельзя отрицать воздействия на создавшееся положение ошибок и просчетов, допущенных на различных этапах нашего прошлого. Однако основными причинами являются серьезные, грубые и непростительные ошибки, допущенные во всех сферах нашей жизни в период, который мы называем «перестройкой».
К сожалению, все это замалчивается, а официальные круги и средства массовой информации подвергают огню сокрушительной критики только прошлое.
