субсидий, организация благотворительных мероприятий и пр. остается прерогативой отдельных звезд и самодеятельных организаций? Православно ориентированная молодежь охотно устраивает побоища со сторонниками бывшего епископа Чукотского Диомида, но почему-то я не вижу этой молодежи ни в больницах, ни в домах престарелых, — а ведь это было бы куда более христианское дело. Оно понятно, лозунги кричать — не горшки носить… Горько думать, что мать Тереза — феномен католический: попытайтесь вспомнить аналогичный подвиг в православии за последние сто лет! Церковь широковещательно и громогласно запретительствует, кадит власти, призывает к молитве и самоограничению — все это прекрасно, но где ее повседневный, тихий, черновой труд в среде тех самых нуждающихся в просвещении мирян? Где катехизация молодежи, которая, кажется, целиком отдана на откуп Андрею Кураеву? Нет слов, это блистательный проповедник, но почему он выполняет свою миссию один — там, где нужны тысячи? И вот еще чего я не пойму: церковная дисциплина — вещь хорошая, но богословских дискуссий никто не отменял. Почему бы нашему телевидению, столь греховному, бесовскому, зловонючему и т. д., не провести в эфире открытый диспут того же Диомида с любым оппонентом от официального православия?
Я понимаю, что «Единая Россия», скажем, не может и не должна спасать свой имидж, невзирая на все увещевания своего лидера: у партии власти другого имиджа быть не может. Она обречена быть демагогической, неповоротливой, нетерпимой к оппонентам, массивной, бюрократизированной и пр. Но православная церковь — не «Единая Россия», и ей едва ли стоит на каждом шагу пугать и запрещать, разоблачать и призывать, преследовать и грозить. Иногда бывает неплохо вспоминать о таких христианских добродетелях, как милосердие и бескорыстие, умиление и веселье, способность отделять Богово от кесарева… Пока церковь у нас отделена не столько от государства — здесь как раз полная симфония — сколько от общества, и забор, разделяющий их, высок — друг друга почти не видно. Пора признаться: мы разучились разговаривать. Диалог сводится к чередованию правозащитных и православных окриков. И если Архиерейский собор в самом деле претендует на то, чтобы увеличить роль церкви в российской жизни, — у церкви есть для этого единственный путь: идти туда, где труднее всего, и помогать тем, кто в этом действительно нуждается. Сдается мне, что во власти все удачно складывается и без нее.
Адронная совесть
Большой адронный коллайдер стал модной темой. О нем шутит Кононенко, его обсуждают десятки тысяч блогеров, статьи о нем поместили крупнейшие еженедельники. Верующие разделились. Одни утверждают, что коллайдер — бесовская затея и погубит Землю, другие — что Земле по грехам нашим давно так и надо.
С чем связана такая бурная реакция — я примерно догадываюсь. Дело, конечно, не в новом витке моды на науку. Понять, что в этом коллайдере происходит, способен лишь физик достаточно высокого класса, для которого слова «бозон Хиггса» — не пустое сотрясение воздуха, а тот самый кирпич, из которого построена Вселенная. Однако подавляющее большинство офисного пролетариата уверены, что Вселенная построена из долларов, а те — из центов, но цент уже никак не делится — это элементарная частица. Все это здорово напоминает пророческий комментарий Чехова к пародии на Жюля Верна «Летающие острова»: «Кислород — химиками выдуманный дух. Говорят, что без него жить невозможно. Ерунда. Без денег только жить невозможно».
Думается, что причина моды на коллайдер, устройства которого не понимают 90 % бурно обсуждающих его, лежит в иной, нравственной плоскости. Всех глубоко потряс слух о том, что с запуска этой таинственной машины (представляющей собой, по сути, огромную охлажденную полую баранку на стометровой глубине) может начаться конец света. Как именно он начнется — не понятно: скажем, в коллайдере от столкновения частиц действительно образуется черная дыра и постепенно засосет сначала всю Европу, а потом — наверное, по газопроводу — и Россию. Но идея, что запуск знаменитого ускорителя положит конец человеческой истории, находит все больше поклонников — в том числе среди так называемой интеллигенции.
Эсхатология (учение о конце мира) вообще набирает обороты. Все так страстно ждут окончательной расплаты, что это внушает даже некоторый оптимизм: как хотите, человечество все-таки не потеряно. Какой-то моральный компас, он же комплекс вины, у него еще остался. Все понимают, что за последние годы понарушали очень много моральных заповедей, что радикально отступили от схемы мироустройства, сложившейся в результате Второй мировой, что достигли такой меры цинизма, которая не снилась ни одному из тоталитарных режимов ХХ века, — и вот, стало быть, Божий гнев в виде ускорителя. Что-то обязательно должно произойти — потому что очень уж долго весь мир испытывает терпение высших сил.
В самом деле, мир, каким мы его знаем, начисто лишен моральных авторитетов. Когда-то на роль морального судьи в политике претендовала Америка — но, как справедливо заметил Дмитрий Медведев, не ей бы нас учить (правда, и не ему бы это замечать). Ни в одной стране не найдется сегодня безупречного нравственного учителя, к чьим советам прислушивались бы в Отечестве и за границей. Россия и в последние-то годы ХХ века обзаводилась чисто номинальными кумирами (последним был вроде как доктор Рошаль, во всех вопросах, кроме здравоохранения, бравший сторону правительства), а сейчас моральная проповедь здесь не вызовет ничего, кроме гомерического хохота. О морали говорят только лузеры, не правда ли? Да и вообще — мир делится не на светлое и темное вещество, как утверждают физики, а на тех, кто умеет дело делать, и лузеров, которые путаются под ногами. Так думает подавляющее большинство, и оно, наверное, право.
Но человек так устроен, что совесть никак не вытравится из него окончательно. Поэтому думать-то они думают, и подличать — подличают, и врут сколько влезет. Но в душе у них что-то тикает, и с каждым новым шагом в яму они все отчетливей понимают, что Господь терпит долго, но сечет больно.
Так что на роль страшного судьи, который бы прекратил этот скучный разврат, годится теперь даже полая баранка на стометровой глубине.
Все свои
Чем сетовать на победу Сталина в опросе ВГТРК насчет самого популярного россиянина, продуктивней, мне кажется, подумать, что объединяет всю первую десятку. На первый взгляд, персоны там взаимоисключающие: на третьем месте — Ленин, на четвертом — Николай II, убитый с его санкции. На первом — Сталин, на шестом — святой благоверный Александр Невский, на девятом — Ельцин (правда, на одиннадцатом — Иван Грозный). Королев занял двенадцатое место, а Сахаров не вошел и в top-30 (хотя водородная бомба — тоже хорошая вещь). Короче, искать то, что нас разделяет, уже непродуктивно. Скажу сейчас ужасную вещь, но России полезно бы провести полную деидеологизацию политики (что почти сделано) и морали. У нас полстраны считает массовый террор единственно надежным стилем руководства, и все они, уверяю вас, приличные люди — детей воспитывают, с соседями солью делятся. Идеология и
