историческому значению и по количеству изображений. Есть и внешнее сходство: Ленин тоже был с бородой, пожилого возраста, Ленин умер, но вечно живой; так же и Хомейни.
Во всех магазинах, крупных лавках, любых государственных офисах и конторах встречается диптих — Хомейни (духовный вождь) с Хоменеем (текущим вождём, именуемым «Лидер Исламской Революции»). Бывает и триптих — Хомейни в центре, справа Хоменей, слева иранский президент. (Сейчас выбрали нового президента, г-на Хатами, но это произошло совсем недавно, портреты ещё не поменяли.) Количество одиночных Хомейни, диптихов и триптихов находится в пропорции 3:2:2.
Кроме этих портретов, в иранских городах встречаются портреты героев Ирано-иракской войны. Это большие, вероятно деревянные щиты высотой метров пять и шириной полтора-два метра, на которых мы видим: сверху — большой портрет героя войны (это молодые, слегка бородатые люди лет двадцати), снизу — изображение его подвига. Один молодой человек бросается с гранатами под танк, другой занимается на поле битвы регулярной молитвой и т. д… Бывают и более хитрые фрески. Вот на большой, глухой стене дома намалёвана битва: танки, взрывы и проч. Над ними, вторым планом, но более крупно, большой бородатый портрет: это, видимо, военачальник, управляющий битвой. Дальше, третьим планом, уже на месте неба, самый большой портрет: это, разумеется, имам Хомейни, вдохновляющий и битву, и военачальника.
В течение многих столетий Ираном управляли шахи. Лет тридцать назад это было вполне светское государство, во многом ориентирующееся на Запад. Потом произошла Исламская революция, шаха свергли, а к власти пришли люди, которых у нас называют «исламские фундаменталисты». В 1979 году Иран был провозглашён Исламской Республикой. Ориентация на Запад сменилась, если можно так сказать, ориентацией на прошлое, на исламские традиции. Этот стиль виден в одежде: мужчины в Иране никогда не появятся в шортах в общественных местах, женщины носят чёрные платки и платья почти до земли. «Обнажённые» волосы или облегающие одежды у женщин — стриптиз и разврат. Однако, встретить женщину в парандже — большая редкость даже в Иране.
Основные враги Ирана — Америка и, конечно, Израиль, «вдохновляемый Америкой». Но Израилю проще — он не существует в иранском мировосприятии. Из Тегерана можно позвонить в любую страну мира, кроме Израиля. Можно послать письмо в любую страну, кроме Израиля. В Иран иностранцы могут ввозить различную валюту, кроме израильской, разумеется. На иранских картах на месте «несуществующего» Израиля находится государство Палестина.
Израилю проще — его нет. А вот Америка всюду подвергается нападкам. На высоких зданиях и даже на длинных бетонных заборах можно встретить надписи по-английски, на языке, который большинство иранцев не понимают: «Долой Америку!» или: «Мы покажем Америке то-то и то-то!» Только что «Догоним и перегоним Америку» не встречал.
Как мы впоследствии узнали, жители Ирана не испытывают ненависти к жителям Америки и даже сочувствуют им, что у них (американцев) такое неудачное правительство.
Портрет Хомейни, надпись по-английски:
«Дорогой Хомейни! Мы никогда не опустим флаг, который ты поднял!»
Другой плакат (Хомейни и Хоменей):
«Мы разделяем скорбь угнетённых всего мира…»
Иран — государство, которое старается контролировать всё. Почти повсюду, в любом иранском городе, вы, поглядев по сторонам, увидите иранского солдата с ружьём или полицейского. Запрещено всё, что направлено против исламского порядка. Нельзя, например, целоваться с девушкой в общественном месте. Многие автобусы и троллейбусы даже разделены на мужскую и женскую половины — во избежание непристойностей.
В Иране запрещены видеомагнитофоны: вдруг человек будет смотреть на видео то, что противоречит…
Официальный курс доллара — 3000 риалов — значительно отличается от рыночного (4500–5000). «Нелегальный» (уличный) обмен денег запрещён, хотя обменять всё равно можно. Если обменять доллары по рыночному курсу, то многие товары и предметы в Иране окажутся абсурдно дешёвыми для иностранца: проезд в троллейбусе 50 риалов (1 цент), килограмм фиников или винограда без косточек — 1000 риалов, билет на междугородний автобус Тебриз—Тегеран (700 км, больше чем от Москвы до Питера, в пути 14 часов) — 9100 риалов (чуть меньше двух долларов). Зарплата в Иране невелика, вполне соответствует ценам. Во многом, даже слишком во многом Исламская Республика Иран напоминает наш бывший Советский Союз.
В городе — многоэтажные (этажей до пяти) дома, широкие улицы, полные машин… Улицы, замечу, чище, чем в Москве. Я выгрузился где-то на окраине города. Первым делом отправляюсь искать место нашей встречи — обозначенную на карте площадь Хонарестан (meidun-e-Khonarestan). Вот навстречу идёт человек, спрошу у него…
— Бебахшид, мейдане Хонарестан коджаст (где)?
Этот вопрос оказался несколько провокационным. И впрямь, стоит, ошалело озираясь, на улице на окраине Тебриза какой-то мужик с рюкзаком, и вдруг ему что-то понадобилось. Через полминуты вокруг меня столпилось человек десять местных жителей, что-то объясняющих мне на фарси.
— Бебахшид, ман фарси баляд нистам (не понимаю!) Шома инглеси (по-английски) баладид?
Среди толпы обступивших меня людей никто по-английски не знал. Но тусовка разрослась, и вскоре появились два человека, знающие некоторый английский. Но объяснить, где находится площадь Хонарестан, они не могли.
— Такси, такси, — говорили они.
— Я хочу дойти туда пешком, — отказывался я.
— Тогда мы тебе покажем, — отвечали сии два молодых человека и повели меня через пол-города к площади Хонарестан, попутно что-то спрашивая у местных жителей: видимо, и они плохо себе представляли, где эта площадь.
— Покажите на карте, где мы находимся, — просил я. — Сам доберусь.
— Эта карта очень старая, — отвечали люди, рассматривая англоязычную схему Тебриза из путеводителя «Lonely Planet». — Здесь всё неправильно.
Так и пришлось мне в сопровождении двух постоянных «гидов»
и нескольких временных (другие люди тоже пытались всем нам показать, где площадь Хонарестан) идти минут двадцать до самой площади.
Пока мы шли, иранцы проявили любопытство, что же находится на этой площади, что мне так потребовалось. Я отвечал, что там я встречаюсь со своими друзьями, которые, как и я, тоже приехали из России. Заинтригованные, иранцы привели меня наконец на сию площадь, перед которой висела соответствующая вывеска (по-фарси и по-английски): Meidun-e-Khonarestan. Каково же было разочарование иранцев, когда они никаких других русских туристов, и вообще ничего интересного, на площади не увидели!
Я же не был удивлён — время встречи ещё не настало. Обойдя круглую площадь и никого не найдя, с трудом отделался от любопытных иранцев и отправился гулять по Тебризу. По краям площади продавались всяческие товары: дыни, арбузы, одежда, автозапчасти, но мне они не были нужны. Моя карта, хотя и была «очень старая», оказалась вполне пригодной. Я легко нашёл в Тебризе две армянские православные церкви, базар и автостанцию, потратив на обход их около трёх часов.
Базар в Тебризе занимал целый большой квартал. Это был крытый базар древней постройки, свет первоначально поступал только в маленькие отверстия в куполах крыши. Теперь, в ХХ веке, провели и электрическое освещение, но всё равно в торговых рядах полутемно. Вокруг — тонны всяких сладостей, пряностей, лавашей, фруктов, канцтоваров, чеканки, ковров… всего, что производится на иранской земле
